– Догадлива. Садись, пять. Он самый. А дальше – всё просто. Семья наша, громко говоря, воссоединяется, бизнес будем вести вместе и заживём так, как тебе даже не снилось. Градов твой пусть чалится, срок ему выпишут хороший. А когда вернётся – если вернётся, конечно, – ему подъяснят, что дёргаться даже и не стоит пытаться.
– А если я не соглашаюсь?
– И такую возможность мы просчитали. Откажешься – попросту пальцем не шевельнём, чтобы тебе помочь. Будешь находиться в розыске – без денег, без связей. Потеряешь всё, что имела до сих пор. А муженька твоего начнут годами катать по тюрьмам да зонам, до изжоги. И никаких денег не хватит, чтобы его оттуда выцарапать. Это наша реальность российская позволяет. И последнее. Димку мы у твоей подружки забрали. А пока ты будешь щемиться от ментов, я его воспитаю, как надо. Должна же я наверстать свой бабушкин стаж. А, Оленька?
Я молчала. Мать взглянула на часы и погладила меня по плечу:
– Доча, я тебя с окончательным выбором прямо сейчас не тороплю. Есть ещё один вариант решения проблемы: переписываешь свою контору на меня через нотариуса. Безразлично – продаёшь или даришь. И тогда – свободна: мы даём тебе хорошие деньги, возвращаем сына и – прячься, беги на край света, туда, где самолёты звук теряют. Я тебя знаю. Думаю, что ты со своей гордостью такой выбор в итоге и сделаешь.
Она протянула мне клочок бумаги с телефонным номером:
– Вот, возьми. До полуночи буду ждать твоего звонка. А там – извини, если что не так. Нас с отцом тоже время поджимает, да и денег на то, чтобы провернуть здесь всё, ушло немало. Так что месяца на раздумья дать тебе не могу. Ну всё, пока.
Мать коснулась сухими губами моего виска, поднялась и пошла не оборачиваясь. Через пару подъездов её ждала иномарка, синий BMW. Из машины вышел и открыл перед ней дверцу тот самый серенький неприметный мужичонка, слежку которого за собой я засекла пару дней назад. Мой отец? Да не может быть! Скорее, тот самый Миха, про которого говорил Гриф.
BMW рванул с места и ушёл за угол. Я, в свою очередь, завертела головой по сторонам в поисках Аркаши Бобона. Тот, видимо, наблюдал за нашим разговором со стороны, потому что материализовался передо мной практически моментально. Ничего я ему объяснять не стала, просто попросила зайти вместе со мной в квартиру к Степановне, потому что в одиночку я бы уже не вынесла того, что ожидала обнаружить там. Аркаша по-джентльменски кивнул и молча пошёл за мной в подъезд.
Судьбы на весах
Как затейливо выражались писатели в старину, злосчастное перо моё не нашло бы достаточно сил, чтобы описать картину, увиденную нами. Могу сказать лишь одно – умерла Степановна страшной смертью. Я позвонила в «скорую», сообщила адрес, и это было всё, что я пока смогла сделать для своей верной, но теперь уже покойной подруги…
По количеству пролитых за последние дни слёз я вполне могла бы соперничать с этим дождливым августом. До самого посёлка, где жил Гамлет, я судорожно рыдала на заднем сидении машины. Только что у меня отняли сына, я потеряла навсегда ещё одного дорогого мне человека и чувствовала, что этим дело не закончится. Бобон стоически молчал, лишь время от времени сочувствующе поглядывая на меня в зеркало заднего вида.
Ближайшие несколько часов я прожила на автопилоте, в каком-то полубреду. Аркаша, похоже, успел отзвониться шефу из машины, пока я разговаривала с матерью, поэтому меня сразу же проводили в какую-то комнату и на некоторое время оставили в полном покое. Я была благодарна им за это, потому что необходимо было немного прийти в себя, собрать мысли в кучу и, может быть, даже чуточку вздремнуть. Я легла на удобный диван, уткнулась в подушку, обхватив руками гудящую и раскалывающуюся от боли голову. Но сон не шёл.
