Последнюю фразу он произнес немного громче, чем следовало, и на нас сразу же заоглядывались.
— Пошли отсюда. — Вместо ответа я повернулась и пошла к дороге.
Костик догнал меня и пошел рядом.
— Ну что, Тань, катим к Борману? — спросил он, доставая телефон.
— Давай пока ко мне в квартиру, — ответила я, — ну, то есть к художнику. А там решим.
Видеть сейчас Бормана мне не хотелось. Было очевидно, Костик тут прав, — что-то произошло, и некто начал убирать людей, так или иначе представляющих для него опасность. Зина, Ирина, Макс. Что их всех могло объединять, кроме знакомства с Петровым и Ниной? Я пока не находила ответа на этот вопрос.
Мы доехали до моей временной базы и медленно поднялись на пятый этаж. Я чувствовала себя страшно уставшей. Хотелось залезть под холодный душ, замерзнуть под ним, потом доползти до постели и рухнуть без задних ног. День выдался неудачным и утомительным.
В квартире Жени нас поджидал Сан Саныч Борман собственной персоной.
— Что, Татьяна, не можешь спокойно жить? — поприветствовал он меня в шутливой манере, но было видно, что все происшедшие события он тоже оценивает весьма серьезно. — Что теперь собираешься делать?
Он развалился в кресле и как бы по привычке цыкнул на Женю. Тот помчался на кухню, еле успевая перебирать полусогнутыми ватными ногами.
Ему предстояло важное дело по завариванию чая.
Я заявила, что иду в ванную, а подробности доложит Костик. Это устроило всех.
Выйдя после душа посвежевшей и готовой к появлению в голове новых ценных мыслей, я увидела посередине комнаты свои вещи. Дорожная сумка была раскрыта, и сразу бросалось в глаза, что в ней что-то искали.
— Нашли что-нибудь интересное? — спросила я, кивая на сумку и усаживаясь в кресло напротив Бормана. — А теперь, Сан Саныч, будь любезен, объясни: с чего вдруг вы тут в мое отсутствие копаетесь в моих тряпочках?
Я здорово озлобилась и только ждала резкого слова, чтобы высказать все, что я думаю обо всей этой гоп-компании.
— Не ругайся, — пробурчал Борман, — дело пахнет керосином. Похоже, Боря решил начать войну, иначе не объяснишь его действия.
— И ты решил купить мир моим шмотьем? — проявила догадливость я. — Гениально! Сам придумал или Костик подсказал?
Борман мудро не отреагировал на мои выпады.
— Чем объяснишь новости? — спросил он.
— А Зинаиду Кудрявцеву в самом деле не твои люди убрали? — уточнила на всякий случай я.
Борман побагровел и рявкнул:
— А мне-то это зачем?
— А я откуда знаю? — огрызнулась я, но тут же, решив проявить великодушие, высказала предположение:
— Ищут деньги! То, что проверили квартиру Петрова, а потом начали подчищать его и Нинины связи, говорит только об одном… Точнее, о двух возможностях: или ищут деньги, или мстят.
В обоих случаях ты, Сан Саныч, — первое заинтересованное лицо. И так подумают и в милиции.
Борман покачал головой.
— Не моя работа, точно! — задумчиво произнес он. — Но ты права, все косяки попрут на меня.
— Следовательно, это делает тот, кто думает, что нашел концы.
— Боря, больше некому, — сказал Борман. Затем встал и заговорил веско и твердо:
— Я хочу тебя спрятать, Танька. Кажется, за дело взялись ребята серьезные. Если в тебя раз стрельнули, то так дело не оставят, на второй раз точно попадут…
Я не стала спорить. С детства уважаю логику.
— Если убьют еще и тебя, то мне туго придется, — продолжил Борман. — Костик уже нарисовался с тобой, художник твой тоже свидетелем пойдет.
Я промолчала, хотя перспектива быть прикрытием задницы Бормана была вовсе не тем, чего мне очень бы хотелось от жизни.
— Предлагаю тебе съездить отдохнуть на дачку.
Есть у меня одно тихое местечко. Костик отвезет.
Эти слова Борман произнес безапелляционным тоном, и я, посмотрев на часы, только пожала плечами:
— До ужина успеем доехать?
— Без проблем!
— А какие новости про Ирину и Макса? — спросила я, надеясь, что радиостанция ОБС — «одна баба сказала» — могла и ошибиться: вдруг они живы?
— Два обгоревших трупа, — сморщившись, сказал Борман. — Что-то взорвалось, а потом возник пожар. Версия взрыва газа не проходит: при такой мощности взрыва любой пожар в замкнутом помещении просто крякнул бы, не разыгравшись.
