Ознакомительная версия.
– Да, просил. Я по вас соскучился. Честное слово! Может быть, мы встретимся? Завтра в филармонии концерт Вивальди. Я возьму билеты?
Мой мозг напряженно пытался определить, где, когда и почему я слышала именно этот голос, именно по телефону, и почему с ним связаны неприятные эмоции?!
Черт! Вспомнила!
«Не может быть, – хотелось закричать мне. – Этого просто не может быть! Мне показалось!»
Я взяла себя в руки. Стараясь быть доброжелательной и спокойной, ответила:
– Да, конечно. Я очень люблю… Вивальди. * * *
Повесив трубку, долго сидела, не в состоянии поверить самой себе.
«Ты же могла обмануться, – говорил мой внутренний голос. – Телефоны иногда до неузнаваемости искажают голоса. Хочешь – проверь себя сама. Ну, давай, набери номер…»
– И наберу, – проворчала я. – Хотя его там сейчас нет. Если только в том месте не стоит два телефонных аппарата… А если он узнает твой голос? Точно так же, как ты узнала его? Если это, конечно, был именно его голос и ты не ошиблась.
– Но он не должен быть с ними, – отчаянно сопротивлялась моя наивная душа. – Как может совместить человек музыку и убожество? Тупую жестокость и такую тонкую склонность к лирике?!
«А вот этот очень любит Вийона, – вспомнились слова Ларчика. – Я к тому, что не думай, будто все они тупые».
– Я и не думаю, – упрямо сказала я. – Ничего такого не думаю. Но верить в это мне тоже не хочется! Может быть, я кажусь глупой и наивной, но не хочется!
Я достала сигареты. Закурив, проследила за ленивым парением дыма и в очередной раз сказала себе:
– Знаете, чего вам недостает, милейшая Александрина? Решительности. Простой решительности. Один звонок способен рассеять ваши подозрения или укрепить их. Так, может, стоит рискнуть? Конечно, это кретинизм – звонить этим людям с домашнего телефона, они же могут вычислить тебя потом, но кто не рискует, тот ведь не пьет шампанского, не так ли?
Затушив окурок, я набрала номер.
Трубку взяли сразу. И мои сомнения растаяли столь же стремительно, сколь и дым от сигареты.
* * *
– Алло, – голос звучал недоуменно и настороженно. – Я вас слушаю…
Я смотрела на телефонный аппарат с ненавистью.
– Алло, говорите.
Что, собственно, мне сказать?
Что я люблю Вивальди?
Я усмехнулась. Можно сказать и об этом. Можно спросить, где находится Таня Глухарева. Можно спросить, зачем понадобилось убивать троих людей, которые так преданно и верно несли знамя «Трудовой молодежи». Можно вообще в открытую поинтересоваться, что это за мерзкая организация? Наркокартель или все-таки оазис борьбы за «чистоту нравов»? Или это странное сообщество живет лозунгом «одно другому не мешает»?
Мои снимки лежали передо мной. Я рассматривала их. «Из них можно создать совсем недурственный коллаж, – рассмеялась я про себя с оттенком злости. – Только вот нет там почему-то того человека, который отвечает сейчас на мой звонок».
– Алло, вы будете говорить?
Мой абонент начинал терять терпение.
– Буду, – сказала я, приглушив свой голос. – У меня кое-что есть, что может вас заинтересовать.
На другом конце провода воцарилось зловещее молчание.
– Что именно?
– Фотографии, – сообщила я все тем же голосом. – Очень интересные фотографии. Как вы думаете, какая газета сможет купить подороже у меня снимки, на которых запечатлены лидеры «Трудовой молодежи», торгующие наркотиками?
Он какое-то время молчал, как бы соображая, о чем речь.
– Я понимаю, что это не ваше дело, – продолжала я атаку. – Но видите ли, в чем проблема. Так исторически сложилось, что еще вчера я бы отдала эти фотографии и бесплатно, так как глубоко презираю вашу тусовочку. Но в силу того, что мне нужно от вас кое-что, я, пожалуй, отдам эти снимки вам. С одним условием…
– Кто у вас на снимках? – хрипло спросил голос.
– Ах, один джентльмен. Вполне респектабельный. У него очень красивые очки и весьма интеллигентная внешность. Вот только рядом с ним находится парень, совершенно не подходящий для его компании. Такой, знаете ли, грубоватый. В черной шапочке.
– Вы занимаетесь шантажом, – пробормотал мой абонент.
– Кто чем, – рассмеялась я. – Кто шантажом, кто наркотиками, а кто… киднеппингом.
– Чем?
– Киднеппингом, – повторила я. – Вот меня это и интересует больше всего. Вы говорите мне, куда делась одна девушка, я отдаю вам фотографии. Как вам сделка?
– Шантажистка, – снова пробормотал голос.
