Я критически осмотрела себя, родную. К сожалению, прилично одетой дамочкой меня теперь трудно было назвать. Зато Валеркино уважение я заслужила: кинулась спасать их питомца, не испугалась запачкаться. На сердце у него слегка отлегло. И я, выбрав удобный момент, сказала:
— Валера, мы безнадежно опаздываем. Аяксу может грозить опасность.
— Так поехали скорее, чего мы медлим? — Он схватил засаленную куртку, висевшую на крючке, и мы помчались к машине. Рейтинг — великая вещь. А мой рейтинг возрос.
* * *
Тарасов жил своей обычной вечерней жизнью. В домах горел свет. Кто-то неспешно прогуливался по тротуарам, кто-то сломя голову мчался на остановку, чтобы успеть на автобус…
Главное преимущество вечернего зимнего города — почти полное отсутствие машин на дорогах.
Это здорово — нестись на полной скорости без помех. Только бы гаишнички не нарисовались. Тьфу-тьфу-тьфу.
Мы с Валеркой молчали, думая каждый о своем. Я, например, о предсказаниях своих косточек.
Раскошелиться на изоляцию старушки мне все же пришлось. Кости были правы, упоминая об уменьшении доходов. Мне эта акция в половину суточного гонорара, к примеру, обойдется. Что ж поделаешь? Супердетектив Танька Иванова тоже бывает бескорыстной. Не брать же денег с Натальи за спасение незнакомой ей старухи.
Далее кости предсказали препятствие в пути, которое принесет мне пользу.
Препятствие в виде кота в бочке — налицо. Осталось только извлечь из этого выгоду.
Поживем — увидим.
* * *
Мы припарковались в укромном неосвещенном уголке двора, и я схватила сотовый. Опоздали мы, правда, всего на десять минут.
Я трижды набирала номер, как условились. Потом надела наушники.
В квартире было пока тихо. И тут я увидела вишневую «девятку», остановившуюся у подъезда. Из нее вышли Галина с Ильей и вошли в подъезд.
— Ты же камеру в машине забыл, — раздался голос Галины.
— Тьфу ты, черт.
Он снова вышел и нырнул в салон «девятки». Повозившись, он извлек необходимый ему предмет и догнал сестру.
— Кстати, ту кассету, которую старухе демонстрировал, ты уничтожил?
— А зачем? — беспечно спросил Илья.
— Ты с ума сошел, наверное. Такие вещдоки разве можно хранить?
— Какой же это вещдок? Это всего лишь доказывает мои неординарные способности. Эту кассету можно на научном симпозиуме показывать.
— Лучше все-таки уничтожить.
— Она же не на видном месте болтается. За «Джокондой» лежит…
— Кому надо, тот найдет.
— Хватит каркать!
Они уже поднялись в лифте на нужный этаж и звонили в дверь Венчика.
А я еще раз убедилась в правоте моих косточек.
Теперь я знала о кассете достаточно много.
* * *
Сеанс длился минут двадцать. И внутри у меня все холодело. Я ужасно боялась чего-нибудь непредвиденного. Например, того, что Венчик в состоянии транса выболтает что-нибудь такое, что раскроет все наши тайны.
Я думала, что это вообще никогда не кончится. Но сеанс проходил своим чередом, и ничего чрезвычайного не произошло.
Илья просто давал команды типа: поднимите медленно вверх правую руку, вам это вполне по силам. Хорошо. Теперь отведите ее в сторону, теперь дотроньтесь до кончика носа. И т. д. и т. п.
Мне было и холодно, и жарко. Я просто умирала от ужаса. Но, слава богу, все обошлось.
У Валерки наушников не было, и он, разумеется, толком ничего не понял.
Когда Юрченко наконец-то уехали, он меня спросил:
— И что все это значит? Что он там колдовал над Аяксом?
Я не стала отвечать на его вопрос.
— Пошли. Там все обсудим. У Венчика.
* * *
Венчик, увидев состояние моей одежды, просто обалдел. Поприветствовав Валерку, он поинтересовался у меня:
— Тебя где это носило, Танька? Беляшами, что ли, торговала, а руки о себя вытирала?
— Кота купала.
Венчик замер, забыв захлопнуть рот:
— Кота?! В чем же, интересно знать, ты его купала?
Я махнула рукой:
— Да это же ерунда. Ты рассказывай давай, как все прошло? Про ощущения твои.
Венчик задумчиво пожевал губами:
— Не бойся, Таня. Все нормально. Алевтина Васильевна, видно, сама стремилась, чтобы поддаться гипнозу. Я же, наоборот, держал себя в руках. Во-первых, перед их приходом я кофе крепкого попил, целый литр накипятил. Ну а когда он колдовать начал, я сразу валенком прикинулся. Вроде как сразу на меня подействовало. И все. Такая петрушка. Все будет путем.
