— Слушай, а что это ты начал от нас улепетывать? — спросил Лисовский у мокрого Трофимыча, когда мы шли назад.
— Да я думал — вы рыбнадзор! — попытался отмахнуться тот, хотя его руки были закованы в наручники. — Я же хотел снять свою сеть.
— Сеть? — удивилась я. — Так это вы поставили сеть прямо напротив пляжа?
— Нет… — проронил он, вздрогнув. — Моя стояла напротив камышей!
— А откуда тогда взялась сеть на пляже?
— А я почем знаю! — огрызнулся Трофимыч.
— А мне сказали, что вы здесь все знаете!
— Мало ли что про меня говорят! Ну не знаю я, что это за сеть! Может, это мою течением снесло!
— А ведь из-за нее мог утонуть человек! Еле спасли!
— Спасли? — почему-то удивился Трофимыч.
— А что это ты так удивился? — спросил его Лисовский.
— Да нет, я что.. Я ничего… — начал оправдываться Трофимыч.
Но потом вдруг встал как вкопанный.
— Вот ведь блин! А я-то думал…
— Ты думал, что милиция выловила труп того, кто должен был утонуть! — продолжила его мысль я. — Потому и начал удирать!
— Жень, ты это о чем? — удивленно посмотрел на меня Лисовский.
— Потом расскажу! — ответила я. — Только без пол-литра ты здесь все равно не разберешься!
Видимо, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту самосохранения, Трофимыч решил не ждать, пока Лисовский во всем разберется.
Во время нашей погони мы не успели сильно отдалиться от турбазы. Но тем не менее на обратном пути нам предстояло перейти узкую протоку, ту самую, в которую нырнула лодка Трофимыча, когда уходила от милицейского катера. И вот, когда мы по пояс в воде переходили эту протоку в ее самом узком месте, Трофимыч вдруг резко толкнул плечом Лисовского и бросился бежать вверх по руслу, надеясь выйти на берег где-нибудь подальше от нас.
Лисовский от сильного толчка потерял равновесие и упал, на миг исчезнув под водой, но тут же поднялся, весь мокрый и злой. Думаю, что если бы в этот момент у Сергея в руках был пистолет, то Трофимычу бы не поздоровилось. Но, на горе Лисовского и на счастье Трофимыча, во время падения Сергей свой пистолет попросту выронил. И поэтому все, что он смог сделать, это произнести длинную фразу совершенно непечатного содержания.
Я тоже в первый момент несколько растерялась, но потом, быстро собравшись и придя в себя, бросилась вслед за убегающим лодочником. Но догнать его я просто не успела, потому что произошло нечто неожиданное: то ли Трофимыч слишком понадеялся на свое знание реки, то ли ему очень хотелось избавиться от нашей навязчивой компании — и он просто потерял элементарную осторожность, но внезапно впереди раздался его крик… И все — Трофимыч исчез. Там, где только что был лодочник, теперь крутилось какое-то водяное завихрение.
— Трофимыч! — закричала я.
Над водой на какой-то миг показалось лицо Трофимыча, его рот был открыт в попытке закричать, глаза выражали крайнюю степень ужаса и беспомощности.
— Помогите! — закричал он.
И голова лодочника вновь скрылась под водой.
Я сделала несколько шагов по направлению к тому месту, где исчез Трофимыч, но почувствовала, как дно под моими ногами начало резко уходить вниз, а меня сильным течением неудержимо потянуло вперед, туда, где крутился водоворот.
Вернуться назад стоило мне немалых усилий — пришлось сделать несколько сильных гребков руками и оттолкнуться ногами от ставшего вдруг таким ненадежным дна.
Больше этого человека я никогда не видела: ни живым, ни мертвым.
— Где он? — крикнул мне Лисовский, который, впрочем, в этот момент был более озабочен поисками своего табельного оружия.
— Не знаю! Пропал! — ответила я. — Похоже, там очень глубокая яма с водоворотом.
— Не суйся туда! — крикнул мне Сергей. — В одежде ты не выплывешь! Здесь узко, течение быстрое, оттого и водоворот. Очень опасное место.
— А ты откуда знаешь? — Я пыталась найти хоть какой-то способ помочь тонущему Трофимычу.
— Я же вырос на Волге! — ответил Лисовский.
— Похоже, Трофимыч не рассчитал свои силы, — сказала я.
— Да, в наручниках и сапогах плавать тяжеловато! — заметил Сергей, грустно глядя отнюдь не туда, где исчез под водой Трофимыч, а туда, куда плюхнулся его табельный пистолет, — Куда же он делся?
И Лисовский снова исчез под водой, шаря руками по дну.
— Нашел! — Довольный Сергей снова держал в руках свой «ПМ».
— Так что будем делать? — спросила я. — Что с Трофимычем?
