— Мистер Квиллер! — донёсся до Квиллера женский голос. — Вы меня помните? Я Дженелл — из «Тихой пристани».
— Конечно, я вас помню, — заверил он, не выказывая удивления. Два года учебы в колледже, контакт с деловым миром и стрижка придали ей вид настоящего менеджера, несмотря на миниатюрность.
Босс распорядился:
— Дженелл, поводи тут мистера К. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.
— Вы видели переделанную мебель? — спросила она. — Один молодой человек из Содаст-Сити берет ставни, двери, окошки, перила и каминные доски и делает из них столы, бюро, шкафчики, сундуки и тому подобное. Они чудесно смотрятся в бунгало на пляже и вносят забавный штрих в обстановку дома.
Разнородные компоненты каждого произведения умельца были покрашены, чтобы краска всё скрепляла. Он отдавал предпочтение белой, терракотовой и изумрудно-зелёной.
— Что вы об этом думаете? — спросила Джанелл.
— Это, несомненно, оригинально. Некоторые вещицы весьма занятны. Они подойдут для людей, которые не принимают себя слишком всерьёз.
Откуда-то донёсся нахальный крик: «Куку! Ку-ку!»
— Кто это сказал? — осведомился Квиллер, притворяясь возмущённым.
Издав смешок, девушка ответила, что это часы Арнольда.
— У него магазины в Локмастере и Мусвилле, но ему нравится идея выставляться здесь.
В киоске Арнольда были выставлены медные подставки для дров; подсвечники из красного стекла; восточные, поблекшие от времени, ковры; птичья клетка, сплетенная из ивовых прутьев; гравюры в рамках, изображавшие Ниагарский водопад и Гудзон; несколько кухонных часов из древесно-стружечных плит, которые громко тикали, и часы с кукушкой — в точности такие, как те, которые Гас Лимбургер обещал своему работнику.
Из другого конца зала позвали Дженелл, и она, извинившись, поспешила на помощь торговцу. Квиллер огляделся, и его привлекла запертая стеклянная витрина, в которой было выставлено несколько раритетов: пара бронзовых обезьянок, державших толстые свечи; медная масляная лампа из Индии; маленькая вышитая подушечка с датой — 1847. Особенно заинтересовала Квиллера вставленная в раму картина маслом, размером двенадцать на пятнадцать. Это была сценка на пляже — судя по скромным пляжным костюмам, написанная в двадцатые годы.
— Что это за вещь? — спросил он Дженелл, когда та вернулась.
— Этот экспонат не продаётся. Мы как раз делаем надпись. Торговцев приглашают выставлять их личные сокровища. У каждой вещи будет ярлык с указанием имени владельца. Эта картина, выполненная маслом, — моя.
— Превосходное качество. Как она к вам попала?
— Это длинная история! Со странным концом.
— Мне бы хотелось её услышать, если вы не возражаете.
— О, я с удовольствием вам расскажу! — Она обвела взглядом зал, где суматоха становилась все сильнее.
— Когда вы не будете заняты, — поспешно добавил он, — и когда у меня будет при себе диктофон.
— Я могла бы прийти завтра пораньше, — предложила она, — скажем, в девять тридцать…
— Договорились! — ответил он, и тут закричал ещё один торговец:
— Мисс ван Рооп!
Из офиса вышел Кемпл.
— Как тебе понравилось увиденное?
— Пока что недурно. А что это за возвышение в конце зала?
— Его использовали для аукционов, когда здесь был «блошиный рынок». Мы пока не решили, что с ним делать.
— А как насчёт того, чтобы выставить — не на продажу — мебель музейного качества из чёрного ореха, изготовленную в тысяча девятисотом году? Да ещё с романтической историей в придачу?
— Ты меня разыгрываешь?
— Эта мебель принадлежит Фонду К., и ей нужно временное пристанище, пока не будет построен новый музей. Разумеется, она застрахована на приличную сумму.
— Я знаю. Фонд К. все делает как следует. Чего они захотят от нас?
— Что-то типа барьера вокруг возвышения, чтобы публика не имела доступа к этим музейным экспонатам.
— Бойфренд Дженелл может сделать барьер из старых перил от веранды, — сказал Кемпл. — Это тот парень, который мастерит мебель из разных деталей старых домов. Когда ты привезёшь свои сокровища? Может быть, нам придётся нанять вооруженную охрану, — шутливо предположил он.
— А ты бы не хотел издать буклет, где рассказывалась бы история этих вещей? Есть элемент тайны в трёх зеркалах — на всех одинаковые трещины, образовавшиеся весьма необычным путём.
— Становится всё интереснее. А как нам это сделать?
— У меня есть вся информация, — ответил Квиллер. — Я напишу текст, а ты можешь напечатать буклет в одной пикакской типографии, где очень быстро работают.
