«Интересно, что бы это могло быть?» — подумала я.
Он улыбнулся как-то отвратительно и погрозил мне пальцем, когда я попыталась дотянуться до того, что было спрятано у него в руке.
— Ну и пожалуйста, — окончательно обиделась на него я. — Лучше бы ты не занимался всякой ерундой, а помог мне приземлиться.
Он захихикал. Только теперь я поняла, что он не сидит, а летит рядом со мной.
— Может, ты оставишь меня в покое? — буркнула я. — Это ведь из-за тебя все началось…
Он не обиделся на мою гнусную инсинуацию. Потряс кулачками, пухлыми, словно у ребенка, и выкинул мои кости. Три кубика с белыми крапинками…
— Что ты хочешь этим сказать? — недоуменно спросила я, пытаясь угадать значение выпавших цифр.
Когда я подняла голову, ангел уже с реактивной быстротой поднимался ввысь.
И, черт меня побери, там, наверху, торчала халивинская туша. Халивин мне улыбался и махал руками, указывая на ангела. Но меня интересовали только цифры на кубиках.
Только вот рассмотреть их было очень трудно.
Я напрягла зрение и прочла:
36+20+5
«Вы успешно разрушите хорошо продуманный заговор, составленный против вас вашими соперниками».
* * *
«Боже мой, — подумала я, потягиваясь. — Какой бред мне снился…»
Мне казалось, что я дома и сплю, а вся эта бурда, начиная с неудачной покупки кетчупа, мне просто привиделась во сне.
Я открыла глаза.
И вскочила.
— Черт! — проговорила я в полном замешательстве.
Опять…
Да, я опять была в бункере. Значит, мне ничего не приснилось. Сейчас появится Халивин и…
«Да не появится, — вдруг поняла я. — Халивин не появится. Все гораздо страшнее».
Сейчас появится мадам Швондер.
Сейчас я наконец-то начала понимать, что такое настоящее отчаяние. И ведь сама во всем виновата. Могла бы сразу все перевалить на Мельникова…
За дверью раздались гулкие шаги. Я надеялась, что это ко мне. Но не тут-то было. Шаги удалялись, даже не остановившись возле моего «номера».
«А самое мерзкое — это неизвестность, в которой я теперь пребываю», — грустно подумала я.
И от этого на душе стало так плохо, что надо было срочно выбираться из подобного состояния.
* * *
Я огляделась. Окна были зарешечены. Конечно, на что еще можно рассчитывать? Страшные люди обычно сами всего боятся. В том числе и самих себя…
«Ладно, выберемся», — решила я. Определить бы еще, куда они спрятали Федора?
Шаги опять застучали по коридору. На этот раз я не стала обращать внимания на их психические атаки. Сделаем вид, что все мне в кайф. Я как раз мечтала отдохнуть — есть ли место, более подходящее, чем это? Какие Канары, что вы? Теперь я всю жизнь буду отдыхать только в вашем бункере. Тихо, спокойно и безопасно. Вздумает НАТО побомбить нас — а я тут. В безопасности. И не дотянется до меня проклятая лапа мирового империализма…
На сей раз шаги остановились возле моей двери. Несмотря на ужасную головную боль, я придала своему лицу выражение глупой безмятежности и встретила входящих ясным и невинным взором.
Сначала вошли три бугая в странной форме, в которой почему-то на гимнастерках была вышита свастика. Вот уж какую глупость придумали!
Красавцы остановились, расставив ноги и набычившись. На меня они смотрели так многообещающе, что у меня не осталось сомнений, где-то у них припрятана дыба и испанский сапожок, и все это — про мою честь. От такой мысли мне захотелось напрячь все мозговые извилины, дабы поскорее придумать, как лишить этих господ своего общества.
А за ними последовала она. Моя красавица в кожанке. То есть она была одета вовсе не в кожанку, а в строгий костюм от Клайма. Этакая модернизированная Ева Браун.
Она остановилась почти в такой же дурацкой позе, как ее верные псы. Ноги расставила, как на панели — ах, простите, что я напоминаю вам о вашем прошлом!
— Добрый день, Таня, — промолвила она, улыбаясь. Кстати, у нее могла быть вполне приличная улыбка. Если бы не этот холодный взгляд.
— Здравствуйте, Ирина, — отозвалась я, рассматривая свой ровно отполированный ноготь.
— Я же просила вас прекратить ваши изыскания… — укоризненно произнесла она.
Бог мой! Какая вежливость! И какие слова знает…
— Дело в том, Ирина, что я не привыкла успокаиваться, пока не отыщу то, что мне нужно, — улыбнулась я.
Ее раздражало мое спокойствие. Она пыталась держать себя в руках, но это давалось ей с трудом.
