– Присаживайся, дорогая, – предложил Давид, – сейчас узнаем.
«Что узнаем? – подумала Наташа. – Праздник или есть, или его нет. Раз накрыт стол, значит, праздник, но почему Давид так туманно изъясняется». Вслух она ничего не сказала.
Давид разлил вино в бокалы.
– Наташа, у меня новость. Мне предложили поработать во Франции на очень хороших условиях. Я сказал, что подумаю несколько дней. Мне с женой сразу же дают домик недалеко от Парижа.
– С какой женой? – не поняла Наташа.
– Я понимаю, тебе тяжело расстаться с театром, но может быть, ты сможешь сделать это и выйдешь за меня замуж? Я люблю тебя больше жизни и без тебя не могу быть счастлив, даже в Париже.
Давид достал маленькую коробочку, открыл ее и протянул Наташе.
«Как в кино», – подумала Наташа.
– Мой родной, я ведь так люблю тебя. Я буду самой счастливой женщиной, если выйду за тебя замуж.
Давид достал кольцо с небольшим квадратным бриллиантом и надел Наташе на палец. Кольцо смотрелось замечательно, Давид улыбнулся:
– Подошло! Тебе нравится?
– Очень! Только есть одна проблема, я ведь заму…
Давид остановил ее.
– Отложим проблемы до завтра, сегодня будем радоваться.
– Хорошо, давай радоваться, – согласилась Наташа.
Это был их самый счастливый вечер. Позже она будет стараться не вспоминать его, чтобы не причинять себе боль.
Наташа была уверена, что муж не откажет ей в разводе, но неожиданно получила отказ в такой категоричной форме, что ей не помог даже ее артистический талант.
– Оставь при себе свои театральные штучки, на меня они не действуют, – сказал Павел. – Ты можешь жить своей жизнью, можешь делать, что захочешь, но развод я тебе никогда не дам и обсуждать это я не намерен.
– Но почему? – негодовала Наташа. – Мы ведь давно уже муж и жена только на бумаге, тебе ли не знать. Зачем нам сохранять эту формальность?
– Хотя бы из-за дочери. У нее должна быть мать, хотя бы формально.
– Но я ведь не отказываюсь от дочери. И потом, она уже большая, скоро сама выйдет замуж. Как ей может навредить наш развод?
– Ты отказываешься от меня, – тихо, как бы про себя, произнес Павел.
– Прости. Я очень перед тобой виновата.
– Возможно. Но только не проси меня разводиться с тобой. Поверь, это мое твердое решение, и менять его я не намерен.
– Павел…
– Все, слышать ничего не хочу.
Наташа осталась женой Павла.
Только спустя много времени она поняла, таким образом он по-своему защищал ее. Умный и опытный человек считал – девушке всегда будет куда вернуться – к старому надежному мужу. И он был прав, только Наташа ни разу не воспользовалась этой возможностью.
Они не уехали во Францию, Давид не захотел ехать без Наташи, а ее не выпускали за границу, так как не было бумаги, подтверждающей их супружество. Наташа уговорила Давида уехать в Матвеевск. Там подтвердился прогноз директора московского театра. Наташа остро ощутила разницу между столицей и периферией. Всего лишь триста километров от Москвы, а жизнь как будто замерла. В театре ее невзлюбили, считали заносчивой, высокомерной штучкой, которую выперли из всех московских театров. Наташе предстояло доказать коллегам, что они ошибаются. Нужно было учиться жить и мыслить по-другому.
Со временем все образовалось. Давид с Наташей снимали небольшую квартиру недалеко от театра. Давид наладил сеть по сбыту французских вин, в театре к Наташе привыкли и перестали донимать. В общем, жизнь их была скромной и спокойной. Наташа боялась, что из-за этой монотонности их чувства притупятся, но они стали крепче и стабильнее. В однообразии были свои плюсы – исчезли страхи, нервозность, появилось чувство умиротворения, захотелось прожить так всю жизнь. Больше двух лет длилась идиллия, и вот все рухнуло в один день. Судьба распорядилась по-своему.
