Мерседес Вега спокойно курила ментоловую сигарету. На столе перед ней лежал вчерашний номер "Эль-Националь" - ежедневной столичной вечерки. На первой странице красовалась невеселая панорама того, что осталось от роскошной виллы Гутьерреса. Статья занимала всю первую страницу и пестрела фотографиями изуродованных трупов.
Что касается самого Пепе Гутьерреса, то его правую руку обнаружили среди ветвей мангового дерева в саду, опознав ее по фамильному перстню.
Мерседес без конца подсчитывала упомянутые в статье трупы, но результат всякий раз оказывался неутешительным. Малко и Эсперенца, похоже, остались в живых. Она не знала, каким образом они спаслись, но понимала, что очень скоро это узнает. В газете не сообщалось никаких подробностей о людях, которые превратили райский уголок Гутьерреса в тучу пыли и груду обломков. Один из телохранителей Гутьерреса перед смертью сообщил по телефону, что на них напало несколько человек. Стоявший посреди гостиной автомобиль принадлежал колумбийскому гражданину без определенного места жительства, который несколько месяцев назад бесследно исчез. К тому же номер автомобиля мог запросто оказаться поддельным.
Полиция пыталась наверстать упущенное, дав чересчур подробное описание камеры пыток, досадуя и удивляясь тому, что в Каракасе до сих пор существуют подобные места.
Мерседес Вега глубоко затянулась сигаретой, задержала дым в легких и не спеша выдохнула его, глядя в потолок. Ей предстоит пережить неприятные минуты. Два дня назад она - как и все остальные жители Каракаса проснулась от взрыва. А уже через двадцать минут по радио передали первые сообщения. Но напрасно Мерседес покупала все новые газеты - количество погибших оставалось неизменным.
У нее еще оставалась слабая надежда, что Малко и Эсперенца погибли, и нападавшие увезли их тела с собой. Но особенной уверенности в этом не было.
Просмотрев газеты, Мерседес позвонила Пако. Она нуждалась в дальнейших указаниях. Правда, первой ее мыслью было собрать вещи и укрыться в одной из колумбийских народных коммун, где у нее имелись многочисленные знакомые. А за это время Отряд народного сопротивления, возможно, прекратит свое существование или благодаря усилиям Дигепола окажется за решеткой.
Но Пако придерживался иного мнения. Он назначил ей встречу в "Кокорико". Его инструкции отличались предельной простотой: вести себя как ни в чем не бывало. Партии требовалось, чтобы Мерседес оставалась в столице. Если ей устроят очную ставку с иностранцем, она должна все отрицать: ей поверят скорее, чем ему.
Мерседес не стала спорить. Она уже много лет беспрекословно выполняла приказы. И все же девушка чувствовала сильную тревогу. Мерседес привела в порядок все свои дела и написала два письма близким людям - она всегда поступала так в тех случаях, когда опасалась скорого ареста. Сегодня она накрасилась и оделась тщательнее, чем обычно: надела сиреневое шелковое платье и блестящие черные чулки. Под тонкой тканью четко проступали очертания груди. Мерседес делала все это не из кокетства и не из стремления понравиться. Она знала, что мужчинам нелегко мучить тех женщин, которые вызывают у них желание. А если они это и делают, то чаще всего такими методами, которых она не боялась. Мерседес давно уже научилась относиться к своем телу не как к части самой себя, а как к полезному орудию и своего рода союзнику.
Она была готова ко всему. Ее лучших друзей давно уже не было в живых. Они нашли свою смерть кто в лесу, кто в горах, под пулями "зеленых беретов" или правительственных солдат. Мысль о погибших друзьях приучила ее покорно ждать того, что должно произойти. А сейчас - немного хладнокровия, и она выпутается...
Мерседес хотела было позвонить кому-нибудь из Отряда, но передумала: это могло вызвать подозрение. У них было условлено, что она выходит на связь всего два раза в неделю. Итак, она ни о чем не знает, и светловолосый иностранец ей вовсе не звонил...
В дверь постучали. Мерседес аккуратно погасила сигарету в пепельнице, поднялась, одернула платье, чтобы оно плотнее облегало тело, и взглянула в зеркало на свое отражение. На мгновение ею овладел непреодолимый страх. Ей захотелось убежать, забыть обо всем, стать самой простой, самой обыкновенной женщиной... Но уже в следующую секунду она взяла себя в руки и не спеша открыла дверь.
На пороге стоял Таконес Мендоза - как всегда в темных очках и с бледным, точно у покойника, лицом. Из-за его спины выглядывал Эль Кура, на этот раз одетый в "штатское".
Она сделала удивленное лицо:
- Какими судьбами?