Итак, все части головоломки встали на свои места, но мне не стало от этого легче, потому что теперь я оказалась перед окончательным выбором, и никто не смог бы сделать его вместо меня. Иллюзия, будто за меня всё смогут решить надёжные и сильные мужчины, растаяла.
Разве могу я взять и разом отказаться от своей жизни, которую методично, по кирпичику, выстраивала последнее пятилетие? Здесь – налаженный быт, забота мужа, полный материальный достаток. Да и могу ли я взять и отплатить чёрной неблагодарностью Володе, который когда-то достал меня из грязного вокзального угла и дал нам с сыном всё то, чем до последнего времени я гордилась? Люблю ли я его? Вряд ли. Мать права: наши отношения – скорее благодарность с моей стороны, негласная договорённость о том, что каждый даёт друг другу всё возможное. Нет, мне с Володей было всегда хорошо, и в постели тоже, но через десяток-другой лет, когда разница в возрасте будет очень ощутима… Да и что я могу сделать сейчас, когда игра пошла по-крупному, и в неё вступили неведомые мне и могучие силы. Наверняка Гамлет ввёл свою гвардию в бой, и сказать «стоп» я просто не смогу: всё это уже будет развиваться независимо от моего желания. Может быть, пойти и убить сейчас Гамлета, усыплённого моей беззащитностью? Ещё вопрос, смогу ли я тогда выбраться из этого дома. И куда прятаться потом мне? Это ведь не полиция, от таких ребят следы не запутаешь. Я же не самоубийца. А если даже выберусь – может начаться такая резня между людьми моего отца и здешней братвой!
Моего отца… Странное ощущение – прожив на свете более четверти века, узнать, что твой отец всё-таки жив и находится где-то рядом, в одном городе с тобой. Давным-давно, в детстве смотрела я старый военный фильм «Девочка ищет отца» и ревела, когда, после многочисленных перипетий, маленькое создание наконец-то отыскало своего израненного отца, командира партизанского отряда. Вот и я сейчас стала той самой девочкой. Какой он, человек, усеявший трупами мою жизнь в последние дни? Я ведь никогда не знала ничего о нём. Мне он представлялся сильным, красивым, добрым, – такими, наверно, дочери всегда хотят видеть своих отцов. А он – вор, авторитет одного ранга с Гамлетом. Наверняка он жесток, умён и хитёр – с иными качествами в той жизни не выдвинуться. Почему он не приехал вместе с матерью? Как бы он заговорил со мной, чем убедил бы меня? Хотя бы взглянуть разок, коснуться его рукой – и мне легче было бы сделать свой выбор. А так – хоть вешайся…
Сколько прошло времени, я не знаю, но, когда я оторвала голову от подушки, за окном уже смеркалось. Сумерки усугублялись ещё и мелким дождём, зарядившим вновь и, похоже, надолго. Я поднялась, слегка покачиваясь. Головная боль прошла, по меня качало и немного подташнивало, то ли от переживаний, то ли от элементарного голода: я вспомнила, что, кроме чашки чая, и крошки не держала сегодня во рту.
Я вышла в ярко освещённый коридор. В холле сидел в кресле и смотрел футбол по телевизору незнакомый мне молодой человек. Услышав скрип двери, он оставил своё занятие и вопрошающе поглядел на меня.
– Извините, если можно, в ближайшее время я хотела бы поговорить с Гамлетом. И где здесь у вас туалет?..
Я вернулась в комнату, достала косметичку из сумочки и начала подкрашиваться перед последним и решающим разговором. Открылась дверь. Молодой человек сделал приглашающий жест и добавил:
– Пойдёмте. Гамлет ждёт.
…Ещё через час я пришла к себе и начала набирать с бумажки номер по мобильному. Было без пяти полночь. Где-то в тёмном пространстве пошли сигналы,
