— Я начну убивать монахов здесь на площади, если вы не отойдете, и не пришлете для нас вертолет, — сказал в требовательном тоне Али Башит, подводя рацию ко рту. — Через каждые 30 минут, а может и раньше, будет расстрелян один монах. Все зависит от вашей быстрой работы!
Для подтверждения своих слов он взял первого попавшегося монаха, отвел его к воротам и приставил дуло пистолета к его голове. Глядя на трясущееся тело монаха, Али почему-то вспомнил о себе. Он не мог понять, что его вот уже несколько суток тревожит и гнетет, разъедая сознание, словно червь, поедая яблоко? Он вдруг вспомнил, как вел переговоры с каким-то пожилым мужчиной в красной рубашке, в голове промелькнули выстрелы, потом окровавленное тело этого мужчины лежало у него в ногах, опять выстрелы, затем погоня через весь город, он отстреливается от военных, что-то говорит своим людям. Но, несмотря на все его обрывистые воспоминания, он так и не мог понять, что именно его привело сюда — в это, богом забытое место. Он лихорадочно искал обрывки памяти, хоть малейшие намёки…
Незаметно для террористов, чье внимание было приковано к действиям Али и его жертве, раскрылась дверь библиотеки. Из нее медленно вышел монах в черной мантии. Невзирая на окружающую безумную обстановки и суету, его шаги были весьма спокойны и размеренные, он двигался так, словно был хозяином положения. Его голова была скрыта капюшоном. Монах что-то тихо шептал.
Али медленно начал нажимать на спусковой крючок, не отдавая себе полного отчета, прозвучал выстрел, немного оглушивший его обостренный слух. Али даже не смотрел на свою жертву. Его внимание было направлено в сторону полиции, он следил за реакцией военных и полиции на той стороне. Однако жертва все еще стояла на месте, рядом с Али, и даже не думала падать.
— Неужели я промахнулся? — промелькнула мысль в его мозгу. Он медленно с тревожным предчувствием повернул голову в сторону своей жертвы.
Его глаза уставились на кровавую голову монаха, а разум отказывался соображать. Монах стоял по-прежнему на твердых ногах, его уже не пронизывала дрожь. Пуля, выпущенная пистолетом Али, попала прямо в висок монаха. Вся голова его была в крови, кусок белой кости выступал наружу, фонтаном вытекала багровая кровь. Однако монах все еще находился на ногах. Али показалось, что монах был полон сил и бодрости. Монах повернул окровавленную изуродованную голову в сторону Али и дико оскалил зубы, словно ягуар перед атакой на жертву. Он начал рычать, а затем схватил зубами пальцы Али, которые тот все еще держал на его плече. Али взвыл от боли. Он попытался отдернуть свою руку, но было поздно, монах откусил часть кисти и начал жадно ее жевать, сгорбившись над трапезой.
— Дьявол, как больно! — кричал Али. — Ты почему не издох?! — но монах продолжал жадно есть, не обращая внимание на Али и свою смертельную рану.
Монах проглотил пальцы Али целиком не пережевывая. Он начал рычать на него словно дикий пес, и стал медленно приближаться к Али не выпрямляясь в полный рост. Кровь стекала с головы монаха, в черепе виднелась дырка, сквозь которую текла кровь. Но это не мешало монаху. Казалось, что эта смертельная рана не только не причинила ему вред, но, и осталась им незамеченной, озлобила его, превратив его тело в неприступную крепость, а мозг — в дикого зверя.
Али увидел, что и другие монахи стали рычать, подобно стае диких псов. Монахи словно озверели, они не реагировали на грозные команды захватчиков. Террористы открыли огонь на поражение, но это не произвело на монахов никакого воздействия. Монахи набрасывались на них, впивались своими зубами им в горло, руки, во все незащищенные части тела.
— Надо что-то делать! — нервно произнес один из террористов. — Пули их не берут!