— Он может в следующий раз, к примеру, пульс проверить.
— Танька, да не загоняйся ты. Будь проще, сядь на пол, и тогда к тебе потянутся люди.
Я улыбнулась:
— Ладно. Будем надеяться, что все обойдется. Валерка сегодня у тебя, дядечка, ночует. С утра его заберу. Уже поздно, и я валюсь с ног. Да и вы почивать ложитесь. Надеюсь, что места вам хватит.
— Нашла о чем заботиться. Мы же люди привычные, разберемся, — сказал Валерка.
— Все, ребята, пока. С утра чтоб у меня были как новенькие.
Я отправилась домой и по дороге никак не могла решить: заняться ли мне приватизацией кассеты или же я вполне обойдусь без нее.
Для осуществления «психической атаки» она мне в принципе не нужна. Зато в качестве вещдока — весьма ценный экземпляр. И если я ее не изыму сегодня или в крайнем случае завтра до начала «атаки», то Илья с перепугу может ее уничтожить. Вот такого страху я собиралась на него нагнать.
* * *
В моей квартире было тепло, уютно и тихо. Я отнесла грязную одежду в стирку и, облачившись в халат, уселась в кресло.
Я сладко зевнула, взъерошила волосы. Мои мысли снова вернулись к кассете.
Я достала косточки и высыпала прямо из мешочка на журнальный столик. А про себя решила, что выпавшая таким образом комбинация и будет ответом на мой вопрос.
26+10+14 — «Неблагоприятные символы».
И я впервые осталась довольна таким неблагополучным ответом.
Сегодня он означал, что я со спокойной совестью могу принять теплый душ, улечься в постель до полуночи и хорошенько выспаться. Надеюсь, что баба Женя больше не будет являться мне во сне и так меня пугать.
А вы, дорогой читатель, небось скажете:
— Фигня все эти сны, гаданья. Такого не бывает.
А вот и бывает. Проверьте на очень простом примере. Пришейте перед предстоящей дорогой пуговицу на одежду, а еще лучше вернитесь за чем-нибудь. Сами увидите: дорога не выйдет. Эти приметы мудрые люди веками придумывали. Все это связано с подсознанием. Подсознательно мы всегда знаем о грядущих препятствиях, и всякие-разные заморочки (отрываются пуговицы, забываются кошельки) потому и случаются, что каждая клеточка нашего организма в этот момент прислушивается, грубо говоря, к «мнению интуиции». Так-то вот. Поэтому я точно знала, что баба Женя, царствие ей небесное, мне в таком жутком виде больше сниться не будет.
В шесть утра я была уже как огурчик — бодра и весела. В квартире во время моего священнодействия над лицом звучала музычка. Я тихонько подпевала, нанося тушь на ресницы.
Все мне сегодня безумно нравилось: яркое совсем уже по-весеннему солнце за окном, заботливо приготовленный салатик и ароматный кофе.
И даже по поводу лишних килограммов в это чудесное утро я не сокрушалась.
Косточки мои все еще покоились на журнальном столике в той самой комбинации, которая вчера выпала.
Я взяла их в руки и проворковала:
— Первый удар будет метким, правда, милые?
Потом я их долго перемешивала — время, слава богу, терпело — и бросила на столик.
25+7+17 — «Ваши действия должны определяться вашими идеями».
Что же, и это неплохо. Я уже наметила такие действия.
Небольшая проблема возникла с гардеробом. Джинсы и свитер были замочены в термоядерной смеси: порошок, «Фейри» и кальцинированная сода, растворенные в теплой воде. Эту смесь я изобрела сама и надеялась на достойный эффект.
Порывшись в платьевом шкафу, я извлекла оттуда габардиновый костюм болотного цвета и светлую блузку… Из зеркала на меня смотрела элегантная блондинка. Мне она понравилась, скажу без ложной скромности.
Около семи я выскочила из квартиры. Машина, оставленная на автостоянке рядом с домом, завелась с полпинка — температура воздуха подходящая, и со стартером никаких проблем.
— Все начинается с утра, — повторяла я себе, родной, всю дорогу. — Если с утра мне все нравится, то до самого вечера все будет удаваться легко и просто.
Я похитила у своего «мухоморного» дядьки его друга Валерку, и мы отправились к дому бабы Насти. Илья уже был начеку — положительный Илья, мой друг-тележурналист.
Пара минут для обсуждения плана, и спектакль начался. Илья укрепил у себя под лацканом пиджака моего «клопа».
Я справедливо полагала, что другой Илья, вампир то бишь, раньше восьми не появится. Он же изо всех сил печется о покое старушки.
