«Медвежатник» действительно оказался там, это легко установили через регистратуру. Теперь Захарин был вынужден распрощаться со своим надоедливым проводником, объяснил, что дальше должен идти один. Федор безропотно кивнул. Когда, оглянувшись, следователь увидел, что тот, уже никому не нужный, с видом бездомной собаки направился к выходу, ему почему-то стало жалко этого человека до слез.
Захарин показал секьюрити служебное удостоверение и углубился в недра больницы, где разыскал лечащего врача. Тот сказал, что у Мусалитина большая рваная рана груди, но здоровью ровным счетом ничего не угрожает, скоро заживет.
— Вы в курсе дела, при каких обстоятельствах он получил ранение?
— Ситуация отчасти курьезная, поэтому все у нас об этом только и говорят. Мусалитин возвращался вечером домой, когда некий чеченец набросился на него и пырнул ножом в живот. Вы, конечно, станете смеяться, но у Мусалитина за пазухой была сковородка. Как выяснилось, он сдает в утильсырье цветные металлы. После сильного удара нож соскользнул наверх и пропорол ему грудную клетку. Представляю, как обалдел налетчик, наткнувшись на металлическое препятствие. Очевидно, от удивления чеченец на некоторое время застыл на месте. Во всяком случае, Мусалитин успел вытащить спасительную сковородку и так треснул ею нападавшего, что едва не размозжил том^ голову. Сейчас тот тоже лежит у нас.
Едва сдерживая смех, Захарин спросил:
— Надеюсь, не в одной палате?
— Не беспокойтесь. Тот в реанимации.
— Мусалитин в сознании? Говорить может?
— Да.
— Я расследую уголовное дело, поэтому пройду к нему. Но прежде я вызову наряд милиции. Нужно охранять и того, и другого. Оба важные свидетели.
— Второй же сейчас в реанимации.
— Все равно могут попытаться убрать. А нам очень важно, чтобы такой свидетель выжил. Документы при нем были?
— Да, справка о регистрации. Это чеченский беженец. Но было еще несколько документов другого человека, — сказал врач и добавил: — У нас после вчерашнего много раненых милиционеров. Может, их помощь понадобится?
— Раненые — они раненые и есть. Пусть выздоравливают. Помощники нужны здоровые.
Позвонив в милицию, старший оперуполномоченный в сопровождении врача прошел в палату к пострадавшему «медвежатнику».
Мусалитин дремал, лежа на спине. Из-за жары одеяло откинуто, белела перебинтованная грудь. Мужчине было под шестьдесят, и только полное отсутствие солидности позволяло знакомым обращаться к нему, словно к какому-нибудь школьнику. Ладно бы только рыночное окружение. Для всех остальных он тоже Володька. У него такой вид неприкаянного живчика, что язык не повернется назвать по отчеству, даже если оно тебе известно. Например, в палате знают: над кроватью висит табличка, где указано, что он Тимофеевич. Но обращаются только по имени. Услышав свое полное имя, раненый даже удивился.
— Владимир Тимофеевич, моя фамилия Захарин, я старший оперуполномоченный Управления уголовного розыска МВД, — представился капитан. — В частности, буду расследовать вчерашнее нападение. Поэтому сразу хочу спросить: вы знаете человека, который напал на вас?
— Первый раз видел.
— А что, по-вашему, может служить причиной? У вас есть какие-нибудь соображения насчет этого? Скажем, обычное хулиганство или попытка ограбления?
— Грабить нечего.
— Вот и я так думаю. У меня имеется своя версия. Но чтобы ее подтвердить или опровергнуть, вы должны честно ответить на мои вопросы, даже если они будут вам неприятны. Даю слово офицера, для вас не будет никаких негативных последствий.
— Валяйте, — пробормотал Мусалитин.
— Скажите, это вы вскрыли весной сейф в студии звукозаписи «Альянс»?
— Был грех.
— А деньги там нашли?
— Как на духу скажу, капитан. Пустой шкафчик взял. Совершенно.
Итак, «медвежатник» стал невольным участником замысловатой инсценировки. Сейф был взломан грабителем, преступник имелся, но деньги еще раньше стащил сам Джангиров, который потом легко обеспечил себе на ту ночь алиби — уехал во Владикавказ. Как говорится, простенько и со вкусом.
— Теперь, Владимир Тимофеевич, я могу сказать, что вас хотели убить как нежелательного свидетеля. — При этих словах Мусалитин поежился. — Больше того: преступники по-прежнему могут попытаться сделать это. Поэтому для безопасности мы приставили к вам в больнице охрану.
— Телохранителя?
— Допустимо и такое название.
— Ну чисто депутат Госдумы, — через силу гоготнул Мусалитин. — По телевизору показывали, как один козел болтал журналистам в коридоре Думы, а сзади маячили два телохранителя. Это в самой Думе. Кто на него там нападет?!