— Я не верю своим глазам, — сказал Али, держа окровавленную руку, его стеклянный взгляд уставился на кровавое месиво, на предсмертные судороги своих людей, беспомощно валявшихся на красной от крови земле. — Отходим!
Террористы отступали, отстреливаясь. Им удалось отойти к одному из зданий, расположенному рядом с площадью, и там закрыться, накрепко забаррикадировав двери и окна помещения, унося с собой страх и ужас, который никогда еще им не приводилось испытывать. Монахи продолжали рычать и царапать руками двери, словно они выполняли чью-то невидимую команду.
* * *
В это время полицейский снайпер убил одного из террористов расположившегося на одной из башен. Отряд специального назначения уже был готов для проникновения внутрь монастыря. Шесть человек в бронированных жилетах и шлемах начали забираться на стену монастыря с северной его стороны.
В это время Матвеев забрался на башню собора. Там находился снайпер. Матвеев дождавшись, когда снайпер отвлечется стрельбой по военным, напал на него сзади и убил его ножом. Матвеев взял снайперскую винтовку, и лег на пол. Он перезарядил винтовку и через прицел начал осматривать площадь монастыря. С этой высоты и удобного расположения собора, всё было как на ладони. Его взгляд столкнулся с толпой монахов окруживших какое-то здание, монахи пыталась проникнуть внутрь.
— Боже, что происходит. Где же террористы? — недоумевал Матвеев.
В этот момент на площади, у ворот монастыря, появились шестеро вооруженных солдат. Они двигались медленно, осматривая все вокруг и прицеливаясь ко всему, что движется. Внезапно, группа монахов — человек пятнадцать, окружила солдат.
— Мы свои, — произнес командир отряды, останавливая своих бойцов. — Где террористы?
Но, не смотря на слова командира, монахи хранили молчание. Они лишь немного рычали и окружали солдат в кольцо. Глядя в глаза монахов, командир отряда ошибочно принял их безумие за волнение.
— Проклятие! Они что, все сошли с ума, — сказал командир. Он включил рацию, что бы посоветоваться с руководством.
— Что там происходит? «Гамма» отзовитесь, — звучал голос по рации.
— Я не вижу террористов… — произнес по рации командир.
В этот момент монах, стоящий у небольшого здания, подошел ближе к солдатам и, что-то произнес на китайском языке.
— Я тебя не понимаю! — сказал командир.
Не прошло и пяти секунд, как все шестеро солдат побросали на землю свое оружие, и застыли в нерешительных позах. Словно по невидимой команде, все монахи набросились на беззащитных и несопротивляющихся солдат. Монахи поедали солдат живьем.
За всем этим внимательно следил Матвеев, наблюдая с башни собора в оптический прицел снайперской винтовки. Мао так же наблюдал за всем, что происходило на площади, глядя из маленького оконца запертой комнаты.
Монах, чьё спокойствие удивляло, стоял неподвижно перед пиршеством группы озверевших соратников, и невозмутимо смотрел на их безумство. Он внезапно повернулся к собору и снял капюшон с головы. Матвеев увидел в нем лицо Мао.
Мао, находящийся в комнате, запертой под замком, так же увидел своего близнеца, похожего на него, как две капли воды. Мао подошел к двери и одним ударом ноги выбил её. Затем вышел на площадь. Матвеев уже начал целиться в монаха стоящего у ворот, помня портрет показанный настоятелем, он еще и еще раз сверял в памяти сходство. Его руки дрожали, мысли путались, а сознание затуманилось, и это мешало ему прицелиться. Он достал платок и протер им стекло прицела. Пот катился с него градом. Руки начали трястись еще больше.
— Это обычная реакция на страх. Надо успокоиться. Я уничтожу тебя раз и навсегда, — в тревожных мыслях и жутком волнении, произнес Матвеев.
Он посмотрел в прицел и увидел, что монах поднял голову и посмотрел прямо на него.
— О боже, — произнес Матвеев. — Он видит меня. И знает, что я хочу сделать. Я не ошибся… — он быстро перекрестился, судорожно вспоминая, с какой стороны (слева на право, или наоборот) — это надо делать.
