реально хотелось установить истину, то, во-первых, ты бы давно нанял частного сыщика, а если у тебя нет на него денег, ты собрал бы кучу людей и дал им это задание в качестве тестового. Придумал бы какое-нибудь собеседование.
– Я не могу нанять частного сыщика, потому что они в своей деятельности обязаны доносить правоохранительным органам обо всех преступлениях, о которых им становится известно. Когда ты вплотную возьмешься за мою задачку, ты поймешь, почему я сейчас упомянул это. Короче, профессионалы отпадают. А по поводу группы людей… Видишь ли, – вздохнул он, – я с трудом сладил с тобой одной, да и то не уверен, что ты полностью сдалась. Предполагаю, что ты думаешь про себя: «Сделаю-ка я вид, подыграю ему, а сама пойду на кухню, найду там нож и всажу ему в спину. Ну или попытаюсь сломать замок на двери бункера». А ты представь, если бы бункер кишел людьми!
– Зачем бункер? Разослал бы все материалы, и… – Он покачал головой. – Что?
– Я никогда не выложу материалы в открытый доступ. Они останутся здесь и не будут отсканированы, сфотографированы и так далее. Чуть позже ты поймешь почему.
«Порнография какая-нибудь? – предположила я. – Или материалы относятся к какой-нибудь загадке века? Или к известной персоне? Или еще к чему-то, что вызовет общественный резонанс?»
Я не стала озвучивать эти мысли, но продолжила критиковать его схему в последней попытке заставить его передумать и отпустить меня:
– Послушай, Дима… Или как там твое настоящее имя…
– Дима.
– Хорошо, Дим… – я поелозила немного на диване, пытаясь занять удобное положение. Но вот незадача: когда некомфортно на душе, не бывает комфортно телу. Поняв это, я просто сдвинулась на самый край и наклонилась к нему. Мне казалось, что так я смогу быть более убедительной. – Дим, тебе нужен кто-то, кто разбирается в настоящих расследованиях, а не в выдуманных. Пойми: кино, книги и реальная жизнь – разные вещи. И мотивы, и личность преступников, и следственные мероприятия – все это существенно отличается.
– Не надо применять ко мне тон детской воспитательницы, – грубо обрубил он меня. – Думаешь, ты одна такая умная и можешь посоветовать мне что-то, до чего я сам не додумался? Здесь были и следователи, и врачи, включая, на секундочку, судмедэкспертов, и даже биологи, психологи и юристы. Никто не смог понять, что произошло на той станции.
Наверно, не нужно спрашивать, но…
– А что сейчас с этими людьми? – я не удержалась.
Он немного помолчал, затем пожал плечами.
– Ничего. Ушли с небольшой компенсацией. – Он прочитал удивление на моем лице. – А что? Большую компенсацию я не мог им выделить, ибо они не справились. Но старались.
– И мне перепадет? Тогда тебе нужно было дать объявление о приеме на работу с проживанием. Толпы бы повалили.
– Нет, не надо было. – Он снова глотнул шампанского. Предложил мне жестом, но я отказалась. – И правильно. Для таких задачек нужен трезвый мозг. Так вот, какие-то левые чуваки мне, во-первых, не нужны, а во-вторых, компенсация их бы не устроила все равно. Я вижу, что в таких случаях больше работает метод кнута. Страх за свою жизнь – отличная мотивация.
– Но ведь не сработало, – мягко напомнила я. – Ты до сих пор не получил ответов даже от судмедэкспертов и психологов. Чего же ты ждешь от меня? Я всего лишь писательница. Выдумщица. Фантазерка с неплохим знанием русского языка.
– Нет, как раз ты – именно ты! – имеешь куда больше шансов раскрыть эти чудовищные преступления. Все, что я говорил по поводу плюсов быть писателем и сценаристом одновременно – это только бонус к твоей главной мотивации.
«Не знаю, что он вкладывает в это словосочетание, – подумала я, – но главная мотивация для меня – оставаться в живых как можно дольше, так у меня гарантированно будет хотя бы три дня. Только вот что потом?»
– И ты сейчас, конечно, не скажешь, что это за мотивация, потому что это спойлер, так?
– Ага.
– Хорошо. Давай мне материалы.
Дима заметно обрадовался. По всей видимости, он уже устал меня уговаривать. Вообще странные, конечно, отношения для пары похититель-жертва. Они обычно не уговорами занимаются, а пытками и более явными угрозами.
– В библиотеке на столе, – кивнул он на правую ветвь коридора. – Первая дверь.
– Спасибо.
Я ходко отправилась в нужном направлении. В коридоре меня посетило чувство, что я на космической станции или инопланетной летающей тарелке. На потолке только светодиодные лампочки, дающие холодный белый в магическую синеву свет, на полу уже нет паркета и ковра, голые металлические листы, как и на стенах. Коридор изгибается дугой, как эластичная коварная змея, и дверь я вижу не сразу.
Я приготовилась лицезреть нечто массивное, дубовое с красивыми латунными ручками, но это оказался какой-то люк, высокий и широкий с кнопкой сбоку. Схожесть с огромной футуристической ракетой, летящей на Марс, усиливалась с каждой минутой.
Я нажала на кнопку, ожидая, что и здесь меня попросят ввести пароль, но нет – металлический прямоугольник плавно отъехал в сторону, пропуская меня внутрь. В самом помещении тоже никакого дуба и прочих излишеств. Металлические стеллажи, школьные парты, старые стулья с железными ножками и деревянными сидениями и спинками. Все строго и функционально.
Прямо в центре одного из письменных столов одной ровной стопкой лежат папки, на первый взгляд около десяти.
– Педант долбаный, – зло бросила я, подходя ближе. Я читала где-то, что такая преувеличенная любовь к чистоте и порядку – один из симптомов психопатологии.
Для начала я решила бегло просмотреть все дела, а затем уже более тщательно изучать каждое из них. В папках-скоросшивателях были собраны разные бумажные файлы, ксерокопии документов, какие-то распечатки, вырванные листы из обычных школьных тетрадок и фотоснимки. В каждой папке сперва шла фотография одного из полярников, приколотая скрепкой к сканкопии паспорта. На седьмой папке я поняла, о чем говорил Дима. Гладкий синий пластик скоросшивателя вырвался у меня из рук, словно ящерица, но даже хвоста не оставил, отправляясь на блестящий плиточный пол. Дело в том, что с фотографии на меня смотрела моя покойная тетушка.
– Это что такое?! – трясла я скоросшивателем перед
