Ознакомительная версия.
— К Сараеву ходим документы исправлять, путаются что-то.
— Так ты ж не работаешь.
— Да, было одно мероприятие…
— А-а… — протянула Лили. Хитро улыбнулась. — Ну ладно, пока! Созвонимся…
Так и расстались без любезностей — даже странно. В памяти — улыбка.
Через пару недель активизировался Следственный комитет. Стал вызывать пенсионеров по одному.
Михаил шел последним.
Следователем оказался разговорчивый парень лет тридцати пяти. Тщедушный, сутуловатый, в очках. Долго шутил о разработке. Завидовал Михаилу. Сказал, что всегда хотел быть опером, но не прошёл по здоровью. Сообщил, что по данному притону район прислал административные материалы. Так что с возбуждением уголовного дела проблем не будет. К тому же видеозаписи отличные. Препонов быть не должно. Возможно, что дело в скором времени, после допроса всех участников, он передаст в прокуратуру, поскольку задержаны сотрудники милиции, которые выполняли роль охраны. Затем стал заполнять протокол. Периодически что-то уточнял, переспрашивал.
Ничего подозрительного из допроса Михаил не вынес и при встрече с удовольствием сообщил об этом Николаю. Тот только хмыкнул.
После этого связь с полицией как-то ушла на задний план.
Михаил занимался своей непосредственной работой. Как обычно, после службы приезжала Лили. Иногда оставалась на ночь. В конце ноября он проводил её с сыном на отдых в Египет. Удивлялся — откуда деньги? Они летали на отдых не менее четырех раз в год.
Началась зима. Количество поставляемых овощей и фруктов из Белоруссии сократилось. Решили восполнять продуктами. Частые снегопады создавали пробки на трассах, машины ломались, постоянно требовался ремонт, подвозка запчастей. Хлопот было достаточно. В отпуск никто из отставников-бизнесменов не поехал.
Неожиданно позвонил Франчук:
— Привет, Михаил. Есть несколько вопросов, сможешь подъехать?
— Конечно, — несмотря на загруженность, отозвался он, — что-то случилось или как?
— Да все по тому же делу. Следак просил.
Михаил был в недоумении:
— Что, снова материал вернул? Он мне говорил, что кого-то задержали, значит, дело возбуждено.
— Да там всё в порядке, зайдёшь — расскажу. Только не на Суворовский.
— А куда?
— На Чехова, 15, спросишь.
— Там же 78 отдел полиции располагается. Тебя что — понизили?
— Давай — узнаешь!
Через полчаса Михаил был на месте. Спросил у дежурного. Показали наверх и налево. Там размещалась недавно образованное подразделение главка.
— Какие люди нас посетили! — ахнул Франчук с притворной любезностью, распахнул объятия. — Какими судьбами?
Обнялись.
— Вижу, ты на повышение пошел? — смекнул Михаил, хитро улыбнулся. — Небось, полковника получил?
Франчук заметно засуетился:
— Ну да, вот предложили должность — согласился. На звание отослали в Москву. Через пару месяцев придёт.
— Молодец! — Михаил подумал, что уж больно лихо его бывший подчинённый рванул по карьерной лестнице. С чего бы это? Но сделал серьёзный вид. — Чего звал?
На столе появилась водочка, нарезка сыра и колбасы.
— Давай перекусим, — предложил Франчук, — сейчас протоколы опера подправят и принесут подписать.
— Сколько же можно переписывать? — откровенно удивился Михаил. Уже раза четыре получается! Да и ты здесь при чем? Разработка же в отделе у Сараева.
— Я её забрал с собой. Материал уже в следствии, дело возбуждено — считай раскрыто. А лишний показатель ещё никому не мешал! Руководство согласилось. Да, понимаешь, следак состыковал по времени телефонные переговоры, и там получились накладки. Во сколько выехали, во сколько прибыли на место, когда всё закончилось. У него же теперь распечатки переговоров, а там время проставлено техниками, — голос бывшего подчиненного заметно дрожал. Вымученная улыбка нервно кривилась.
Михаил подумал, что вполне может быть. Чего волноваться? Пусть следователь беспокоится. Не передашь же в суд дело с такими ляпами — сразу завернут. На этом и успокоился. Выпили, закусили.
— Ребята тоже будут нужны? — спросил он.
— Я им позвоню, как будем готовы, — Франчук перестал волноваться. Улыбка выровнялась, голос затвердел.
На прощание пожали руки. Михаил вспомнил Сивакова. Подумал, что может быть тот прав. Надо быть настороже.
Виталик обернулся и что-то резко сказал по-английски. Потом переспросил.