Матвеев вытащил пистолет из кобуры лежащего трупа террориста. Взвел курок и сел. Левой дрожащей рукой он прижал дуло пистолета к своей груди, целясь — в бешено бьющееся сердце. Невидимая сила зла управляла его телом. Правой рукой он по-прежнему держал винтовку. Его сознание изо всех сил сопротивлялось. Он отвернул голову от пистолета и увидел, как с другой стороны площади какой-то монах быстро шел в сторону ворот, приближаясь к источнику его мучений и зла. Матвеев посмотрел в оптический прицел и ужаснулся.
— Их двое, — удивился Матвеев, его затылок окатило холодным льдом. — Боже, какой же из них? — словно, в лихорадке размышлял он.
Матвеев нервничал, его руки тряслись. Он не знал, что ему делать, в кого из двух монахов стрелять. Какой-то частью мозга он уже догадался, что один из них — двойник, а второй — настоящий, подлинный монстр, ужас — появившийся из ада. Один — Ван Лан, другой — друг и помощник Мао.
Мао ускорил темп, и перешел на бег. Подобно гепарду, он с легкостью приближался к своей цели. Ван Лан не стал дожидаться и развернулся в сторону библиотеки, повернувшись к преследователю спиной, и совершенно спокойно скрылся за дверью здания. Мао почти подбежал к входу в здание библиотеки, как вдруг, он оказался в окружении троих оскалившихся монахов. Не останавливаясь, а лишь замедлив бег, он на ходу подпрыгнул и ударил сверху ногой одного из монахов, тот упал. Мао атаковал серией молниеносных ударов и блоков стиля «богомол». Он проткнул пальцем голову одного из монахов, затем развернулся и ударил ногой третьего в грудь, повалив его на землю. Мао не задерживаясь ни на секунду, вошел в здание. Там на него напало еще двое озверевших монахов. Он с легкостью и быстротой богомола сразил их, уложив сверху их голов несколько стеллажей книг. Мао подошел к входу в подземелье. Дверь была открыта. Из подземелья виднелся призрачный мигающий свет. Мао осторожно спустился по лестнице. На земле лежал фонарик. Он поднял его и направился вперед по темным коридорам подземелья. Вдруг, он остановился, как будто что-то почувствовал. Из стены вышла тень, и за секунду перед Мао появился Ван Лан. Мао почти мгновенно среагировал на его удар. Он отбил атаку и нанес серию атакующих ударов. После этого с разворота он ударил Ван Лана ногой в грудь, тот отлетел на несколько метров и сильно ударился о стену так, что кусок земли посыпался на пол. От стены отвалился кусок камня и упал на тело соперника. Ванн Лан тут же поднялся на ноги, словно и не падал, и вновь атаковал Мао. На этот раз ему удалось нанести несколько сильных ударов в грудь Мао. Мао отскочил назад, и вновь атаковал, словно не почувствовав эти пропущенные удары. За долгие годы изнурительных тренировок, его тело превратилось в камень, а мышцы в железные пруты. В мрачном подземелье, находясь практически в темноте (освещенном лишь, лежащим на земле, фонариком) — дрались, почти в слепую, два богомола. Только тени мелькали, делая причудливые фигуры на стенах подземелья. Внезапно, один из монахов, словно призрачный дым растворился в воздухе. Другой монах — видя, что он остался победителем, развернулся и направился к выходу из подземелья. В библиотеке здания он вновь встретил своего близнеца. Начался ожесточенный бой. Не смотря на сильнейшие и яростные удары обоих соперников, крови практически не было ни на одном. Стеллажи то и дело, разбивались на мелкие дощечки. Один из монахов нанес сильный удар ногой в грудь другого, тот отлетел на несколько метров и ударился с сокрушительной силой о дверь здания, выбив ее наружу так, что и сам вылетел на площадь вместе с разбитой дверью.
