Киря пытался выяснить у меня подробности дела, но я сказала, что времени совершенно нет, и пообещала все объяснить позже.
Прибыв в город, я первым делом решила отправиться к той парочке алкоголиков, которых мы с Виталием Владимировичем посещали накануне. Мне почему-то казалось, что этим людям угрожает опасность. Ведь говорил же Остапчук, что в ближайшем будущем надо будет провернуть дельце. И речь шла как раз о каких-то пьяницах.
Как бы там ни было, эти опустившиеся люди в любом случае не должны были пострадать ради получения куша этой сволочью Остапчуком. Мне снова вспомнился Степан Борисенко, которого Остапчук так хладнокровно отправил на тот свет только потому, что побоялся показаний, которые тот мог дать против него. Что уж говорить про меня…
И похитили меня именно сегодня совсем не случайно, я была уверена. Ведь Остапчук сказал, что я мешаю ему провернуть операцию. Наверняка она связана с продажей той самой квартиры, где проживали двое пьяниц. А я могла реально помешать ему в этом деле. Вот меня и удалили на время, чтобы все прошло гладко.
В том, что убивать меня не намеревались, я ничуть не сомневалась. Если бы Остапчуку понадобилась моя смерть, он бы не замедлил выполнить задуманное. У него была тысяча возможностей сделать это. Значит, меня просто хотели придержать на какое-то время, а потом, скорее всего, все равно бы отпустили. Вывод напрашивался сам собой — Остапчук намерен сегодня же закончить с квартирой. И потом, когда дело будет сделано, а все доказательства уничтожены, можно будет освобождать меня, предварительно «обработав» как следует для острастки.
Но я помешаю планам Виталия Владимировича и преподнесу ему сюрприз, о котором он пока не догадывается. Чтобы было сподручней, я попросила доброго дядьку из поселка подбросить меня до набережной, где была оставлена моя бежевая «девяточка».
Машина, по счастью, стояла все там же, не обворованная и даже не поврежденная, что весьма странно для такого бойкого места, как тарасовская набережная. Сев в авто, я вставила ключ в замок зажигания и рванула по уже известному мне адресу, чтобы «обрадовать» Виталия Владимировича своим чудесным освобождением.
Приехав к дому алкашей, я не увидела ни машины Остапчука, ни каких-либо других автомобилей, что немного встревожило меня. Неужели я опоздала и Остапчук уже успел провернуть свое дельце?
Оставив машину во дворе, я едва ли не бегом помчалась к двери дома. Еще только войдя в подъезд, я услышала громкие голоса и раздавшееся вслед за этим пьяное пение. Кажется, гуляли на втором этаже, как раз в той самой квартире, куда я и держала путь.
На всякий случай приготовив свой «макаров», я стала подниматься по ступенькам. Я оказалась права — шум доносился из уже знакомой мне квартиры. Дверь была приоткрыта, и я вошла, не постучавшись.
Запах, ударивший мне в нос, заставил сморщиться. Сегодня здесь воняло еще хуже, чем в прошлый мой визит. Теперь к «аромату» сивухи примешивался еще и специфический запах аммиака, а также пота.
В квартире было «весело». Стоял самый разгар дня, а гулянка тут уже шла вовсю. Хозяева принимали гостей — таких же любителей выпить, как и сами. Войдя в коридор, я заглянула в единственную комнату, где за столом расположилась вся честная компания.
Мое появление не осталось незамеченным. Присутствующие сразу, как по команде, повернули головы в мою сторону, а та самая женщина, которая в прошлый раз встречала нас с Остапчуком, поднялась из-за стола и сказала:
— Здра-а-асте… Проходи.
— Да нет, спасибо, — растерялась было я, но потом кивнула женщине. — Пойдемте выйдем, надо поговорить.
— А чего ж выпить не хочешь? — изумилась хозяйка, но из-за стола все же стала выбираться. — Ну, пойдем, выйдем, коль надо. А чего стряслось-то?
Женщина, хоть и находилась уже в состоянии изрядного подпития, как оказалось, узнала меня. Она припомнила, что на днях я приходила к ней с Виталием Владимировичем, и спросила, икнув:
— Чего? Виталик прислал?
— Нет. Я по другому поводу. Вы квартиру продаете?
— Ну, да, — согласилась тетка. — Так ты ж сама знаешь… продаем… То есть меняем на меньшую.
— А документы уже подписали?
— Нет еще, — снова икнув, ответила женщина и вытерла тыльной стороной ладони рот. — Вариантов пока не нашли. Я думала, тебе понравилась квартира. Или нет? — Она приблизила свое лицо к моему и заглянула в глаза. На меня пахнуло таким смрадом, что я с трудом подавила рвотный позыв.
— Нет, — отстранилась я от хозяйки. — У меня уже есть другой вариант.
— А что ж наша не понравилась? — пристала ко мне баба.