— Боюсь, что мы ему уже ничем не поможем, — откликнулся Сергей. — Пошли! Он сам себя наказал! Пришлю сюда ребят с баграми, пускай его ищут!
— Жалко человека! — сказала я, вглядываясь в водоворот.
— Он десять минут назад стрелял в тебя из берданки! А тебе — жалко! Пошли, хватит в воде торчать! Простудишься!
Я бросила последний взгляд на водоворот, поглотивший несчастного Трофимыча, в надежде уловить хоть какое-то движение, но ничего, кроме серой водяной воронки, не увидела.
Тем временем Сергей выбрался на берег и помог выбраться мне.
— Вот ведь! — сказал он. — Русалка его, что ли, уволокла?
Словно в подтверждение этих слов, где-то справа, в камышах, раздался сильный всплеск. Точно такой же, какой я слышала днем раньше на пристани.
— Что это? — удивился Сергей.
— Что-что! Сам же сказал — русалка! — язвительно проворчала я.
* * *
— Огромное вам спасибо, Женечка! Вы так нам всем помогли! — с этими словами Скоробогатов вручил мне гонорар, причитающийся по нашему контракту за неделю работы.
Я сидела в удобном кожаном кресле в кабинете главного режиссера. Впрочем, этот кабинет совершенно не напоминал обитель деятеля искусств. По своему ультрасовременному дизайну он скорее смахивал на офис какого-нибудь коммерсанта или биржевого деятеля. Но, как говорится, о вкусах не спорят — если Скоробогатову нравится сидеть в этом еврораю, пусть себе сидит.
— Здесь, по-моему, несколько больше, чем было указано в контракте? — спросила я, на глаз прикинув толщину пачки.
— Мы с Алей решили, что вы заслужили премиальные. Пятьдесят процентов.
— Спасибо, конечно, но за что же это? — усмехнулась я.
— Вы спасли нам жизни! — сказал Георгий Михайлович. — Если бы не вы, еще неизвестно, что сейчас было бы со всеми нами!
С того момента, как напуганные и больные с перепою театральные деятели были эвакуированы с острова Сергеем Лисовским и его командой, прошло почти трое суток. За это время я уже два раза успела побывать на допросах в милиции.
Думаю, что на долю каждого из участников пикника пришлось как минимум столько же визитов в Сережину контору.
— Ну, здесь вы явно преувеличиваете! — сказала я. — А где, кстати, сама Алевтина Павловна?
— Отдыхает дома! После всего, что с нами произошло…
— Что же, я ее понимаю… — согласилась я.
— Мы ведь вчера полдня провели в милиции!
Давали показания… — пожаловался режиссер.
— Не очень веселая процедура, но в данной ситуации неизбежная. Все-таки погибли два человека…
— Да, бедный Ярик! Как нелепо все получилось!
Я только сегодня имел объяснение с польским консулом: выразил соболезнования, принес извинения, но человека-то не вернешь! Но каков Кремлев! Неужели его ненависть к нам достигла таких пределов? Вначале он издевался над нами, а потом вообще решил убить! Я до сих пор не могу в это поверить! Слава богу, что он теперь в тюрьме! Хотя мне кажется, что ему место в сумасшедшем доме!
А уж как странно утонул Трофимыч! Этого я совсем не понимаю! Зачем ему было убегать от вас?
— Увы, ответ на этот вопрос он унес с собой на дно Волги.
— Какая ужасная смерть!
— По крайней мере достойная заядлого рыбака! — сказала я. Мне вспомнился последний взгляд тонущего Трофимыча и стало не по себе. — Насколько я понимаю, наше сотрудничество подошло к концу? — спросила я.
— Я думаю, что вам больше не стоит тратить на нас свои силы и время! — ответил Скоробогатов. — Кремлев в тюрьме и, надеюсь, надолго!
— А вы не допускаете мысли, что в трагических событиях той ночи виноват вовсе не Кремлев?
— Не Кремлев? — переспросил Скоробогатов. — А кто же еще?
— Мало ли! Прямых улик против Кремлева нет!
Все, что есть у следствия, — это только факт его нахождения на острове одновременно с вами. Вот, собственно, и все! Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем его держат в СИЗО! Наверное, у человека просто нет толкового адвоката!
— Как зачем держат? — побледнел и растерялся Скоробогатов. — Он же преступник!
— Это еще необходимо доказать! Впрочем, я рада, что моя работа завершена. Если вдруг заметите что-то подозрительное — мой телефон у вас есть.
— Хорошо, хорошо! Обязательно будем иметь это в виду!
— Тогда до свидания! — Я встала и пошла к выходу.
Но, оказавшись в коридоре, я направилась не налево, к лестнице, а направо, к двери, за которой располагалась гримерная Алевтины Павловны.
