"При чем тут Флателанд?", - подумал я и вздохнул.
Карстен ответил:
- Ну, я думаю, денежки у него есть. Он отнюдь не чужд и земных радостей, насколько я могу судить... А что?
- Он сказал, что ссудил деньгами этого Дорума, чтобы тот выкупил дом. Но мне что-то не верится, что этот пастор занимается чистой благотворительностью. Очень уж он красноречив! И вообще, мне не верится, будто человек в наши дни станет развивать такую бурную деятельность исключительно из благочестивых побуждений. И держался он слишком нелепо... Нет, по-моему, у этого пастора рыльце в пушку, Арне прав!
- Ну-ка, выкладывай, фру Шерлок Холмс! - Танкред обнял жену, подобравшись к ней сзади, пока она рассуждала.
- Вот ты смеешься, - язвительно проговорила Эбба, тычась ему в щеку очаровательным сморщенным носиком, - а почему? Сам растерялся, вот что! Не отпирайся! Не то - укушу! И соблазню обнаженным телом!
Танкред расплылся в широкой и неожиданно глуповатой улыбке. Откровенно говоря, я почувствовал к ним настоящую зависть: если бы Моника также сидела со мной, и я мог свободно, при всех, ее обнимать и выслушивать эдакий милый вздор! Да, я, пожалуй, впервые в жизни позавидовал женатому человеку. Я взглянул на Карстена. Ха! Представитель богемы был тоже смущен, и не меньше меня... Уж не влюбился ли он, в самом деле?
- Танкред! - нарочито громко сказал Йерн, - не мешай человеку! Уймись, дай послушать!
- Правильно! - поддержал его я. - Нечего разводить тут Содом и Гоморру! Он специально тебя отвлекает, Эбба, чтоб ты не подавила его интеллектом.
- Сейчас я подавлю его кулаками! - взвизгнула Эбба. - Он меня щекочет! Негодяй!
Она дубасила Танкреда, а тот хохотал, завалившись на спину и брыкаясь. Нет, это было решительно невыносимо! Мы с Карстеном отправились купаться.
Когда мы вернулись, они утихли, и Эбба возобновила свои рассуждения:
- Флателанд явно смутился, когда Арне спросил, а не сам ли он заинтересован в этом деле. Значит, Дорум нужен пастору только как прикрытие, как человек, имеющий моральные права на дом предков...
- Но послушай, - перебил ее я, - этот пастор не такой дурачок. Он же должен понимать, что сумма-то слишком маленькая и Арне не вернет дом за такие деньги!
- Вот тут-то и зарыта собака! Смотри; с одной стороны, пастору хочется получить этот дом, он мог бы там прекрасно разместиться со своей общиной, но с другой стороны, он скуп и не хочет тратить лишних денег. Что из этого следует?
- Что?
- А то, что он придумал пугнуть Арне привидениями! Кому выгодно, чтобы Арне отсюда уехал? Флателанду! Мотив ясен. Этот пастор в курсе всех местных дел, и он придумал весьма недурной способ избавиться от конкурента - мы все свидетели! Задействован, так сказать, местный колорит. И вот, если предположить, что моя версия верна, наш пастор рассуждает так: я нагнал на них страху, теперь попробую сам поговорить с ними... И он запускает пробный шар. Но пастор недооценивает наши крепкие нервы!
- Милая моя! - покачал головой Карстен, - твоя версия имеет одно слабое звено: в ней начисто отметается вопрос "как, каким образом?". Пастор нормальный человек из плоти и крови. Он при всем желании не смог бы пройти сквозь стену. Как ты объяснишь вашу историю с комодом? Или то, что случилось сегодня ночью?
- Нет, почему же... Я признаю/это выглядит довольно внушительно, можно сказать, загадочно. Но знаешь ли, друг мой, я уже видела своими глазами, как одну даму уложили в длинный черный ящик, потом распилили у всех на глазах, а потом она оказалась целой и невредимой!
Сам понимаешь, это было в цирке. Но выглядело не менее загадочно!
- А к нам гостья! - сказал я.
На сей раз к нам шла Лиззи. На ней было коротенькое платье без рукавов с узором из разноцветных бабочек. Она помахала нам тоненькой, детской рукой и стала спускаться по тропинке. Карстен просиял. А я подумал, что все-таки есть какая-то противоестественность в браке столь прелестного юного существа со странным и неприятным стариком.
- Я так и думала, что вы тут купаетесь! - сказала Лиззи, забираясь к нам. - Можно, я побуду с вами?
- Конечно! - ответил я. - Будете купаться? И не пора ли нам, кстати, перейти на "ты"?
- С удовольствием, Пауль. Если никто не против...
- Никто! - заверила Эбба. - Во-первых, никто не хочет считать себя старым, а во-вторых - мы всегда тебе рады!
- Правильно, - сказал Танкред. - Ну, как там твой муж?
- Он отправился в Лиллезунд. - Лиззи уселась рядом с Йерном. - А я не люблю быть одна в доме. Он приедет нескоро, только вечером...
