- Бери что хочешь,- без устали повторял я, особенно когда вставал вопрос о полотенце или наволочке.
Без изящной торговли, конечно, не обошлось, однако причина гнездилась скорее в моем упрямстве, нежели в законной гордости владельца.
Мне был нужен телевизор и несколько тарелок. Холостяцкая жизнь нагрянула слишком неожиданно, я пока плохо представлял, как обустрою новое жилье. А Клер, похоже, давно раздумывала о вольном будущем.
И все же она старалась быть справедливой. Покончив с прозаическим "Приложением В", мы признали, что дележ произведен на абсолютно паритетной основе. Осталось подписать соглашение о раздельном проживании, подождать шесть месяцев, явиться в суд и законным порядком расторгнуть наш союз.
Желания поболтать после матча, сыгранного в хорошем темпе, ни у меня, ни у нее не возникло. Набросив пальто, я отправился в долгую прогулку по Джорджтауну, размышляя о необратимости наступивших перемен.
Глава 14
Расцвести идее академического отпуска было не суждено. Исполнительный комитет фирмы зарезал ее на корню. И хотя никому не положено было знать тайн, обсуждаемых на сборище, Рудольф с удрученным видом поставил меня в известность, что ареопаг решил не создавать дурной прецедент. В такой солидной фирме, как наша, дать годичный отпуск рядовому сотруднику означало вызвать цепную реакцию с непредсказуемыми последствиями.
Страховочную сетку из-под проволоки убрали. Теперь, надумай я вернуться, передо мной просто захлопнут дверь.
- Ты по-прежнему соображаешь, что делаешь?- спросил Рудольф, стоя у моего стола. Рядом с ним на полу высились две огромные картонные коробки Полли уже начала упаковывать накопленный мной мусор.
- Соображаю.- Я улыбнулся.- Не переживай.
- Пробую.
- Спасибо тебе, Рудольф.
Удрученно покачав головой, он вышел.
После вчерашней выходки Клер ни о каком академическом отпуске я и думать не мог. Покой отнимали куда более важные дела. Передо мной вырисовывалась перспектива не только развода и одиночества, но и бездомности.
Я отыскал в газете раздел частных объявлений и принялся изучать предложения о сдаче жилья внаем.
Нужно будет уплатить последний месячный взнос в четыреста восемьдесят долларов за "лексус" и продать красавца. Взамен купить какую-нибудь колымагу, застраховать на максимальную сумму и дождаться, пока кто-то из будущих соседей не угонит ее. Если мне приспичит снять приличное жилье, то на аренду уйдет большая часть зарплаты.
Устроив обеденный перерыв раньше обычного, я два часа разъезжал по центральным районам в поисках приемлемого чердака. Самой дешевой оказалась голубятня за тысячу сто в месяц. Для адвоката с Четырнадцатой улицы цена неподъемная.
По возвращении я обнаружил новую папку. В самом центре стола. Стандартный размер, плотный белый картон и никаких помет. Внутри на скотче у левой створки два ключа, у правой - отпечатанная на компьютере записка: "Верхний ключ - от двери Ченса, нижний - от стеллажа у окна.
Снимешь копии и вернешь на место. Осторожнее, Ченс крайне подозрителен".
По привычке без стука вошла Полли - тихо, словно призрак. На меня ноль внимания. Мы проработали вместе четыре года, день назад она сказала, что мой уход для нее катастрофа. Ага, катастрофа. Не позже следующей недели получит нового начальника и будет любить его, как меня.
Очень милое создание, чья судьба меня нисколько не беспокоит.
Я захлопнул папку. Полли склонилась над коробками, похоже, не заметила ее. На посту моя бывшая секретарша и мышь мимо не пропустит. Как это в кабинет проник Гектор? Или кто-то другой?
Полли вышла.
Пожаловал Барри Нуццо - для серьезного, по его словам, разговора. Закрыв за собой дверь, он принялся расхаживать вокруг коробок. Обсуждать причины своего увольнения мне не хотелось, я поведал ему о Клер. Супруга Барри тоже была родом из Провиденса, в Вашингтоне подобным совпадениям почему-то придавали большое значение. Поначалу мы ходили друг к другу в гости, потом жены наши к дружбе семьями остыли.
Вид у Барри был недоуменно-печальный, но вскоре ему удалось взбодриться.
- Тяжелый месяц у тебя выдался, Майк. Мне очень жаль.
Мы вспомнили старые добрые времена, тех, кто работал с нами и кого уже нет. О Мистере не было сказано ни слова, даже за кружкой пива. Это удивляло: два друга вместе смотрели в лицо смерти и вдруг так углубились в дела, что не смогли выкроить часа для обмена впечатлениями.
Похоже, момент наступил: Барри то и дело спотыкался о коробки. Я понял, ради какого разговора он пришел.