— Моя партнёрша будет в восторге! — воскликнул Кемпл.
Квиллер вернулся домой в прекрасном настроении. Ему удалось убить двух зайцев. Чтобы это отпраздновать, он объявил сиамцам, встречавшим его у входа: «Сегодня на обед — крабы!»
Сначала он позвонил домой поверенному.
— Барт, я не извиняюсь, что звоню тебе в воскресенье домой, ибо знаю: тебя порадует моя информация. «Антикварная деревня» — классное заведение, которое открывается в этот уикенд под неусыпным надзором Эрни Кемпла, — жаждет выставить нашу мебель из чёрного ореха, не на продажу, а в качестве экспоната. Нам бы лучше её застраховать.
— Какова её стоимость?
— По крайней мере семьдесят пять тысяч. Ей сто лет, она редкого качества, и с ней связана легенда.
— Кто может это подтвердить?
— Сьюзан Эксбридж.
Следующий звонок Квиллер сделал домой Сьюзан, торговавшей антиквариатом.
— Сьюзан, если Аллеи Бартер позвонит тебе насчёт мебели из чёрного ореха, которой сто лет, хорошо бы сказать, что она стоит семьдесят пять тысяч долларов. Я потом тебе все объясню.
— Да ради бога, дорогой, — промурлыкала она.
— Ты слышала, что собираются создать исторический музей? Уверен, они захотят, чтобы ты вошла в совет директоров.
И наконец, он телефонировал Нику Бамбе.
— Я присмотрел новое пристанище для мебели из чёрного ореха, которую мы перевезли на Песчаную улицу. Она будет выставлена — не на продажу — в «Антикварной деревне». На этой неделе они смогут её принять. Ты не откажешься им помочь, когда они позвонят? Рано или поздно её перевезут в музей, который создаётся, однако обсуждать это пока не стоит. Об этом будет официально объявлено, только когда найдётся хорошее место.
Весьма довольный, Квиллер повесил трубку. Пустить ни на чем не основанный слух — лучше потехи не знали в четырёхстах милях к северу от чего бы то ни было.
В шесть он вышел прогуляться вдоль ручья к хижине номер один, где Андерхиллы поджидали у веранды Ханну.
— Она наводит красоту, — сообщила Венди. — Купила новый брючный костюм к сегодняшнему вечеру и выглядит просто изумительно!
— Вы видели наших новых соседей из хижины номер четыре? — спросил Дойл. — Говорят, что они рыболовы, удят на муху, и один сегодня действительно сидел с удочкой у ручья, но я думаю, что они копы, занимаются делом Хэкета.
— А вот и она!
Ханна действительно была красива и ничуть не напоминала свою дородную героиню. Поклонники её таланта зааплодировали, вскричали: «Браво!.. Поздравляем!.. Не дадите ли автограф?»
Она ответила улыбкой и горделивым кивком.
И все четверо направились к гостинице в сопровождении белок, которые ожидали орешков.
— Они множатся как кролики, — заметил Дойл. — Что будет с гостиницей, когда на её территории обоснуются десять тысяч белок?
— Их перевезут в Канаду под покровом тьмы, — ответил Квиллер.
В гостинице дежурила Кэти Хупер.
— Мистер и миссис Бамба в Мусвилле, — сообщила она. — Пойдут вместе с Лави и бабушкой в церковь, а потом в ресторан, на воскресный обед.
Компания Квиллера заняла его любимое место в нише у окна, и он заказал шампанское для гостей и «шампанское бедняка» (имбирное пиво) для себя. Он также заранее позаботился, чтобы в центре стола поставили цветочную композицию с ленточкой, на которой значилось имя примадонны. Подняли тост за Ханну, и комплименты лились как вино.
Потом Квиллер сказал:
— Я хочу кое-что сообщить о видео «Пираты», которое вы мне дали посмотреть, Ханна. Оно просто притягивает моего кота, а ведь обычно он смотрит только программы о тропических птицах. Я прокрутил видеофильм дважды, и оба раза Коко сильно разволновался.
— Оставьте это видео пока что у себя, — ответила Ханна. — Я хоть и получила удовольствие от репетиций и спектаклей, а рада, что все кончилось и можно заняться другими делами. Можете оставить его у себя до вашего отъезда.
— А какими другими делами вы собираетесь заняться? — спросила Венди.
— Ну… в общем-то, — нерешительно начала Ханна, — меня беспокоит мальчик в соседней хижине. Он совсем заброшен, и я невольно вспоминаю своего внука, которому столько же лет. Я готовлю к его визитам книги, игры, головоломки и собираюсь спросить у Мардж, можно ли ему приходить ко мне выпить молока с печеньем.
