Он засмеялся – несколько нервозно, как мне показалось.
– Ты не изменилась. Всегда прямо к цели, никаких фиоритур. Как я тебя узнаю. – И это он мне, королеве уверток! – Ладно. О Ритале. Его зовут Витторио Альфиери. Бизнесмен и мой партнер по тому продюсерскому проекту, который я сейчас запускаю. Ты, конечно, о нем не слышала…
Деликатное многоточие, призванное смягчить неизмеримую дистанцию, разделяющую наши два мира.
– Отчего же. У клошаров неограниченный доступ к прессе. Ею полны помойки. С некоторым запозданием мы ее получаем и даже иногда читаем.
– Извини. Я не хотел… Речь идет о довольно сложном деле. Ладно, давай объясню… Альфиери был очень хорошо знаком с твоим другом Полем Кантером. Я не хочу изображать из себя учителя жизни, но лучше бы тебе никогда не встречаться с этим типом. Понимаешь… – Очередное многоточие дало ему время подняться и отворить окно в сад. – Я не открою тебе ничего нового, заметив, что экономическая жизнь Италии всегда была, гак сказать, специфической. Мафия традиционно влияет на политику и экономику. Ладно, это их дело, а для нас звучит как анекдот. Вот только мы считаем Альфиери гангстером, а итальянцы – бизнесменом. Раньше он был незаметным посредником, который занимался отмыванием сомнительных средств. Кантер был знаком по покерному столу с одним распространителем видеокассет, имени которого я называть не буду. Он предложил себя в качестве посредника между этими двумя дельцами. Альфиери вручил Полю крупную сумму денег… Дальше произошло то, что мы знаем. Я оказал тебе услугу, о которой мы оба знаем. Поль Кантер исчез, и деньги вместе с ним… А сам Альфиери попал в мышеловку: он должен был отчитаться перед не слишком дружелюбными партнерами. Тогда погиб распространитель видеокассет, став жертвой, как считается, неудачного сеанса садо-мазо. Но деньги в результате так и не нашлись… Неожиданный поворот: Доротея Мистраль обвиняется в убийстве Поля Кантера. Альфиери проводит свое расследование и обнаруживает, что именно Хуго Мейерганц нашел ей лучшего адвоката. Так я познакомился с Витторио.
– Начало прекрасной дружбы.[17] Ты силен, Хуго.
– Прежде всего я испугался. Альфиери как с неба свалился со своими непонятными вопросами, угрожающим тоном, и мне вовсе не хотелось, чтобы он заподозрил, какую роль я сыграл в исчезновении Поля. Тогда я сказал ему правду, вернее, часть правды, а раз это была правда, ее можно было проверить.
Поскольку я приподняла бровь при слове «правда», он уточнил:
– Истинная Правда: я был твоим другом и знать не знал Поля Кантера. Точка. Теперь ты лучше понимаешь, почему я предпочел прервать с тобой всякие связи. Ты ничего не знала о махинациях Поля, и я хотел защитить тебя от итальянских методов дознания. Тем более что они на некоторое время установили за мной наблюдение. И то, что я тебе сейчас рассказываю, я постепенно складывал по кусочкам. Представь мой ужас, когда именно сегодня ты явилась ко мне в офис.
– А твоя жена?
– Моя жена? Ах да, жена. Ну, мы расстались, как говорят, по взаимному согласию, несколько лет спустя. Я часто думал о тебе, сама понимаешь. Если бы ты доверяла мне, если бы ты не призналась… Ладно, нет ничего бесполезнее сожалений. К счастью, ты пришла. Было важно, чтобы я объяснил тебе ситуацию. Потому что ни в коем случае, как для твоей безопасности, так и для моей, Альфиери не должен знать, что мы поддерживаем отношения.
– Он меня видел в твоей конторе, не забывай.
– Я придумал наспех, что ты пришла за помощью и я подыскал тебе какую-то работу статиста… Но вот главное, что я хотел тебе сказать. Я считаю себя в долгу перед тобой, после всего, что ты ради меня перенесла. Я не могу видеть, в какой ты нужде, и мы должны вместе найти выход…
Деньги, деньги, деньги, волшебное слово, деньги. Они заменили сам предмет обмена, чтобы, как считалось, облегчить этот обмен, и теперь служат универсальной шкалой ценностей. Хуго, без сомнения, намеревался списать всю ложь со своей долговой доски, добавив к цифре несколько нулей, как я попыталась списать свои желания, заплатив Полю. Все справедливо. Вот только у Хуго еще хватало дури, чтобы считать, будто деньги обладают объективной ценностью, неизменной для всех. А может, он просто хотел оправдаться за то, что он преуспел, а я нет.
Имеет ли цену горе? А страх? А любовь? На мой взгляд, Хуго был невероятно наивным. Но если бы я тогда поняла, что именно он пытается купить, делая свое хамское предложение, мне стало бы его жаль. Какая мрачная трагедия. Хватит, не время предаваться философским размышлениям. Чем выше взобрался, тем больнее падать.