- Прости, я подвел тебя.
- Оставь это, Барри.
- Нет, правда. Я должен был быть рядом.
- Почему?
- Но ведь ты сошел с ума.- Он рассмеялся.
Я прикинулся, что оценил шутку:
- Да, слегка тронулся, но пройдет.
- Честное слово, до меня доходили слухи о твоих проблемах. Я пытался отыскать тебя на прошлой неделе, но ты пропал. А потом навалились дела, пришлось торчать в суде, сам знаешь.
- Знаю.
- Ей-богу, Майк, мне очень жаль, что я был далеко.
Прости.
- Забудь.
- Каждый из нас тогда ничего не соображал от страха, но ты-то запросто мог получить пулю в лоб.
- Погибнуть могли мы все, Барри. Рывок проводка, неточный выстрел бум! Не стоит к этому возвращаться.
- Последний, кого я видел, когда полз к двери, это был ты - на полу, в крови. Я думал, ты умер. Мы вывалились в холл, к нам с криками бросились люди, а я ждал взрыва.
Нас потащили к лифтам, кто-то срезал веревки, я обернулся. Полисмены как раз поднимали тебя. Я запомнил кровь.
Я слушал. Пусть Барри выскажется, пусть успокоит совесть. Потом сможет доложить Рудольфу и остальным, что пытался образумить меня.
- И пока мы спускались, я все время думал: жив ли Майк, не ранен ли? Никто не знал. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем стало известно: ты в порядке. Я собирался позвонить тебе из дому - дети помешали. Да, я должен был позвонить.
- Брось, Барри.
- Мне очень жаль, Майк.
- Хватит, прошу тебя. Все позади, все хорошо. Сейчас уже ничего не исправишь.
- Когда ты понял, что не сможешь остаться?
Я задумался. По-настоящему до меня дошло это в воскресенье, когда Билл откинул простыню и я увидел безмятежно-спокойное лицо Онтарио. В тот момент в городском морге я стал другим человеком.
- В выходные.- У меня не было желания уточнять, да Барри и не нужны были уточнения.
Он с сожалением покачал головой, будто маясь чувством вины за мои коробки. Я утешил его:
- Ты не смог бы остановить меня, Барри. Никто бы не смог.
Он утвердительно кивнул - понял. Когда смотришь в лицо смерти, время исчезает и происходит переоценка всего того, чем люди привыкли дорожить: Бога, семьи, друзей.
Деньги оказываются на заднем плане. Фирма с карьерой опускаются на дно.
- А что у тебя, Барри? Как обстоят дела?
Похоже, на дне фирма с карьерой пребывали недолго.
- В четверг состоялось первое заседание суда. Мы как раз занимались подготовкой к нему, когда в конференц-зал вломился Мистер. Просить судью о переносе было нельзя, начала процесса клиент ждал несколько лет. Кроме того, ты знаешь, никто из нас не пострадал, физически, во всяком случае. Мы рванули вперед, как спринтеры, с низкого старта, и уже не сбавляли скорости. В известном смысле процесс оказался для нас спасением.
Это точно. В "Дрейк энд Суини" работа была спасением.
Недели две назад я сказал бы то же самое.
- Отлично. Значит, у тебя все в порядке?
- Ну конечно.
Барри занимался судебными исками, и кожа у него была слоновья, а наличие трех детей защищало от авантюр вроде той, в которую пустился я.
Бросив взгляд на часы, Барри заторопился. Мы обнялись и, как положено, пообещали не терять друг друга из виду.
Я смотрел на папку и оценивал ситуацию. У меня есть ключи. Их передача не является ловушкой - врагов в фирме у меня нет. Дело о выселении существует и находится у Ченса, в стеллаже у окна. Есть шанс заполучить досье и остаться непойманным. Снять копию не слишком долго. Документы вернутся на место, и никто ни о чем не узнает.
Самое важное: добытая информация неопровержимо докажет вину Ченса в гибели Онтарио и его родных.
Я коротко записал соображения в блокнот. Изъятие чужого досье означает немедленное увольнение. Для меня это не актуально. Равным образом наплевать, если кто-то застигнет меня в кабинете Ченса с невесть откуда взявшимися ключами.
Самую большую трудность представляло копирование.
Во-первых, дел меньше двух сантиметров в толщину у нас не существовало, это около ста страниц, если переснимать каждый документ. Несколько минут сшиваться у ксерокса опасно. Копии делают секретарши, иногда помощники, но отнюдь не юристы. Во-вторых, аппарат последней модели, сложный, без проблем мне с ним не справиться - обязательно начнет жевать бумагу. Придется к кому-нибудь обращаться за помощью, что исключено. В-третьих, согласно заложенной в ксероксе программе каждая копия регистрируется (стоимость работы юрист включает в счет клиента).
