— Вы кто? — голос у женщины тоже был холодным, морозно звенящим. Мне даже показалось, словно на меня посыпались маленькие льдинки.
— Вообще-то я по поводу Дины Черемисиной, расследую ее смерть, — пришлось признаться мне. — Я в курсе, что Костя дружил с ней.
Женщина никак это не прокомментировала, только продолжала молча рассматривать меня. Затем она неожиданно произнесла, очень ровно, не меняя интонаций:
— Кости больше нет. Он умер сегодня ночью.
По-моему, у меня даже подогнулись коленки от услышанного. Новость показалась мне настолько невероятной, что я некоторое время стояла в оцепенении, не зная, что сказать. Вернуло меня к реальности только движение женщины, которым она собиралась захлопнуть дверь.
— Подождите, — опомнилась я. — Как же это случилось?
— Его убили. Нашли его на улице. Сейчас он в морге, — отчеканила женщина.
— Но… Как все-таки это получилось? Как хотя бы его убили? Почему? Нашли того, кто убил? — забросала я вопросами «снежную королеву», но она, даже не дослушав их до конца, перебила меня:
— Если вам нужны подробности, обратитесь в милицию. А я не хочу об этом говорить. У меня погиб сын, постарайтесь это понять.
И женщина захлопнула дверь. Вообще-то, если честно сказать, она вовсе не напоминала убитую горем мать. Даже намека на горе в ее облике не наблюдалось. Хотя… как тут можно судить? Просто, может быть, у нее железная выдержка.
«Они словно стыдятся его, — всплыли у меня в голове слова соседки Дины, Ольги Тимофеевны, по поводу Кости и его родителей. — Они бы и отказались от него, если бы не боялись, что люди скажут».
Что ж, возможно, она была права. Но сейчас это неважно. Сейчас нужно выяснять главное — при каких обстоятельствах погиб Костя-металлист, дурачок Костя. Что удалось узнать милиции? Не знаю почему, но я была уверена, что смерть его не случайна.
Однако, прежде чем сесть в машину, я снова подошла детской площадке. Мальчишки, заметившие меня, как только я вышла из подъезда, прекратили игру и теперь молча ждали.
— Ребята, вам что-нибудь известно о том, как погиб Костя? — спросила я через ограду, приблизив лицо к металлической сетке.
Юные хоккеисты подошли ближе, и самый старший из них заговорил первым:
— Мы знаем только, что его в гаражах нашли. Вон в тех, — он указал на ряд гаражей, стоявших за детской площадкой. — Утром нашли. Мы во двор вышли, а тут везде машины милицейские. И нам играть здесь не разрешали. Но мы все равно во дворе были, смотрели. Видели, как его потом в машину положили медицинскую и увезли.
— Его на носилки положили, и лицо у него было закрыто одеялом, — добавил другой пацан.
— Не одеялом, а подушкой, — поправил третий, и затем все мальчишки загалдели хором.
Ничего полезного в их гомоне я не услышала, а дождавшись, пока они немного успокоятся, спросила:
— А что говорили вокруг? Что случилось-то?
— Да толком никто и не знает, что случилось, — снова заговорил старший. — Соседи говорили, что его пьяницы какие-нибудь убили. Подумали, что у него деньги есть, и убили. А у него, хоть он и хорошо одет был, денег с собой и не было никогда…
— Нет, были, были! — вмешались сразу двое мальчишек. — Он же нас часто мороженым угощал. И жвачку покупал.
— Это не деньги, а мелочь, — солидно заметил старший пацан и, помолчав, добавил: — В общем, увезли его, а потом и милиция уехала, через час где-то.
— А вы видели его вчера вечером? Что он говорил, может быть, собирался с кем-то встретиться?
— Ничего не говорил, — покачали головами мальчишки.
— Он по четвергам в клуб свой ходил, музыку слушать, — сообщил один из них. — И вчера пошел. Больше мы его не видели — он поздно оттуда возвращался, мы уже в такое время не гуляем.
— А насчет Дины Черемисиной он вам что-нибудь говорил? — спросила я. — Они, кажется, дружили.
— Он к Дине ходил, потому что она его в театр приглашала часто, на спектакли. Ему там интересно было, — сказал маленький веснушчатый мальчуган с выбившимся из-под шапки рыжим вихром. Он помолчал немного и со вздохом добавил: — И меня обещали взять, но тут Дина умерла… А теперь вот и Костя…
«А теперь вот и Костя», — невольно повторила я, уже прочно связывая две этих смерти между собой. Я была просто уверена в этом, хотя уверенность моя пока зижделась больше на интуиции.