Михаил снова не разобрал. Парень говорил очень бегло. Знакомыми звучали только некоторые слова. Риск выдать себя с потрохами. Покачал в ответ головой.
Через несколько минут Ганс жестом показал остановиться и заглушить мотор. Лодка уперлась носом в камыши. Кто-то из французов заговорил с капитаном по-немецки. Затем передал своим, и те начали вытаскивать из-под ног камеры и микрофоны, устанавливать на подставки.
Русские попытались что-то спросить, но Ганс громко зашипел, приложив палец к губам — призывая всех к тишине. В четверке снова по кругу осторожно пошла бутылка.
Ганс прислушивался. Различая звуки птиц, показывал в их сторону пальцем. Едва слышно объяснял французам. Те кивали. Настраивали свою аппаратуру. Ожидали новых звуков и новых пояснений.
— Орнитологи, — догадался Вадим, шепнул своим: — Наливай! За местных пичужек!
Ганс недовольно шикнул на него. Показал пальцем на торчащие в стороны микрофоны французов.
— Спо-ок! — в ответ капитану Вадим растопырил свою крупную убедительную ладонь. — Мы тоже здесь птицы залётные! Пусть пишут и нас!
Взял у Виталика стакан, отхлебнул содержимое. Затем пустил его по кругу.
Михаил видел, что Ганс злится. Но сделать ничего не может. Через некоторое время он приказал завести мотор и продолжить путь вверх, но очень медленно.
Лодка пошла против течения. Оно было не сильное.
Свободная поверхность воды то сужалась до трёх-пяти метров, так, что казалось не пройти. Ветки нависали над головами — приходилось уклоняться, поворот русла скрывался в зарослях. То неожиданно расширялась, образуя целое озеро с маленькими островками, поросшими бурьяном, становилось видно далеко вперед.
Вода была тёмно-фиолетовая, почти чёрная. Ни единой морщинки на поверхности. Прибрежная спадающая трава, кустарник и голубой небосвод с редкими перьями облаков отражались как в зеркале. Отчего казалось, что лодка зависла в воздушном пространстве между двух симметричных миров и медленно движется вперед. Уклоняется от летящих навстречу пучков зелени, стволов деревьев, с двойными кронами: вверху и внизу. Представлялось, что в этом поднебесье легко потерять равновесие, перевернуться. Хотелось схватиться обеими руками за борта, опуститься между скамейками, прижаться и ждать, когда днище коснётся твердой опоры.
Вдоль берега частенько попадались жилые домики на плаву. Иногда целые прибрежные деревни, соединённые между собой мостками. Индейцы готовили еду прямо под навесом. Тут же играли дети, стирали и сушили бельё. Местные привыкли к туристам и не обращали на них внимания. Занимались своими делами.
Чем выше поднималась лодка, тем более дикими казались места. Неожиданно вспархивали птицы. Пение уже не прерывалось. Начинали оглушать громкое чириканье и свист. Хлопая разноцветными крыльями, взметнулась стая пернатых. Раздалось громкое карканье.
— Что это здесь вороны разлетались? Кто это? — Борисыч крутил головой.
— Ара! — пояснил Ганс. Указал пальцем на летящую разноцветную стаю крупных попугаев.
— А это — крокодил отдыхает! — обрадовался Кузьмин, направил камеру слева по борту.
На чистой поверхности воды среди зеленых листьев торчали туповатые неровные кончики коряги на расстоянии метра друг от друга. Ощущалось нечто живое.
— Точно крокодил, только небольшой, — подтвердил Борисыч, крикнул Ганса, показал жестом Михаилу: — Давай поближе подгребём.
— Ганс посмотрел за борт, испуганно закричал по-немецки, затем перешёл на английский, замахал руками.
— Он говорит, что это только голова, остальное — под водой! — невозмутимо перевел Виталик.
Борисыч развел руки, определяя размер головы:
— Да, уж. Если это только башка, каково же остальное… лучше с ним не встречаться. Метра четыре-пять будет!
Михаил отвернул лодку в сторону, и путешествие продолжилось.
Спустя ещё полчаса, капитан указал на маленькую лагуну и сказал застопорить мотор. Выскочил первым, промочив ноги в прибрежной траве. Взял швартов и попытался вытянуть лодку подальше — не получилось. Позвал Михаила. Тот аккуратно прошёл по деревянному краю, спустился на землю и дёрнул только один раз. Судно выскочило на сушу почти наполовину. Капитан привязал его за ствол дерева. Стал помогать пассажирам сходить. Под русскими лодка закачалась. Жестом показал им сесть и вставать по одному. Переправа прошла без потерь.
Ознакомительная версия.
