- А что будет, когда весь пласт вынут? - спросил я. - Тут же должны остаться огромные пустоты, которые ничто не поддерживает…
- Мы оставляем опоры, - ответил Йетс. - Например, стена этой штольни довольно толстая, несмотря на отверстия, оставленные для вентиляции и для взрывов. Она удерживает потолок на этом участке. Конечно, в конце концов, когда эта штольня будет выработана и заброшена, слои постепенно сомкнутся. Вот, к примеру, большая часть Йоханнесбурга опустилась примерно фута на три, когда выработанные слои под ним сомкнулись.
- Что, недавно? - удивился я.
- Да нет. Это давно было. Золотоносные слои в Ранде залегают на меньшей глубине, и разрабатывать их начали раньше.
Навстречу нам несли вольфрамовые буры. Другие шахтеры шли в ту же сторону, что и мы.
- Мы готовимся к взрыву, - пояснил Йетс, не дожидаясь вопроса. - Бурение уже закончено, теперь взрывники закладывают заряды.
- Значит, у нас мало времени, - сказал я.
- Видимо, да.
- Я хотел бы посмотреть, как выбирают жилу.
- Тогда нам надо пройти чуть подальше. Я покажу вам ближнюю часть выработки. Дальше все то же самое.
Мы подошли к отверстию в стене, которое было больше остальных, диаметром футов в пять, но шагнуть в него просто так было нельзя, потому что сразу за ним пол резко поднимался вверх.
- Берегите голову, - сказал Йетс. - Потолок очень низкий.
- Ладно, - ответил я.
Он жестом показал, чтобы я лез первым. Что я и сделал. Забой был всего фута три в высоту, но уходил во все стороны так далеко, что конца ему видно не было. Видимо, из этого куска сандвича большую часть ветчины уже выковыряли.
Теперь вместо ровного каменного пола была россыпь острых каменных осколков, которые скатывались вниз, когда я полз по ним. Я пробрался немного вперед и остановился, поджидая Йетса. Он полз следом за мной, глядя направо. Там, ниже по склону, вдоль тридцатифутового изгиба дальней стены работали несколько шахтеров.
- Проверяют заряды, - пояснил Йетс. - Скоро все начнут уходить.
- Вот эти осколки, на которых мы стоим, это и есть руда? - спросил я.
- Да нет, не совсем. Это просто камень. Жила обычно проходит посреди выемочной камеры.
- А что такое выемочная камера?
- А вот это самое место, где мы находимся. Где руду добывают. Традиционно его называют забой.
- Ну хорошо, а вот там, внизу, где еще не взрывали, - как вы узнаете, где проходит жила?
На мой взгляд, это был один сплошной камень. Темно-серый неровный потолок, переходящий в такие же темно-серые неровные стенки, сливающиеся с темно-серым полом, заваленным щебнем.
- Я сейчас принесу вам кусочек, - услужливо сказал Йетс и пополз туда, где трудились его коллеги. В забое едва можно было сесть. В принципе, можно было встать на четвереньки, если опустить голову. Я оперся на локоть и смотрел, как Йетс одолжил маленькую кирку и отколол от дальней стены кусочек камня.
Он приполз обратно.
- Вот. Это кусок жилы.
Мы осветили его лучами наших лампочек. Серый плоский камешек длиной дюйма в два, с острыми краями. На поверхности виднелись более темные, чуть блестящие пятнышки и полоски.
- Что это за пятнышки? - спросил я.
- А вот это руда и есть, - сказал он. - То, что светлее, - просто обычный камень. Чем больше в жиле таких темных пятнышек, тем богаче выход золота на тонну породы.
- Так вот это темненькое и есть золото? - недоверчиво спросил я.
- Да, в нем есть золото, - кивнул Йетс. - На самом деле руда содержит четыре элемента: золото, серебро, уран и хром. Породу дробят, подвергают обработке и таким образом выделяют все составляющие. Но золота в ней больше, чем серебра или урана.
- Можно, я возьму этот кусочек себе? - спросил я.
- Конечно! - Йетс прокашлялся. - Извините, но меня там работа ждет. Может, обратно вы сами доберетесь? Тут не заблудишься…
- Да, конечно, - сказал я. - Идите. Не буду мешать вашей работе.
- Спасибо! - сказал он и торопливо уполз, видимо, стремясь угодить людям, от которых он действительно зависел.
Я немного посидел в забое, глядя на взрывников и рассматривая необъятное пространство, уходящее вверх, в темноту. Свет моей лампочки не достигал дальнего конца забоя.
Шахтеры внизу исчезали один за другим, возвращаясь в штольню. Я сунул в карман камешек, отколотый от жилы, в последний раз огляделся и пополз обратно, к дыре, через которую попал сюда. Я развернулся, чтобы не лезть вниз головой, но, сползая вниз по склону, услышал, как кто-то начал подниматься в забой позади меня. Свет его лампочки осветил мой комбинезон. Я остановился, чтобы пропустить его, и оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, кто это. Но увидел только макушку каски и тень под ней.