— А Костя вам не говорил, почему она умерла? — спросила я. — Может быть, он знал точно?
— Так она же отравилась, — озадаченно почесал голову старший из пацанов. — И Костя то же самое говорил. Он все время плакал, когда о ней вспоминал. Говорил, что она была хорошая, добрая… И что она съела что-то и отравилась…
«Если бы просто что-то съела…» — подумалось мне.
— Что ж, понятно, — проговорила я и, попрощавшись с мальчишками, пошла к своей машине.
Версия, высказанная соседями, насчет «левых» пьяниц, убивших Костю ради денег, которые могли оказаться у того в карманах, не представлялась мне правдоподобной и достойной внимания. Я все время думала о Дине Черемисиной. Она умерла за пять дней до Кости. И в том, что ее именно убили, теперь я почти не сомневалась. Но Костя, похоже, ничего толком не знал о причинах ее смерти, если рассуждал так наивно: «Съела что-то и отравилась». Однако же его тоже убили! Зачем? Почему, если он был, по сути, безобидным, наивным ребенком? Какую тайну он мог знать? Наверное, он не думал, что то, что он знает, — секрет, и мог разболтать. Вот кто-то и забеспокоился, решил его устранить. Но почему именно вчера, а не сразу после смерти Дины?
Круговерть вопросов настолько мною завладела, что я не очень внимательно следила за дорогой и чуть было не проскочила на красный свет в одном нехорошем месте, где всегда толкутся гаишники. Тем не менее до Кировского РОВД я добралась без неприятностей и сразу же поднялась к Мельникову в кабинет. Я не знала, он ли занимается убийством Кости, но район был его, и подробности дела Андрей имел возможность мне сообщить.
* * *
Мельников пребывал в мрачном расположении духа. Как выяснилось, сегодня утром на планерке он получил взбучку за проволочку в деле об отравлениях клофелином и опасался, что если и дальше так пойдет, то его лишат квартальной премии.
— Ну а вы пробовали работать «на живца»? — спросила я.
— Пробовали, — уныло кивнул Андрей, — и неоднократно. Нету ее!
— Как нету? Не клюнула? — уточнила я.
— Вообще нету! — громыхнул Мельников кулаком по столу. — Как сквозь землю провалилась, зараза! Ни на подставных не клюет, ни на кого! Кстати, и заявления от пострадавших прекратились. Видно, почуяла, стерва и на дно залегла. Где я ее теперь найду, в миллионном-то городе?
Мельников так распереживался из-за возможности лишиться квартальной премии, что даже не спрашивал, зачем я пришла. Он сокрушенно качал головой, ныл по поводу свалившихся на него забот, жаловался на головную боль и грозился вообще уйти из милиции в охранное агентство. В конце концов я поняла, что если так пойдет дальше, то помощи мне от него не видать, и решительно спросила:
— Так, сколько составляет твоя квартальная премия?
Мельников удивился, но сумму назвал. Она мне показалась настолько смешной, что я тут же пообещала выдать ему эти деньги лично, если он наконец выслушает меня и предоставит интересующую меня информацию. В конце концов, решила я, означенную сумму вполне можно внести в счет клиенту, то есть Валерии Павловой, в графу «Текущие расходы», и это будет справедливо.
Мельников сразу же оживился, забыл про головную боль и заверил, что с удовольствием меня выслушает и сделает все возможное.
— Меня интересует смерть некоего Кости, которого нашли убитым сегодня ночью в гаражах. Кстати, во дворе, где жила Дина Черемисина.
— А-а-а, знаю, — протянул Мельников, скептически вытянул губы трубочкой, собираясь уже высказать, что он думает о столь малоинтересном деле, но поймал мой взгляд и, видимо, подумал об опасности лишиться обещанного бонуса, потому что тут же продолжил: — Но я-то этим делом не занимаюсь, на него Лукьянова кинули… Хочешь с ним поговорить?
— Не только поговорить, но и получить доступ к материалам, — твердо сказала я.
— Ты посиди тут, Тань, — вылезая из-за стола, проговорил Андрей. — Сейчас я его разыщу и все улажу. Жди.
Мельников вышел из кабинета и отсутствовал минут десять, после чего появился с высоким, мордастым молодым ментом, обладавшим какими-то замедленными движениями. Здоровяк лениво поздоровался и кряхтя уселся на стул рядом со мной. На колени он положил папку, в которой, как я догадалась, были собраны материалы по расследованию убийства Кости.
— Вот, тут все, — поглаживая папку, произнес он.
— Отлично, — кивнула я. — А сами вы на место выезжали?
Лукьянов кивнул мне в ответ.
— Ну и что? Каковы предварительные версии?