Покушение, без сомнения. У следствия две версии: работа Макса и связи Ирки. В первом случае цепляют Борю, потому что Макс — его человек. Во втором — меня, потому что Ирина была подругой Нинки, а Нинка меня кинула, это всем известно.
— А тебе известно, что до того, как подружиться с Ириной, Макс был любовником Нины? — небрежно спросила я.
Борман вздрогнул и посмотрел на Костика, Костик в ответ пожал плечами.
— Ты это точно знаешь или просто так треплешься? — хрипло спросил Борман.
— Мне так сам Макс сказал, и Ирина потом подтвердила, — объяснила я, — нет причин сомневаться.
— Дела, — протянул Борман и снова взглянул на Костика.
— А может, это был Макс тогда в машине? — спросил он.
Костик с усилием потер лоб.
— Да не похоже, — ответил он, — тот суше был.
Макс — братан крепкий, накачанный… был. Нет, это не он. Точно.
— Если менты докопаются до связи Макса с Нинкой, то и его на меня могут повесить, — задумчиво произнес Борман и тут же, уже жестко, добавил:
— Короче, предстоит разборка с Борей. Иного не дано. Обнаглел старый хрен, совсем совесть потерял.
Борман, принявший решение, стал резок и решителен. Он скомандовал Костику, тот подхватил мои вещички и побежал к выходу.
Вот так и получилось, что моя мечта принять ванну и отдохнуть исполнилась только наполовину: я получила первое, а второго, в смысле отдыха, пока явно не предвиделось.
Мы спустились вниз все вместе. Кроме Жени, разумеется, которому я выдала энную сумму денег за беспокойство и пожелала творческих успехов.
Костик получил на сегодня новую машину. Ею оказалась слегка битая по морде белая «восьмерка».
Он загрузил мою сумку в салон, я села справа на переднее сиденье и закурила.
Дело Петрова стремительно обрастало сложностями, и конца им видно не было.
«Дачка» Бормана оказалась обычным деревенским домом в обычной расейской деревне на берегу Волги. Тут, правда, нужно уточнить: понятие «обычная» для деревни в данных широтах означает, что деревня эта — умершая и заброшенная. Такой она и была — десяток домов, в которых жили две или три старухи, причем непривычному к таким пейзажам городскому человеку эти домики показались бы необитаемыми. Тем более что в деревне еще — или уже — не было электричества. Зато наличествовал, как оказалось, газ, чему я удивилась.
Осмотревшись во дворе «дачки» и вдоволь налюбовавшись на ее пооблупившиеся стены, я решилась наконец ознакомиться с интерьером домика, внешне ничем не отличавшегося от остальных.
Единственное, что его отличало, так это то, что стоял он на отшибе и забор, окружающий «дачку», был в некоторых местах подновлен.
Внутри оказалось вполне прилично. С поправкой на деревню, конечно же. В единственной, зато большой, комнате стоял стол, несколько раскачанных стульев, широченный диван, приготовленный, наверное, для одновременной спячки всего личного состава бригады Бормана. На стенах висели три или четыре плаката с красотками, у входа имелся рукомойник, правда, сильно запыленный. В углу под картонной коробкой стоял даже небольшой генератор электрического тока, работающий на бензине. В общем и целом все было бы даже романтично и увлекательно, если бы не недавние убийства и не присутствие Костика в роли то ли телохранителя, то ли сторожа, излучавшего почему-то счастье и удовольствие. А вот мое настроение было вовсе не радужным. И хотя явных предпосылок к тому пока не виделось, но в голове у меня навязчиво завертелся старинный мотивчик с одной бесконечной строчкой: «И никто не узнает, где могилка моя».
Пробормотав эту фразу непроизвольно и вслух, я закончила осмотр дома и снова вышла во двор, немного успокоенная увиденным. Посмотрев на темнеющее небо, я закурила и подумала, что, может быть, все не так плохо, как кажется с первого взгляда.
Костик, пыхтя от тяжести, достал из машины, поставленной перед калиткой, и протащил мимо меня две канистры, по пути весело предложив:
— Можешь начинать готовить обед, Танька.
Жрать хочется, аж переночевать негде.
— Хочешь жрать — вари сам, — меланхолично посоветовала я ему и достала свой замшевый мешочек. Мне стало интересно, что же будет дальше и когда наступит это «дальше». Зависнуть у черта на куличках, даже в гостях у Бормана, на неопределенное время… Нет, сие никак меня не устраивало.
Глянув в последний раз на Костика, затаскивающего в домик сумки с сухим и мокрым пайком, я вошла вслед за ним, легла на жутко заскрипевший под моим легчайшим весом диван и разбросала гадальные кости перед собой на полу.