А потом здоровенный кусок старушки Африки огрел меня по затылку.
Я был оглушен. Мне казалось, что сознание уходит постепенно: я медленно падал в бесконечную шахту, и перед глазами у меня кружились огненные точки. Но до дна я не долетел - отключился окончательно.
Чернота. Пустота.
Я открыл глаза - и ничего не увидел. Я даже пощупал свое лицо, чтобы убедиться, что веки у меня действительно подняты.
Подняты, подняты.
Мысли путались. Я не понимал, где я, почему я здесь и почему я ничего не вижу. Время, казалось, застыло. А может, вообще сплю? Поначалу я не мог вспомнить даже собственного имени.
Снова отключился. Внезапно пришел в себя. Понял, что не сплю. Понял, что я - это я.
Но вокруг все равно ни черта не было видно!
Я пошевелился. Попробовал сесть. Обнаружил, что лежу на боку. Пошевелившись, услышал хруст и почувствовал, как в ладони мне впились острые камушки.
Я в забое.
Осторожно протянул руку. Потолок был в паре футов у меня над головой.
Каски на голове не было. Зато на затылке обнаружилась свежая шишка, отозвавшаяся пульсирующей болью.
«Черт!» - подумал я. Похоже, я треснулся головой. Итак, я в забое. Ничего не видно, потому что нет света. Из шахты все ушли. И в любую минуту могут начаться взрывы.
Казалось, целую вечность я не мог думать ни о чем кроме того, что вот сейчас меня разнесет на куски прежде, чем я успею додумать эту мысль до конца. Уж лучше бы это случилось до того, как я очнулся! По крайней мере, тогда мне не о чем было бы беспокоиться. Но вскоре я начал прикидывать, что же все-таки теперь делать.
Так, сперва свет.
Я нащупал пояс, нашел провод от фонаря и осторожненько потянул. Раздался скрежет щебня. Но когда я наконец нащупал фонарик, то понял, что света не будет. Стекло и лампочка были разбиты вдребезги. Фонарик слетел со своего крепления на каске. Я пошарил вокруг, но каски так и не нашел.
Надо выбираться отсюда! Легко сказать… А в какую сторону?
Я заставил себя остаться на месте. Последнее, что я помнил, - это как я согласился с Йетсом, что обратно выйду сам. Должно быть, я по дурости поднял голову слишком высоко и треснулся о потолок. Но этого я не помнил. Ясно одно: падая, я разбил фонарик, и никто не видел, что я лежу тут в темноте.
Идиот несчастный! Несчастный неуклюжий идиот! Надо же было так влипнуть!
Осторожно, вытянув одну руку, я продвинулся примерно на фут вперед. Мои пальцы не нащупали ничего, кроме все тех же каменных осколков.
Нет, сперва надо понять, куда ползти. Иначе я могу двинуться навстречу опасности, а не от нее. Надо найти выход в штольню.
Я собрал горсть камешков и принялся методично швырять их вокруг себя, начав справа. Некоторые из них попадали в потолок, некоторые в пол, но большая часть улетела достаточно далеко, чтобы понять, что впереди меня - пустое пространство.
Я перекатился на спину. Аккумулятор фонаря впился мне в позвоночник. Я отвязал его и снял. Потом принялся разбрасывать камешки по дуге в ту сторону, куда были направлены мои ноги.
Да, стенка штольни там. Многие камешки попали именно в нее.
К этому времени сердце у меня колотилось как сумасшедшее. «А ну, прекрати! - сказал я себе. - Трусить бесполезно, это тебе не поможет».
Я бросил еще несколько камешков, на этот раз уже не затем, чтобы найти стену, а чтобы обнаружить проход в ней. Проход нашелся почти сразу. Бросил еще несколько штук, чтобы убедиться наверняка. Да, проход там - чуть левее моих ног. Все камешки, летевшие в том направлении, пролетали дальше других и еще некоторое время гремели после падения. Они были недостаточно круглые, чтобы катиться, но достаточно тяжелые, чтобы сползти вниз по склону после падения. По тому самому крутому склону, который вел в забой…
Еще несколько камешков. Я передвинул ноги, а потом и все тело так, чтобы вход в забой был прямо напротив моих носков. А потом, опираясь на локти и пятую точку, стараясь держать голову как можно ниже, пополз вперед. Еще несколько камешков. Дыра на месте. Прополз еще немного. Проверил еще раз. До выхода было, наверное, футов десять. Но мне они показались десятью милями.
Я поводил руками в воздухе. Нащупал только потолок. Прополз еще фута три. Пощупал вокруг руками. Сплошной камень. Вперед и направо.