— У вас один охранник. Но вам он гораздо нужней, чем какому-то дармоеду в Думе. — Возможно, непедагогично высказываться оперативнику так резко в разговоре с допрашиваемым, но, подобно ал-кашу-«медвежатнику», капитан с презрением относился к нашим политикам и тоже не сумел скрыть своих чувств. — Потому что вам, Владимир Тимофеевич, грозит реальная опасность, и мы стараемся вас обезопасить. Поэтому не вздумайте перехитрить охранника, отвлечь, сбежать. Знаю, такие намерения у вас могут появиться, как только вам захочется выпить.
— Мне уже хочется.
— Владимир Тимофеевич, придется терпеть. Даже если кто-то из посетителей принес бы вам сюда водку, ее отобрали бы, потому что она может быть отравлена. Вот до какой степени преступники вас боятся.
— Да я готов хоть отравленную выпить, — вздохнул Мусалитин.
Глава 5
ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛАГЕРЯ БЕЖЕНЦЕВ
Патимат была тронута — утром ей позвонил бывший охранник мужа Мустафа Базоркин, выразил соболезнование и объяснил, почему не смог прийти на похороны. Она не ожидала услышать от казавшегося ей грубоватым охранника таких теплых слов про Заура.
Этим утром Базоркин вообще долго не отходил от телефона. Сразу после разговора с Патимат позвонил Валерию, надеялся, тот уже дома. Нет, жена сказала, что выпишут не раньше пятницы. Затем Мустафа сделал несколько звонков, чтобы узнать время работы загса. Потом он позвонил в прокуратуру, начальнику охраны, и, сославшись на вчерашний совет московского следователя, объяснил, почему ему нужно срочно зайти в загс. Начальник разрешил.
Потыркавшись в загсе, Базоркин узнал, что вчера жене было выдано свидетельство о его смерти. Не очень-то приятно услышать человеку подобные слова, пусть даже Турецкий и утверждает, что, согласно примете, долго жить будет.
После такой новости пришлось мчаться в ЖЭК. Настроение было убийственное, в голове свербила мысль: вдруг он столкнется там с Лидой? Что тогда ей скажет?
Эти опасения Базоркина оказались напрасными — Лидия действовала на опережение. Она еще вчера принесла заявление о том, чтобы покойного мужа выписали из квартиры. Больше того — написала заявление с просьбой выделить ей денежную компенсацию за погибшего.
Выполнив все рекомендации Турецкого — ах какой мудрый человек, как он все точно предвидел, прямо колдун! — Мустафа прибыл на работу. Хотя он служит во вневедомственной охране МВД, но со времени работы у Бритаева по-прежнему прикреплен к прокуратуре.
В прокуратуре сейчас только и разговоров о том, что сегодня днем будет проводиться комплексная операция силовиков по проверке лагеря чеченских беженцев. Будут проверять регистрацию и делать обыски. Есть подозрения, будто в лагере скрываются многие участники вчерашнего нападения боевиков.
В том, что это именно так, выследивший грузовик с награбленным оружием Базоркин был уверен больше, чем кто-либо. Но внезапная операция, про которую за пять часов до начала знает по меньшей мере вся прокуратура, может обернуться пшиком. Значит, в других ведомствах о ней тоже многим известно, и велика вероятность того, что о ней уже пронюхали в лагере. Тогда смогут к ней без излишней паники подготовиться, замести следы. Они и так-то не сидели раскрыв рты, а теперь и подавно засуетятся.
Мустафа пошел к начальнику охраны. Майор душевно относился к нему. Он вообще любил инициативных людей с хорошей фантазией, а у Мустафы бывало много дельных идей. Сейчас начальник охраны полностью согласился с ним по поводу предстоящей проверки — нет элемента внезапности, все усилия пойдут насмарку.
— Хорошо бы устроить маленькую ловушку, — предложил Базоркин. — Лагерь блокируется, но с искусственной ошибкой.
— То есть? — не понял майор.
— Вроде бы все делается правильно и при этом якобы допускается случайный промах. Лагерь окружают плотно. Только в одном месте якобы из-за нехватки спецназовцев оставлена дырка, через которую можно убежать. Кто сразу туда рванет? Те, которые больше всего боятся проверки, самые виноватые. А там…
— Мысль понятная, старшина, — прервал его начальник. — Но невыполнимая. Слишком многих людей придется убеждать в ее правильности. Пока будем доводить до начальства, неделя пройдет. У меня другое предложение. Если уж ты так горишь желанием, разрешаю следить уже сейчас. Потому что самые оголтелые башибузуки не станут рассчитывать на ошибку в блокировке, а могут рвануть заранее. Это реально. Увидят издали колонну и сыпанут от греха подальше.