На какое-то мгновение я восхитилась объяснениям Хуго. Если бы я не встретила Ксавье, я бы все проглотила. Кстати, я и сейчас не все выплюнула. Этот балбес Поль вполне мог запустить руку в чужую казну, продолжая клянчить у меня по пустякам. История с Альфиери не все объясняла, но сама по себе была вероятна. А если она сможет пригодиться Ксавье, тем лучше.
Ксавье. Достаточно было недолгой встречи, чтобы я отвела ему главную роль. Его светлое присутствие возвращало смысл тому, в чем смысла не было никакого – например, жизни. Просто потому, что я разделила с ним краткий, но истинный миг общения человека с человеком. Не хочу быть полной свиньей, но мы с Салли и Квази напоминали скорее трех алкашей, забившихся в бар «Титаника» и твердо решивших потонуть быстрее, чем весь корабль. Вряд ли это можно назвать человеческими отношениями.
Блуждая в лабиринте вновь обретенных иллюзий, я размышляла. Мне бы очень хотелось бросить вранье Хуго ему же в морду, но и речи быть не могло, чтобы впутать Ксавье. Итак:
– Нет, нет, деньги меня не волнуют. Меня волнует, что кто-то решил меня прикончить…
И тут я осеклась, потому что Хуго не притворялся, я уверена. Он мне не поверил. Он действительно думал, что я несу чушь. И уверилась еще больше, когда рассказала ему о двух убийствах – во всех подробностях – и о посланиях, потому что он позеленел. Даже Де Ниро не мог меняться в цвете по заказу. И от зловонной ауры, его окружавшей, снова несло страхом.
Ну что за дерьмо.
Что ж, я навострила глаза, чтобы ничего не упустить, и задала вопрос на доверие:
– Ты уверен, что Поль мертв?
– Доротея, это бессмысленный вопрос.
– Я знаю.
Я вкратце изложила ему, с чего началась неделя, и продолжила:
– Если бы не два убийства, я бы тоже уговорила себя, что голос Поля был всего лишь галлюцинацией, а я – старая психопатка. Но сегодня мне нужны конкретные ответы. Например: что ты сделал с трупом?
– Закатал в бетон.
Теперь, чтобы разрядить атмосферу, я в общих чертах опишу Хуго. Он вроде длинного срезанного цветка, и в его венах течет сок кого-то из папоротниковых. Он способен, в крайнем случае, запустить летающего змея, если дует правильный ветер, но не имеет представления, с какой стороны берутся за молоток. Поэтому «закатал в бетон» в его устах звучало, как если бы он по слогам разбирал диалект исчезнувшего племени.
Хотя ситуация и не располагала, но намек на улыбку, наверно, встопорщил волоски моих усиков – спасибо тому косметологу, который первым выщипал мне пушок над губой во времена моей суетности, потому что Хуго поправился:
– По крайней мере, мне так сказали. Я только прибрался потом в твоей квартире.
– Кто тебе «сказал»?
– Я их не знаю. Какие-то парни, к которым мне посоветовали обратиться: я их больше не видел.
Мне показалось, что в глазах Хуго, зеркале его чувствительной души, я прочла тот же вопрос:
– А вдруг Поль не умер?
Что автоматически ставило его во главу списка потенциальных жертв.
Если не считать затасканных слов и мыслей, а также очевидного вывода, что только мой труп подтвердит, с некоторым запозданием, отсутствие у меня параноидального бреда, сказать нам друг другу было нечего. Лишь бы сократить пустые речи, я пообещала избегать Альфиери, убийцу, полицию, дурных знакомств вообще и Хуго в частности, прежде чем мне удалось откланяться.
Вы поймете, в каком состоянии были нервы нашего богача, если я скажу вам, что он заставил меня спуститься в темноте в подвал, чтобы выпустить через маленькую запертую дверцу, ведущую в садик позади дома. Он задержал еще на минуту мой бег, в очередной раз спросив:
– И все же, как у тебя с деньгами?
– Я же сказала, что все в порядке. Я зашла в свой банк, и – о чудо – какие-то гроши еще остались.
– Твои счета были в довольно плачевном виде, когда я последний раз их просматривал.
– Хуго, мне плевать на деньги. Но можешь успокоиться, если у меня возникнут непредвиденные траты, я тебе позвоню. Предупреди привратницу своего храма.
Потом мне пришлось перебраться через крепостную стену, не очень высокую, но обнесенную поверху проволокой, на которой я оставила часть своего обмундирования, но я не роптала, потому что минимум по данному пункту я была полностью согласна с Хуго: один убийца на запятках полностью исчерпывал мой запас прочности. Еще и на толпу мафиози этот запас рассчитан не был.
