я соприкоснулась с серой тротуарной плиткой спустя несколько секунд после соприкосновения с ней оружия, из которого в мою сторону была выпущена пуля…
…Ещё какое-то время перед наступлением кромешной темноты я слышала душераздирающие человеческие вопли и видела светло-голубое, отчего-то в эти секунды ставшее казаться мне особенно холодным небо…
…Каждый мой судорожный вдох и конвульсивный выдох отдавался беспощадной, терзающей, агрессивной болью где-то в верхней части моего туловища…
…Мне было так больно дышать… Так потрясающе до самой глубины… Так ужасно больно… Что…
Я не выдержала и…
Я прекратила это делать…
Мы слишком мало времени провели друг с другом.
Я не верил в то, что могу её потерять в принципе, не то что так рано. Она только начала оттаивать со мной… Только начала улыбаться своей невероятной улыбкой, проявляющей у краешков её красивых губ едва уловимые ямочки… Она только четыре недели назад сказала мне заветное “да”. Она должна была стать моей женой всего лишь через семь недель. В конце весны или в начале лета она должна была родить наших детей… Я ещё так много ей не сказал… Я ещё так много от неё не услышал!.. Мы ещё столько всего не увидели вместе…
Она не могла умереть.
Когда я подбежал к ней, её глаза уже были закрыты…
Увидев её лежащей на серой тротуарной плитке в луже собственной крови, я потерял разум… Я потерял себя…
Рухнув перед ней на колени, я схватил её в охапку, но она никак не отреагировала на мои объятья… После этого я почти не помню, что со мной происходило…
Кто-то попытался вырвать её из моих рук… Следующее воспоминание: я сам укладываю её обмякшее тело на кушетку в карете скорой помощи…
Оглушённый болью, разливающейся где-то в самой сердцевине моей души, я почти не слышал дикий вой сирен…
Кто-то попытался отцепить мою руку от её руки, но у него это не получилось… Мне начали что-то кричать, но я ничего больше не слышал…. Я не мог её отпустить… Не мог… И не отпустил…
Потеряв сознание рядом с ней, я так и не выпустил её обомлевшей руки из своей хватки… Возможно, её руку в итоге вырвали из моей. Скорее всего, так и было. Потому что когда я очнулся, тела Пейтон рядом со мной уже не было. На её месте, на кушетке в карете скорой помощи, уже лежал я.
Поняв, что Пейтон унесли в неизвестном направлении, подумав о том, что вскоре её тело захотят подвергнуть процедуре вскрытия, в первые же секунды после возвращения в сознание я разгромил внутренности кареты скорой помощи и врезал двум молодым докторам…
…После моё состояние спишут на шок. Понимающие доктора простят меня…
…Пейтон больше не было… Я был, а её не было. Я не понимал этого. Потому что такого не могло быть… А потому…
Не было.
Сильная боль разливалась в моём правом плече так настойчиво, что во сне я решила, будто сломала его. Морщась от этой муки и издавая едва уловимые стоны, я всё же нашла в себе силы раскрыть глаза.
Я сразу поняла, что нахожусь не у себя дома и не в квартире Арнольда. Передо мной предстала больничная палата. Я лежала в больничной койке, а… Слева от меня, на расстоянии вытянутой руки, сидел Арнольд. Белки его глаз приобрели необычный розовый оттенок, лицо его было бледным, а губы раскраснелись… Как только я поняла, что он, скорее всего, плакал, я дёрнулась в порыве коснуться его, но моментально остановилась из-за мгновенной, дикой боли, безжалостно пронзившей моё правое плечо. Моё пробуждение привлекло внимание, но…
– Что происходит?.. – прошипела я, не понимая, почему Арнольд не проявляет инициативу коснуться меня хотя бы кончиками пальцев.
– Он выстрелил. Целился в Терезу, но ты прикрыла её собой, и потому пуля попала в тебя. Она влетела в твоё плечо… У тебя случился болевой шок, из-за которого ты потеряла сознание. Пуля прошла навылет. Благодаря своевременно оказанной медицинской помощи ты избежала переливания крови…
– Дети! – напрочь забыв о боли в плече, я обеими руками схватилась за низ своего живота и даже не поморщилась из-за огня в плече, сильно похожего на вонзающиеся в плоть раскалённые иглы. Я потеряла их! Вот почему Арнольд не прикасается ко мне! Я подставила под обстрел наших детей – как я могла?! Теперь он точно бросит меня. – Я потеряла их?.. – не веря в то, что срываюсь на слёзы, я всхлипнула так жалостно, что сама себя не узнала. Мой голос был похож на стон раненого котёнка, которому уже никто и ничто не сможет помочь. Прежде я никогда не видела себя в подобном состоянии…
– Нет-нет-нет! С детьми всё хорошо, Пейтон, честно…
– Тогда почему… – я никак не могла совладать с собой. Я не плакала, но была у самой границы эмоционального срыва. – Почему ты сидишь так далеко? Ты передумал?
– Передумал относительно чего?
– Ты бросаешь меня?
– Пожалуйста, не говори так больше никогда… – его голос звучал пугающе подавлено.
– Тогда почему ты не приближаешься ко мне? Что происходит?
– Я вывихнул тебе руку.
– Что? – я откровенно не поняла смысловой нагрузки его ответа.
– Я думал, что ты умерла. Был в шоке. Перед тем, как потерять сознание, я не смог выпустить твою руку из своей… Возможно, у меня случилась судорога… В общем, потеряв сознание, я потянул твою руку и вывихнул её. В итоге докторам скорой помощи пришлось вколоть мне миорелаксант, чтобы расслабить мышцы моей руки и вытащить из неё твою.
– Ты что… Потерял сознание? Из-за меня? – мои глаза, с которых так и не сорвались слёзы, округлились до предела.
– Я в шоке, Пейтон! Ты не можешь себя так вести – не имеешь право! Внутри тебя наши сыновья – ты не можешь подвергать себя ни малейшей опасности, потому что рискуя собой, ты рискуешь ими!
– Прости меня, пожалуйста…
– Ты попала в эту ситуацию только потому, что я плохо следил за тобой!
– Что? Как ты вообще мог прийти к подобному выводу? Ты прекрасно обо мне заботишься. И с чего ты решил, что у нас должны родиться именно мальчики?
– Потому что в моём роду все двойняшки исключительно мужского пола.
– Вот как… Ты раньше не говорил об этом.
– Я много о чём не говорил, Пэйт. Послушай, это важно. Я никогда не говорил об этом, но я уехал из
