Пока Джонни восседал на кровати в позе роденовского Мыслителя, Сэм мурлыкал под нос что-то вроде:
— А мне сидеть еще четыре года…
Вдруг Джонни захохотал. Сэм обернулся и сказал:
— Почему бы прямо сейчас не вернуться в тюрьму? Вот они обрадуются!
Джонни снял трубку:
— Старшего коридорного, пожалуйста. — Затем: — Эдди Миллер? Это Джонни Флетчер. Слушай, сижу тут и размышляю, можешь ли ты мне помочь? Мистер Пибоди, наш дивный управляющий, где он покупает одежду?
Эдди подумал и сказал:
— У Хагеманна, на Бродвее, возле Сороковой. Я только на той неделе вернул им один костюм, чтобы они его перешили. Вы у них все равно покупать не станете, мистер Флетчер. Дешевка!
— Знаю. Просто мы с Сэмом поспорили. Я сказал, что Пибоди, должно быть, одевается либо у Хагеманна, либо у Макгаа. Я оказался прав.
Повесив трубку, он повернулся к Сэму:
— Сбегай за вечерней газетой! Поторопись, ибо мы покупаем новые костюмы.
— Не нравится мне все это, — заметил Сэм, направляясь к двери.
Когда он вернулся с газетой, Джонни схватил ее и принялся просматривать:
— Ага, вот! Реклама на всю страницу. Предлагают синий костюм в белую полосочку, всего за девятнадцать долларов восемьдесят пять центов. Мешковина, но лучше, чем то, что на нас сейчас. Сэм, а ты заметил, что у меня с мистером Пибоди одинаковый размер?
— А я уж точно в его шмотки не втиснусь. Я ношу пятьдесят шестой!
— Значит, пятьдесят шестой? — уточнил Джонни и набрал номер.
Сэм, чтобы ничего не слышать, скрылся в ванной. В трубке раздался хриплый мужской голос:
— Харли Хагеманн у телефона.
Джонни повысил голос на два тона:
— Это мистер Пибоди, управляющий отелем «На Сорок пятой». Помните, неделю назад или около того я заказал у вас костюм?
— Здрасьте, мистер Пибоди. Да, костюм я помню. Мы его для вас перешивали.
— Правильно. Ну так вот. С этим костюмом вышла история. Ко мне тут дядюшка приехал погостить, сел на стол и опрокинул бутыль красного вина. Залил и мой костюм, и свой. Не окажете ли мне любезность, мистер Хагеманн?
— Ну конечно, мистер Пибоди. Вам нужен новый костюм, да?
— Точно. Мои мерки у вас есть. Я просматривал сегодняшнюю газету. Вы рекламируете стильный синий костюм в белую полоску по девятнадцать восемьдесят пять…
— Весьма выгодное приобретение, мистер Пибоди. Костюм тянет на все сорок пять. На Пятой авеню с вас бы содрали…
— Да-да, — прервал его Джонни, имитируя нетерпеливую интонацию мистера Пибоди. — Все понятно. Но я сейчас не могу уйти, а костюм нужен позарез к вечеру. Пришлите с посыльным прямо в отель.
— Без проблем, мистер Пибоди!
— Великолепно! И пожалуйста, еще один костюм для моего дяди. Минутку. Дядя Сэм, так у тебя пятьдесят шестой? Хорошо. Второй костюм из того же материала, только пятьдесят шестого размера… И запишите оба костюма на мой счет. Договорились?
Ожидая ответа, Джонни затаил дыхание. Если у Пибоди не открыт счет или Хагеманн не сочтет возможным предоставить ему небольшой кредит, то игра проиграна.
Но Хагеманн ответил так, как и ожидал Джонни:
— Конечно, мистер Пибоди. Записываю на ваш счет… Когда прислать костюмы?
— Немедленно! Меня может не оказаться на месте. Пусть посыльный оставит пакет для меня у старшего коридорного.
Закончив разговор, Джонни скомандовал:
— Сэм, сбегай в лавку через дорогу, купи нам по приличной рубашке, а на обратном пути прихвати белую гвоздику.
— Это еще зачем?
— Пибоди всегда носит гвоздику. Как и большинство служащих в отелях. Просто как значок. Ну, давай в темпе.
Пока Сэм ходил за рубашками, Джонни быстро принял душ. Сэм вернулся. Джонни отколол от своей рубашки булавки и надел ее. Белую гвоздику он приладил в нагрудный карман.
— Теперь, Сэм, слушай сюда, как говорит мой знакомый часовщик. Магазин Хагеманна находится на Бродвее, возле Сороковой улицы. Он пришлет сюда посыльного. Твоя задача — стоять на улице. Выбери пост метрах в десяти от входа. Увидишь человека с двумя коробками или с одной большой, убедись, что на коробке написано «Хагеманн», после чего ты вбегаешь в отель и подаешь знак. Мне нужно тридцать секунд, чтобы приколоть гвоздику и выйти на сцену. Понял? Смотри не проворонь посыльного!