Мерседес сидела напротив Малко - улыбающаяся, привлекательная и невозмутимая. Время от времени она клала ногу на ногу, шурша чулками: ей было известно, что мужчины очень восприимчивы к этому звуку.
Эсперенцы ей можно было не опасаться: та сама хотела ей верить. Остальные были опаснее. Особенно Хосе: он смотрел на нее неподвижным как у змеи взглядом.
- За последние три дня мне никто не звонил, - повторила Мерседес. - Ни наш новый друг, ни кто-либо другой.
Она облизнула губы кончиком языка. Очная ставка длилась уже полчаса. Мерседес защищалась очень просто, сдержанно и никого не обвиняла: ей никто не звонил - и точка.
"Следствие" зашло в тупик. Малко явственно ощущал смущение и замешательство всех присутствующих. Эсперенца, разумеется, подтвердила, что его пытали так же, как и ее.
Но, с другой стороны, кто же приказал Гутьерресу похитить Эсперенцу? И почему Малко вдруг заговорил о своем телефонном звонке, когда никто его ни о чем еще не спрашивал? Таконес склонялся к предположению, что иностранец задумал тонкую уловку, призванную поссорить их с Мерседес, но не мог взять в толк, зачем ему это понадобилось.
Происходящее напоминало пьесу Сартра. Трое мужчин и Эсперенца лихорадочно размышляли - для них это был вопрос необычайной важности. Один из двоих лжет - либо Малко, либо Мерседес. А поскольку лжет, у него есть на то причина, серьезная, непосредственно связанная с дальнейшим существованием организации, а в подпольной борьбе подобный риск недопустим.
Мерседес отклонилась назад, будто случайно выпятив грудь. Ее короткое платье высоко открывало бедра. Она поймала на себе взгляд Эль Куры, который в эту минуту напрочь забыл о своем святом предназначении. Глаза его едва не вылезали из орбит. Мерседес еще более вызывающе положила ногу на ногу. Эль Кура мысленно перекрестился и поклялся себе овладеть Мерседес прежде, чем ее разоблачат и казнят - если такое, конечно, случится.
- Мы выйдем отсюда только тогда, - с расстановкой произнесла Эсперенца, - когда узнаем, кто из вас двоих лжет. В глубине души ей было тяжело произносить такие слова.
- Ты совершенно права, - поддержала Мерседес. - Остальные товарищи наверняка придерживаются того же мнения.
Товарищи, похоже, вообще не придерживались никакого мнения и не видели выхода из тупика. Мерседес почувствовала, что в конце концов время начнет работать против нее. Значит, нужно получить для себя как можно больше шансов. Ну что ж - чуточку коварства, и все будет в порядке.
- Честно говоря, мне очень не по себе оттого, что меня подозревают во лжи, - проронила она. - Особенно после всего, что нам довелось пережить вместе...
Под этим следовало понимать: "А вот откуда взялся этот тип, вы и сами, небось, не знаете...".
Мерседес встала и прошлась по комнате, слегка задев бедром Хосе Анджела. Несмотря на свои сорок лет, она выглядела еще очень соблазнительной.
Малко тоже напряженно размышлял. Он ничем не мог доказать, что звонил Мерседес. Если истина так и не восторжествует, в первую очередь они избавятся от него. Члены Отряда народного сопротивления сочли странным уже то обстоятельство, что похищение совпало по времени с его появлением в Отряде... Он неустанно прокручивал в памяти все подробности того вечера, пытаясь вспомнить нечто такое, что могло бы ему помочь.
И вдруг он вспомнил! Ведь Дивина застала его в баре с телефонной трубкой в руках. Может быть, она слышала разговор или хотя бы какие-то обрывки фраз?
- Я могу доказать, что звонил Мерседес, - внезапно объявил он.
Мерседес, стоявшая к нему спиной, не шевельнулась.
- Каким образом? - спросила Эсперенца.
- Там был свидетель. Нужно его разыскать. На этот раз Мерседес обернулась. "Гринго блефует, - подумала она. - Иначе он сказал бы это сразу". Однако по интонации Малко она поняла, что это не просто блеф.
Малко объяснил, в чем дело. Когда он закончил, Хосе сказал:
- Я ее знаю. Сейчас поеду к ней. Если она откажется приехать, то расспрошу ее на месте. Вы мне доверяете?
Ему доверяли все.
Малко встретился глазами с Мерседес, но не смог ничего прочесть в ее взгляде.
Хлопнула дверь: Хосе Анджел отправился на поиски истины. Оставалось только ждать его возвращения.
Под глазом у Дивины красовался огромный синяк. Они с Хосе ушли в дальнюю комнату бара "Кэтти", и она с возмущением показала ему кровоподтеки на бедрах - последствия взбучки, которую ей устроили гориллы Гутьерреса.