— По какому поводу праздник? — перевела я разговор на другую тему.
— Виталик денег дал, — сказала женщина довольно. — Чтоб паспорт поменяла. У меня еще старый…
— Так, значит, вы сегодня ничего не оформляете? — переспросила я.
— Не-ет, — покачала головой хозяйка. — Ничего. Виталик сказал, что как только найдет покупателей, то сразу же скажет, чтобы мы документы начали готовить.
— Понятно, — проговорила я и поспешила поскорее убраться из смрадной загаженной квартиры, несмотря на рьяные уговоры хозяйки остаться и принять немного на грудь.
Выйдя на улицу, я жадно вдохнула свежего воздуха. Сев в машину, закурила и задумалась. Я была уверена, что Остапчук сегодня намерен предпринять какие-то серьезные действия, и именно с этой целью устранил меня. Но если квартиру алкашей пока не продают и документы не оформляют, то почему же меня похитили?
Может быть, преступники сегодня решили поживиться квартирой Евдокии Панкратьевны? Ведь ее жилье продать можно гораздо проще и быстрее — квартира в хорошем состоянии, не то что та халупа. Да и искать старушку никто не будет, в то время как здесь могут поднять бучу собутыльники хозяев, если те внезапно исчезнут.
Пришедшая мысль подтолкнула меня к действиям. Так какого же черта я сижу тут и раздумываю? А вдруг Остапчук в это самое время убивает одинокую беззащитную пенсионерку, которой и помочь-то некому? Я выбросила сигарету и пулей вылетела со двора.
Ехать было недалеко, и в считаные минуты я прибыла к дому Евдокии Панкратьевны. Машину оставила на улице и помчалась во двор.
В тенистом дворе стояла послеполуденная тишина, как это обычно бывает в разгар лета. Но мне эта тишина показалась зловещей. Я рывком открыла дверь в подъезд и тут же наткнулась на женщину, выходившую во двор. Ойкнув, она отстранилась и подняла взгляд на меня. Я тоже мельком взглянула на женщину и сразу же узнала ее. Это была соседка Евдокии Панкратьевны, та самая, с которой я разговаривала, когда вернулась в квартиру старушки одна.
Женщина тоже признала меня и удивленно воскликнула:
— Ой, здрасте! Это опять вы! К бабе Дусе?
Я молча кивнула, слегка растерявшись.
— Да. Она дома?
— Дома, дома. К ней как раз только что медсестра пришла.
— Медсестра? Она что, плохо себя чувствует? — Сейчас мне казалось подозрительным абсолютно все.
— Да нет, — махнула словоохотливая соседка рукой. — Старенькая ведь она уже. Здоровья нет. А тут вот из собеса прислали к ней медсестру. Тот самый мужчина побеспокоился, что по поводу ремонта к ней приходит, — принялась рассказывать соседка. — Так вот к ней теперь сестра ходит каждый день и уколы делает. Все бесплатно, — радостно добавила женщина.
— Уколы? — Мысли мои завертелись волчком, как только я услышала новости о медсестре. Я невежливо отстранила женщину, загородившую проход, и, перескакивая через ступеньки, взлетела на этаж.
Надавив на кнопку звонка, я на всякий случай толкнула дверь, не слишком рассчитывая, что Евдокия Панкратьевна услышит звонок. Дверь, к моему удивлению, оказалась не заперта, и я беспрепятственно проникла в квартиру.
Как только я вошла, мне навстречу из комнаты вышла молоденькая пухлая девушка в белом топе и длинной пестрой юбке. В руках она держала шприц, очевидно, намереваясь сделать несчастной старушке укол.
Увидев меня, девица растерялась и спросила:
— А вы к кому?
— Я к Евдокии Панкратьевне, — уверенно произнесла я, прикрывая за собой дверь и делая шаг в коридор. — А вы кто?
— Я? Медсестра… — неуверенно, в отличие от меня, проговорила девушка, косясь на дверь комнаты.
Хозяйки не было видно, может, она и звонка моего не слышала. А может, уже и в живых ее нет — полезли в голову нехорошие мысли.
— А кто вас прислал? — нагло наступая на перепугавшуюся девицу, спросила я.
— Я… я из собеса, — попробовала отвертеться мошенница.
— И что, давно у нас собес обзавелся собственными медработниками? — спросила я, тесня девушку к стене. — А в собесе у вас начальником не Виталий ли Владимирович Остапчук? — И, не дожидаясь ответа, добавила: — Да? И давно?
Девица окончательно перепугалась, не зная, как себя вести и что говорить. Я оттолкнула ее в сторону и прошла в комнату. Там, на диване, задрав подол халата, на животе лежала сама хозяйка. Пока еще в добром здравии. Значит, укол сделать ей еще не успели. Интересно, какое «лекарство» ей назначил доктор Остапчук?