– Вы на это уже намекали.
– Я не знаю, о чем вы говорите… Я не занимаюсь киднеппингом.
– А Таня Глухарева?
Мне показалось, что он грязно выругался.
– Хорошо, давайте встретимся и поговорим.
– Замечательно, – обрадовалась я. – Завтра. Около десяти… – я набрала в легкие побольше воздуха. Утра? О, как бы мне этого хотелось! Но мое нетерпение может повредить, лишая нашу встречу должного эффекта. – Вечера. Возле консерватории. Пойдет?
Там помолчали, обдумывая странности моего поведения. Потом коротко бросили:
– Хорошо. Как я вас узнаю?
– Вы узнаете, – пообещала я и повесила трубку.
Ну вот, милые мои…
Теперь нам осталось совсем мало времени – о, очень мало! – на наши «таинственные игры». Наступает время предельной ясности. Подведение итогов, так сказать!
– А дело все в том, что я просто очень люблю Вивальди, – пробормотала я, сдерживая подступившие к глазам злые слезы. – Всего лишь в этом!..
Я курила пятую сигарету и уже начинала чувствовать, что их количество начинает сказываться на качестве моих несчастных легких.
Ларикова не было. Я стала терять терпение.
– Человек беспросветно одинок в этом мире, – мрачно констатировала я, глядя в черное окно. – И никакой доктор не едет. Славная песенка, но, похоже, мне с моей печалью и тоской придется доживать весь мой остаток дней.
Ну вот, Александра! Тебя потянуло на мрачные философские измышления! Именно так начинается депрессия.
– Просто все вокруг построено на лжи, – сообщила я темному окну. – И никто не собирается с этой пакостью бороться. Только я, как Жанна д’Арк, сижу тут в темной комнате, ожидая приговора.
Правда, я не помню, в какой темной комнате сидела бедная святая Иоанна, но уж в какой-нибудь точно сидела. Только сигарет у нее не было.
А в какой темной комнате сейчас сидит Таня Глухарева? И почему ее, черт возьми, никто не ищет? Как будто пропажа человека – дело житейское, так себе, маленький пустячок!
Где ее родители? Должна же у нее быть мать?
Впрочем, вполне возможно, что ее мать привыкла к исчезновениям Тани.
Такое тоже случается.
От размышлений меня оторвал стук двери. Я подняла глаза. На пороге стоял грустный и озадаченный Лариков.
– Хорошо, что ты дождалась меня, – сказал он, плюхаясь в кресло и не потрудившись снять пальто. – У нас крупные неприятности…
Я не удивилась. Чего еще можно было дождаться, кроме каких-то там неприятностей! Мне и так казалось, что их достаточно, чтобы отучиться просыпаться с улыбкой, ан нет! Вам еще принесли немножко неприятностей!
– Люда Нещадова в больнице. Пока без сознания. Ее очень сильно напугали в собственной квартире.
– На-пу-га-ли?
– У нее слабое сердце, – пожал он плечами. – Черт его знает, как это там называется. Но она пока еще в полной прострации и зрит ангелов. Кто-то из соседей сказал, что видел, как Люда зашла в квартиру. Потом услышал ее крик, рванул туда. Клянется, что видел мелькнувшую фигуру – бросился за ней. Но этот тип был стремительным и худым, а наш сосед – толстяк с ужасной одышкой. Он уверяет, кстати, что это подросток! Представляешь? Он скрылся из виду, мужчина наш плюнул в сердцах и вернулся к Нещадовой, надеясь, что там все в порядке. Квартира была открыта, он вбежал. Люся лежала на полу. Лицо синее, глаза распахнуты – он сначала подумал, что она уже отошла в мир иной. Но, слава богу, обошлось. Он вызвал «Скорую» с милицией. Вот такие дела, брат…
– Так грустно, что хочется курить, – сказала я. – Потрясений у меня за сегодняшний день на сто жизней вперед! Можно поделиться.
– Поделись, – предложил он.
– Сначала сними с себя это холодное пальто, – предложила я. – А то от тебя морозно.
* * *
Делилась я с ним своими «потрясениями» весьма основательно, но он терпеливо выслушал меня и, когда я закончила, сообщил:
– Цены вам нет, моя маленькая Александрина!
– Да уж, – саркастично усмехнулась я. – В смысле бестолковее меня не сыщещь?
– Брось, – отмахнулся он. – Ты с самого начала невзлюбила «трудовиков», так?
– Их вообще-то чрезвычайно трудно полюбить.
– Но именно ты настаивала на том, что все это связано!
– Ты особо не протестовал.
– Ладно, оставь свои скромные взглядики в пол! Теперь у нас все наконец-то складывается! И это благодаря тебе.
– Да не мне, а случайности. Понимаешь, этот тип встретился со мной случайно!
Ознакомительная версия.