- Купаться будешь? - спросил Йерн. - Вода холодная.
- Нет, я так посижу... Вообще-то, я хотела с вами поговорить... сказать одну вещь. Точнее, попросить... Я нашла ключ от чердака! И теперь вот мучаюсь... Меня распирает от любопытства, и потом, я ведь имею право знать... Я ведь тоже живу в этом доме! Я хочу знать... Но я... ужасная трусиха. Как только представлю, что я войду туда одна... Нет, у меня просто сердце останавливается!
- Хочешь, чтобы мы пошли с тобой? - Карстен внимательно посмотрел ей в лицо.
- Обязательно! - быстро ответил ему Танкред и вскочил. - Непременно! Во всяком случае, Лиззи, я с тобой, Я тоже умираю от любопытства и горю желанием взглянуть на ваш чердак... Эбба, пойдешь?
- А как же? - Эбба уже собирала вещи. - Обожаю старые чердаки...
Мне показалось, в своем рвении они готовы на все, и я, не слишком, впрочем, уверенно, проговорил:
- А вам не кажется, что это как-то некрасиво? И с юридической точки зрения... А если хозяин вернется?
- Нет, нет! - перебила меня Лиззи. - Я же говорю: он придет только вечером! И потом, это же я вас прошу мне помочь! А я ведь, в конце концов, тоже хозяйка... Пауль, пойми меня правильно! У меня нет никакого недоверия к мужу, наоборот, я его очень уважаю! Может быть, даже слишком сильно уважаю! Но меня беспокоит: почему такие тайны? Я буду вам очень благодарна! Карстен, я плохо поступаю?
- Нет, я не вижу тут ничего плохого, - отвечал Йерн, натягивая брюки. - На твоем месте я поступил бы также. А на своем месте я скажу тебе вот что: я тоже хочу знать, что он от тебя прячет.
Что мне оставалось? Да и впрямь было любопытно взглянуть на этот таинственный чердак. Я накинул халат и мы двинулись к дому.
- Может, Арне и Моника тоже пойдут с нами? - сказала Эбба. - Намечается настоящая экспедиция.
Но Арне и Моника изволили куда-то удалиться. Мне стало совсем не по себе. Теперь я был рад, что можно отправиться вместе со всеми и не терзаться тут от неизвестности. Мы оделись, оставили им записку и двинулись в путь.
Эбба шла со мной рядом, а остальные немного позади.
- По-моему, она смертельно боится мужа, - тихо сказала мне Эбба. Помнишь, у Агаты Кристи, кажется, "Коттедж Соловей"... Там одна женщина вышла замуж за человека, про которого никто ничего не знал. И вот ее начинают мучить разные подозрения. Смутные подозрения, что с ним что-то неладно. И вдруг она обнаружила в ящике старые газетные вырезки. Оказалось, он был убийцей. Некоторые преступники действительно хранят подобные напоминания...
- Бог с тобой, что ты говоришь! - воскликнул я. - Мне и самому этот тип неприятен, но до такого я бы все-таки не додумался!
И тут мне припомнился мой страшный сон, сегодняшний ночной кошмар: конский труп с оскаленными зубами, золотой медальон на Монике, и Пале с блестящим, как металл лицом. Эти картины с необычайной четкостью вставали перед моими глазами.
- О чем задумался, Пауль? Что-то вспомнил?
- Да, я сегодня видел очень неприятный сон, и там присутствовал Пале... Может, ты объяснишь, что бы это значило? Ты ведь занималась Фрейдом.
- Давай, попробуем. Расскажи подробно. Я рассказал. Разумеется, не во всех деталях, но обстоятельно.
- Обычно бывает довольно трудно истолковывать сны, - заметила она для начала, - если не знаешь преамбулы, так называемого анамнеза пациента. Но в данном случае все, на редкость, просто. Этот сон насыщен элементарными символами. Возьми себя в руки и слушай спокойно. Золотой медальон - символ женской сексуальности. Он представляет Монику как объект сексуального влечения. Во сне ты открываешь медальон и видишь там вздыбленного коня, жеребца - правильно?
- Не знаю, жеребца или кобылу - я не заметил.
- Уверяю тебя, это был жеребец, - ее слова звучали деловито и категорично, не хватало только белого халата и очков в роговой оправе, впрочем, я и так почувствовал себя будто под микроскопом. - Итак, это символ мужской сексуальности, в данном случае он символизирует Арне; собственно, в медальоне она и носит его портрет...
- Но я не знал! Откуда мне знать? - запротестовал я, но было уже слишком поздно.
- Твое подсознание это знает! Иными словами, ты увидел, что Арне возлюбленный Моники, как оно и есть на самом деле. Но твой сон показывает, что ты сам в нее влюблен: открывая медальон, ты надеешься увидеть там СВОЙ портрет, правда? Ты хочешь, чтобы она стала твоей. Ты хочешь избавиться от соперника - и вот ты видишь этого жеребца мертвым. Символ все тот же, значит, на самом деле ты увидел труп Арне. Твой сон означает желание смерти.
