— Я показал твоему отцу фотографию трупа из болота, — сообщил Фин. — Я уверен, что он узнал его.
Маршели отдернула руку, как от удара током.
— Значит, это правда.
— Похоже на то.
— Я надеялась, что произошла ошибка. Образцы ДНК спутали или еще что-то. Родители — фундамент, на котором ты строишь жизнь. Внезапно узнать, что построил жизнь на иллюзии, очень тяжело.
— Я показал ему медальон со Святым Христофором, и он выбросил его в море. — Маршели недовольно нахмурилась. — Твой отец сказал, что медальон ему подарила какая-то Кейт. И что они были католиками.
Теперь брови женщины взлетели в удивлении:
— Фин, он выжил из ума. В буквальном смысле. Он не понимает, что говорит.
Он пожал плечами. На самом деле он не был в этом так уверен, но вслух возражать не стал.
— Завтра Джордж Ганн едет в Харрис, навести справки о семье твоего отца. Он сказал, что я могу поехать с ним. Мне ехать?
Маршели кивнула:
— Ехать, — и тут же добавила: — Но только если ты сам хочешь. И если можешь выделить на это время. Мне надо на несколько дней вернуться в Глазго, у меня же экзамены. Хотя видит бог, я сейчас совсем не о них думаю, — она помолчала. — Будет здорово, если ты присмотришь за Фионлахом.
Фин кивнул. Возникшую тишину тут же заполнил ветер. Он шелестел травой, гнал морские волны к северным скалам, приносил с собой крики парящих вдали чаек. Людям тоже доставалось от него: он дергал их за одежду, задувал в рот, уносил прочь слова. Маршели положила ладонь на руку Фина, а он потянулся, погладил ее по волосам, коснулся шеи. Женщина качнулась к нему — едва заметно, но он ощутил исходящее от нее тепло. Как просто было бы ее поцеловать!
Со стороны дороги раздался гудок. Они обернулись — из водительского окна проезжающей машины им махали рукой. Маршели помахала в ответ.
— Это миссис Макричи, — объяснила она.
И момент близости прошел. Как будто его тоже унес ветер.
Считается, что существуют остров Льюис и остров Харрис. На самом деле это один остров, разделенный горной грядой и узким перешейком. Путь через северную часть острова пролегает по болотистым низинам. Однополосная дорога вьется между озерами, которые образовались, когда с гор сходили последние ледники. Фин и Ганн ехали сквозь дождь и ветер, которые спускались с гор. На Харрис они переехали близ Ардвурли — этот одинокий охотничий домик стоит на берегах озера Сифорт.
Оттуда дорога, вырезанная в склоне горы, начинала подниматься. С нее открывался впечатляющий вид на темные, беспокойные воды озера. Вдоль дороги были установлены снежные опоры. Вокруг со всех сторон вставали горы, их пики терялись в облаках, которые, как лава, стекали со щебневых уступов. Дворники машины Фина едва справлялись с дождем, который ветер бросал на ветровое стекло; дорога впереди была едва видна. Сбившиеся в кучу овцы пощипывали траву и вереск, которые каким-то чудом сохранились среди камней.
А потом машина миновала узкий горный перевал, и внизу, среди черно-фиолетовых туч, появилась полоска золотого света — демаркационная линия между погодными фронтами. Мрачное скопление туч среди горных вершин осталось позади, дорога спускалась на юг, к возвышенностям Южного Харриса. Она шла в обход порта Тарберт, куда прибывали паромы с острова Скай и из Лохмэдди. Затем снова взбиралась на скалы, с которых открывался вид на озеро Тарберт и небольшое скопление домов вокруг гавани. Скалы служили хорошей защитой от преобладающих западных ветров, и вода здесь была спокойной, гладкой как зеркало. В ней отражались мачты кораблей, стоящих на якоре. Дальше к востоку вода сверкала, отражая солнце, и было невозможно сказать, где кончается море и начинается небо.
Фин и Ганн миновали вершину Уабал Бег, и пейзаж снова изменился. Зеленые холмы, залитые бледным весенним солнцем, спускались к знаменитым золотым пескам и бирюзовой воде Ласкентайра. Там и тут среди холмов виднелись гранитные скалы. Угрюмые северные горы и нависающие тучи остались позади, и настроение у путешественников улучшилось.
Дорога шла в обход пляжа, огибая мостки, по направлению к домам и фермам, которые и составляли крохотную деревню Силбост. Фин повернул направо, на узкую дорогу к школе. Они миновали остов красного грузовика, который, судя по надписи, когда-то принадлежал Уильяму Маккензи, контрактору из Лаксая. Облезлый деревянный щит, приткнувшийся между гниющими столбами, предупреждал, что собаки на общественное пастбище не допускаются. Асфальтовая дорога, вся в выбоинах, вилась по травянистой возвышенности. С нее открывался великолепный вид на махер и пляж. Весенние цветы клонились под ветром, над дальними горами висели тучи. Сколько бы Фин ни смотрел отсюда, у него всегда захватывало дух.