— Все будет в лучшем виде! — хохотнул Сэм. — Но когда Пибоди получит счет, придется расплачиваться! Он станет подозревать нас, а мы как раз на мели…
— Не станет! Потому что через день-другой, когда у нас будет сорок баксов, я зайду к Хагеманну и заплачу за наши костюмы. Либо пошлю к нему Эдди Миллера с деньгами. Пибоди и знать не узнает, что мы воспользовались его счетом.
Они спустились вниз. Джонни уселся в холле возле двери. Сэм вышел на улицу. Пибоди в поле зрения видно не было.
К Джонни подошел Эдди Миллер:
— Шеф только что заблокировал замок в двери номера одного парня с четвертого этажа. Бедолага задолжал всего за три недели.
— Спасибо, Эдди, что предупредил. Но я сейчас не в таком плохом положении.
Сэм Крэгг вихрем влетел в холл, кивнул Джонни и промчался к лифту. Джонни вскочил, вынул из кармана гвоздику и приколол ее в петлицу.
Когда он был в двух метрах от двери, вошел прыщавый юнец лет девятнадцати с двумя коробками в руках.
— А! — воскликнул Джонни. — Вот и вы! От Хагеманна?
— Вы мистер Пибоди? — промямлил юнец.
— Конечно! Передайте мистеру Хагеманну, что я ему весьма признателен. А вам, мальчик мой, полдоллара. — Он величавым жестом опустил монету в руку юнца.
Именно в эту минуту двери одного из лифтов раскрылись, и оттуда выплыл мистер Пибоди. С белой гвоздикой в петлице.
— Ха! Мистер Флетчер! Прибарахлились? Вы, похоже, процветаете. «Хагеманн»? Хороший магазин.
— Неплохой, мистер Пибоди, неплохой. Собирался сшить костюмчик-другой, а мой портной с Парк-авеню… — Не закончив фразы, Джонни шагнул мимо мистера Пибоди в лифт.
Наверху, в номере 821, его ждал Сэм.
— Сработало! — заорал он и вытер ладонью пот со лба.
— Разумеется, сработало. У меня трюки всегда срабатывают. Ну, почти всегда. — Джонни засмеялся. — А я ведь столкнулся с Пибоди. Меня так и подмывает оставить костюмы у него на счете.
— Ни в коем случае! — выпалил Сэм. — Первое число уже через три дня!
— Ты прав, но весь день мне мерещится слабое шуршание денег… и этот звук становится все слышнее и слышнее.
— Надеюсь, Джонни, надеюсь. Слишком долго нам не везло.
Спустя пару часов Джонни Флетчер и Сэм Крэгг входили в клуб «Великолепная семерка» в новых костюмах, начищенных ботинках, гладко выбритые и с модной стрижкой.
Метрдотель проводил их к столику возле танцплощадки размером с носовой платок. Когда подошел официант, Джонни небрежно обронил:
— Две бутылки пива и сухие соленые крендельки!
— Прошу прощения, сэр, но у нас минимальный заказ — три доллара.
— Ну да! А сколько стоит бутылка пива?
— Один доллар, сэр!
— Ладно, чуть позже закажем еще пару бутылок и выполним ваш минимум.
— Джонни, сразу не оборачивайся, — прошептал Сэм. — Там, у стены, не тот ли коммерческий директор?
Джонни обернулся спустя минуту, улыбнулся и кивнул Уилбуру Теймереку. Тот какое-то время моргал, должно быть припоминая, затем ответил кивком.
— Сэм, карауль пиво!
Джонни поднялся и пошел к столику, за которым сидел Теймерек. С ним была девица в песцовом палантине. Она сидела спиной к Джонни. Подойдя ближе, он слегка опешил, узнав в ней Дайану Раск. Он никак не ожидал встретить в ночном клубе вдову, только что похоронившую мужа.
— Вот так так! — воскликнул Джонни.
— Добрый вечер, Флетчер! — сдержанно поздоровался Теймерек.
Дайана Раск приветствовала его более сердечно:
— Мистер Флетчер, присоединяйтесь к нам!
— Наш столик вон там. Видите — Сэм караулит наше пиво. Но может, позже потанцуем?
Она слегка нахмурилась:
— Может быть…
Джонни кивнул:
— Как ваш бизнес, мистер Теймерек?
— Неплохо. А ваш?
— Помаленьку. Ладно, увидимся.
Вернувшись, Джонни обнаружил, что Сэм успел ополовинить свою бутылку.
— Ну и вечерок — сплошной облом! — пожаловался Сэм.
— Может, твоя подружка поднимет настроение? Где она?
— Узнавал у официанта. Сейчас ее выход.
Ударник оркестра забарабанил что есть мочи, и в освещенном кругу возник конферансье:
— Леди и джентльмены! Сейчас перед вами выступит исполнительница популярных песен, мисс… Вивьен Далтон!
На подиум вышла Вивьен Далтон. В весьма откровенном белом вечернем платье, она выглядела великолепно, и голос у нее оказался прекрасный — низкий, грудной. Во время пения она делала неожиданные паузы, от которых у Джонни вдоль позвоночника бегали мурашки.