Давид всегда встречал Наташу после спектакля. В тот вечер он не пришел. Наташа заволновалась. Кое-как сняв грим и наскоро переодевшись, она побежала домой. Недалеко от театра увидела скорую помощь, милицию и толпу людей. Наташа уже поняла, что ее Давид там, что случилось что-то непоправимое. Она подошла в тот момент, когда работники скорой, осмотрев Давида, накрыли его тело простыней. Милиционеры пытались задержать ее, но Наташу не мог бы остановить даже град камней. Она подошла и откинула простыню. Крик застрял у нее в груди. Давида больше не было! Он умер. Половина его лица была изуродована, как будто его тащили по асфальту. Вторая половина, все такая же красивая, выражала удивление. Наташа потеряла сознание и упала на тело Давида. Скорая доставила ее в больницу, в которой она пролежала месяц. Следователи сообщили родным Давида о его гибели, и его похоронили в Грузии. Наташа пребывала в сомнамбулическом состоянии. Изредка приходя в себя, она вспоминала о случившемся и каждый раз теряла сознание. Потрясение было таким сильным, что психика не выдерживала. Позже ей казалось, что вроде бы видела отца Давида у себя в палате, но может, это был лишь плод больного воображения. Спустя месяц ее перевели в «Клинику психологической помощи населению», за этой вывеской скрывалась обыкновенная психушка. Наташа не скоро заметила, что находится в другой больнице, но в один из дней наступило страшное прозрение. Она очнулась от воплей соседки по палате. Всего в палате было восемь человек. Наташа впервые огляделась. Ее соседи были ужасны. Кто-то выл, кто-то монотонно бормотал, кто-то нехорошо смеялся. Ей стало страшно. Она четко осознала, что может навсегда остаться с этими женщинами и превратиться в одну из них, если еще не превратилась. Такая перспектива заставила ее действовать. Прежде всего она запретила себе вспоминать о Давиде. Как только в памяти всплывал его образ, она начинала думать о самых разных вещах, пытаясь вытеснить болезненные воспоминания. «Лучше уж потом покончить с собой на свободе», – решила она и перестала принимать таблетки, которые ей давали. Ее рассудок потихоньку возвращался к ней, вернее, она сама возвращала его усилием воли. Через какое-то время ее выписали.
На «воле» встал вопрос, что делать дальше. Жизнь потеряла всякий смысл. Тот, кто был ей так дорог, тот, кого она любила больше жизни, покинул ее навсегда. В сказках пишут: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Почему же у них произошло не так? Как он мог умереть первым и оставить ее таять медленно, мучительно, отсчитывая каждый день, каждую минуту без него. За что? Говорят, Бог дает человеку столько испытаний, сколько тот может вынести. Неужели она так сильна, что выдержит это горе? Она сломлена, раздавлена, истерзана физически и душевно. Разве она может жить дальше, зная, что никогда не увидит Давида, что его больше нет нигде на земле, что она потеряла его, такого родного, такого любимого навсегда. Разве она сможет пережить эту боль? Разве кто-нибудь может такое пережить?
Ее сердце нестерпимо болело от горя, она физически не могла больше выносить это и решилась умереть. Ну как себе представить, что ты ходишь в театр, кланяешься, улыбаешься, ешь, спишь, бродишь по улицам без него!
Пока Наташа вяло раздумывала, как лучше и быстрее встретиться с любимым, к ней пришел следователь. Он сообщил, что Давида сбила машина, преступника пока не нашли. Наташа вспомнила об угрожающем письме и сказала:
– Его убили!
– Ну что вы! – следователь посмотрел на Наташу, как на сумасшедшую. – Банальный наезд, водитель, наверняка, был пьян, поэтому уехал.
Разве можно говорить о смерти ее Давида как о банальном наезде? Наташа этого не понимала, но не стала спорить, просто сказала о несостоявшейся женитьбе Давида на Лике и о содержании записки. Кажется, следователь ей не верил. Она принесла послание. Следователь сник.
– Будете писать заявление? – со слабой надеждой на отказ спросил он.
– Какое и зачем?
– На основании которого мы должны будем открыть новое дело, о преднамеренном убийстве.
– Нет, – твердо сказала Наташа. – Он ведь не вернется.
– Кто? – удивился следователь.
– Давид.
– Да, да, я понимаю, – он как-то сразу повеселел, неохота ему было возиться с новым делом, заведомо гиблым. – Простите, что напоминаю. Я пойду?
– Всего доброго.
– И вам!
Наташа усмехнулась. Да, впереди у нее много доброго – смерть, похороны. Она решила напоследок позвонить дочери, а потом броситься в реку. Ни дочки, ни Павла дома не оказалось. Наташа вышла на улицу, чтобы присмотреть место, с которого можно было бы прыгнуть в реку. И вдруг услышала колокольный звон. На берегу реки, на холме, стояла церковь. Раньше Наташа никогда здесь не была и теперь, не раздумывая, пошла прямо к ней. Возле самого входа ее остановила какая-то бабушка.
– Негоже, милая, в храм Божий простоволосой идти. Надень платок, – ласково сказала она.
– У меня нет платка, – ответила Наташа.
– Не побрезгуй, дочка, возьми мой, – предложила бабушка.
– Спасибо. Вы будете еще здесь? Я вам отдам.