Школьные здания, выкрашенные в желтый и серый, стояли у футбольного поля, совсем рядом с пляжем. Трудно представить более приятное место для детей. На небольшой стоянке у главного здания, куда Фин поставил машину, занималось полдюжины детей. Учительница расставила на асфальте дорожные конусы, и дети в шлемах крутили между ними «змейку» на своих велосипедах. Ганн вышел из машины, обратился к молодой женщине:
— Мы ищем директора.
— Директрису, — поправила та. — Вам нужно то здание, что справа.
Это здание было покрашено желтой декоративной штукатуркой; на его глухом, без окон торце красовалось граффити — изображение морского дна. Внутри пахло мелом, пылью и кислым молоком. Фин как будто попал в собственное детство. Директриса оставила свой класс решать задачку по арифметике и отвела гостей в учительскую. Она с гордостью заявила, что ее предшественники прилагали огромные усилия к сохранению школьного архива. Сама она старается поступать в соответствии с этой традицией, так что в их распоряжении все записи начиная с тридцатых годов двадцатого века.
Директриса была привлекательной женщиной лет тридцати пяти. Она была явно озабочена своим внешним видом: все время поправляла прядь каштановых волос, выбивавшуюся из строгого узла на затылка. Одета она была в джинсы, кроссовки и кардиган поверх футболки. Фин помнил совсем других учителей — строгих дам средних лет.
Директриса довольно быстро нашла коробки со школьными журналами нужного периода. Тормод должен был посещать начальную школу с середины сороковых годов по начало пятидесятых.
— Вот! — указала она на пожелтевшую страницу. — Вот он. Тормод Макдональд, учился в Начальной школе Силбоста с тысяча девятьсот сорок четвертого по пятьдесят первый год. — Она провела розовым ногтем по каллиграфическим строчкам старых записей. — Посещал школу хорошо.
— У него могли быть братья или кузены в этой школе? — спросил Ганн. Директриса рассмеялась.
— Конечно, могли, детектив. Но за эти годы у нас училось столько Макдональдов, что выяснить, кто из них чей родственник, невозможно.
— А в какую школе Тормод мог пойти после этой? — поинтересовался Фин.
— Скорей всего, в среднюю школу в Тарберте, — молодая женщина улыбнулась и задержала взгляд на Фине. Он вспомнил, как Маршели говорила, что он нравился всем девочкам в школе. Сам он этого никогда не замечал.
— А его адрес у вас есть?
— Сейчас попробую найти, — директриса снова улыбнулась и вышла.
Ганн повернулся к Фину со странным выражением на лице — то ли зависть, то ли грусть.
— У меня так никогда не получалось, — сказал он.
Ферма Макдональдов стояла в полумиле от берега, на холме, с которого открывался вид на Ласкентайр и Скаристу. К дороге от дома спускалась длинная и узкая полоска земли, структура которой отличалась из-за многолетней культивации. По краям участка можно было разглядеть остатки столбов. Он явно давно не возделывался, и природа взяла свое. От старого дома осталась одна оболочка. Крыша провалилась, печная труба превратилась в груду почерневших обломков. В бывших комнатах росли трава и чертополох. А когда-то мать Тормода ежедневно посыпала песком пол из утоптанной земли.
Ганн засунул руки поглубже в карманы, поглядел на золотой песок внизу. Перевел взгляд на бирюзовые и изумрудные пятна дальних отмелей.
— Это тупик.
Но Фин смотрел на мужчину, который складывал брикеты торфа возле свежепобеленного коттеджа неподалеку.
— Пойдем, — позвал он. — Посмотрим, что известно соседям.
И двинулся в ту сторону, продираясь через высокую траву — молодую и высохшую прошлогоднюю. Фиолетовые и желтые цветы тянулись к небу, празднуя начало весны. Трава волновалась под ветром, как море. Ганну пришлось почти бежать, чтобы нагнать более молодого спутника.
В соседнем коттедже было отремонтировано все: крыша, забор; стены заново покрашены, в окнах и дверях двойное остекление. На подъездной дороге стоял новенький красный внедорожник. Мужчина с копной седеющих волос на голове отвлекся от укладки торфа и повернулся к гостям. У него было обветренное лицо человека, который много времени проводит на воздухе. Он ответил на гэльское приветствие Фина по-английски, и акцент у него был не местный.