— И к тому же, Ирина, вам должно быть стыдно! Посмотрите, как легко от романтики красных косынок вы перешли к обычной уголовщине…
Она вспыхнула, но усилием воли подавила свою ярость.
— Ваше мнение совершенно не интересует меня, — усмехнулась она. — Мы стоим по разные стороны баррикад…
— Ага, — согласилась я. — Вы по ту сторону зла, а я — по эту сторону добра…
Ницше она тоже не читала. Интересно, а что она вообще читает, кроме «Что делать?» и «Майн Кампф»?
— Не надо так демонстративно выпячивать свой интеллект, Таня, — укоризненно и сокрушенно произнесла она, немного наклонив голову, — люди могут обидеться…
— На что? — рассмеялась я. — На то, что у них этого нет? Господи, что же у вас за компания тут собралась? Чего ни хватишься, ничего у вас нет, как говорил Воланд. Может, вы поэтому такие озлобленные?
Кажется, я переборщила. Она дернулась, пробормотала сквозь зубы, что они не «озлобленные», а «добивающиеся справедливости». Лицо у нее при этом совершенно перекосилось, как будто я сунула ей в рот стручок кайенского перца.
— И какой вы ищете справедливости в области интеллекта? — тем не менее продолжила я атаку. — Всем срочно стать идиотами? Чтобы вам не было обидно? Умнеть-то вы не собираетесь?
Она втянула воздух, расширив глаза так, что я с невольным удивлением отметила, что, если очень постарается, она может выглядеть вполне привлекательно.
— Я поговорю с вами позже, — многозначительно пообещала Ирина.
— Вызовете на допрос? — уже вслед ей спросила я.
Она остановилась. Обернулась. Наши взгляды встретились.
Дуэль была недолгой, но ведь это было только начало.
— Нет, на беседу. Дружескую, — зловеще усмехнулась «добивающаяся справедливости».
И пошла прочь, круто развернувшись на своих высоких каблуках.
* * *
А вот не уйди от нее муж, была бы она нормальной бабой, с грустью подумала я. Все-таки надо было ему принести себя в жертву человечеству. А то — эвон эгоист какой выискался! Сам буду радоваться жизни, а ты, Танюха, давай мучайся из-за неудовлетворенного либидо моей дражайшей супруги!
Кстати, чего ей от меня, собственно, надо? Ведь, насколько я могу судить, проклятая дискета уже у них.
Завещание? Но я-то тут при чем? Или меня опять хотят нанять таким нестандартным способом? Может, им и врачей вызывать на дом именно так? Похитил бедолагу — и пускай лечит?
Шутки шутками, но меня-то похитили уже второй раз. И меня вся эта ситуация отнюдь не забавляла.
— Таня…
Я вздрогнула. Боже мой, Танька… Откуда она здесь?
Я выглянула из окна.
Невесть откуда взявшаяся, бесстрашная, как маленькая Жанна д'Арк, девчонка шла мимо стены и шептала возле каждого окна:
— Таня…
Я выглянула сквозь решетку.
— Ты сошла с ума, — прошипела я, — знаешь, что они с тобой сделают, если поймают?
— Ничего, — прошептала она, — я тут еду прошу. Как голодная беженка.
Я рассмеялась. В своем репертуаре… Надо перенять ее находку на будущее.
— И подают?
— Мало, — пожала она плечами.
— Ладно, слушай внимательно. Найдешь Мельникова и передашь ему, что я в бункере. Мне нужна его помощь. Запомнила?
— Да, — кивнула она. — А…
— Федора я отыщу. Он где-то здесь, — пояснила я ей. — Теперь делай ноги отсюда побыстрее. Пока они тебя не заметили.
Она послушалась. По крайней мере, бросив быстрый взгляд через плечо, коротко кивнула и пошла прочь.
Я смотрела вслед ее стройной фигурке, и мне казалось, что она куда больше похожа на ангела, чем халивинское творение.
«Надо срочно на что-то решаться, Таня», — сказала я себе. Можно, конечно, сидеть и ждать Мельникова, но это похоже на ожидание погоды у моря. А это не в моих правилах.
Решетка на окнах не способствует свободе передвижения. Даже если я разобью окно, я не настолько сильна, чтобы выломать ее.
Достав сигарету, я щелкнула зажигалкой и…
«Он позвонил и сказал, что в бункере пожар».
Именно так выманили из дому Халивина, чтобы Ирина получила свободный доступ к компьютеру. И дело тут совсем не в том, что на дискете были записаны компрометирующие его сведения. Нет, что-то другое было им нужно. Что? Завещание, что ли? Вряд ли Халивин писал завещание на дискете…
Бухгалтерия… Я подпрыгнула. Им надо было узнать, на что может рассчитывать любимая партия в случае смерти своего лидера. И, если моя догадка была верна, убийство Халивина «соратники» задумали уже давно.
