Эдуард Тополь - Охота за русской мафией

Ознакомительная версия.

Закрыв глаза, Алекс стоял в гостиной и слушал. И когда уязвленная душа его наполнилась этими звуками сверх своей емкости, Алекс прошел на костылях в кухню, взял кухонный нож и, держа этот нож в зубах, поскакал на костылях в спальню.

Там, в кровати, спиной к Саше стоял на коленях Марк Гольдин, голый и потный от своей тяжелой мужской работы, а на его плечах и в ритм его мощным ударам пружинили стройные ноги Сашиной жены Аллы. Два больших настенных зеркала отражали ее вытянутое в постели тело с подложенными под зад подушками, открытым ртом и закрытыми от кайфа глазами.

Алекс подскакал на костылях к кровати, отбросил правый костыль, перехватил рукой нож и, когда любовники увидели его в последний миг в зеркале, с размаху ударил Марка ножом по спине. Но именно этот миг инстинктивного испуга спас Марку жизнь – нож не вошел в тело, а полоснул Марка по всей спине, разрезав кожу от шеи до копчика.

Алла дико закричала, Марк, заливая кровью постель и свою любовницу, скатился с кровати и на четвереньках поскакал к двери, а Алекс бил костылем увертывающуюся от его ударов жену, постель, залитую кровью и спермой, и эти красивые зеркала на стенах.

Митч Миллер, тридцатилетний ассистент районного прокурора Квинса, который готовил для суда обвинение против русских ювелирных аферистов, посмотрел на телефонные счета Родина и Кауфмана и пришел в полный восторг. Он так возбудился, что бегал по своему кабинету с этими счетами в руках и выкрикивал:

– Это гениально! Вы его достали! Вы сделали этого засранца! О Боже, у меня оргазм от этого дела! Расскажите мне снова, как вы доперли до этого? Как ты догадался спросить про замену номера телефона?

Он садился в свое кресло, листал телефонные счета, снова вскакивал, а потом выбежал с этими счетами из кабинета и вернулся через пару минут, сияя еще больше:

– Босс считает, что это слабый аргумент для обвинения, но я его уговорил, и мы можем выйти на Большое жюри. Я знаю, как я построю это дело!

– Я тебе не нужен, – сказал Питер.

– Что?

– Ты же сам сказал, что прокурор считает нашу позицию слабой. Значит, нужно, чтобы Билл, ФБР, представлял это дело. А не простой полицейский детектив Гриненко.

Смышленому Митчу понадобилось меньше секунды, чтобы понять и подхватить эту идею:

– Точно! Ты прав! Билл!

Но Билл отказался наотрез:

– Ни за что! – И повернулся к Питеру: – Ты сделал это дело, ты должен представлять его Большому жюри.

Однако Миллер не уступал.

– Перестань, Билл! 26 человек жюри с утра до ночи слушают полицейские рапорты. Они устают от них. А это дело требует особого внимания. Жюри должно с самого начала настроиться, что это будет что-то необычное. Иначе они ничего не поймут. Если я скажу: «Вот полицейский детектив Гриненко с подробностями дела», – они заскучают. Ты понимаешь? А если это ФБР – другое дело! Они знают, что это будет в газетах, они знают, что это нечто особое!

– Но почему я должен брать себе его заслуги? – сопротивлялся Билл.

– Потому что нам нужно выиграть это дело! – сказал Питер. – Мне положить с прибором на мои заслуги! Я не за заслуги с тобой работаю. Мы должны посадить этого Родина, и мы – партнеры! Если я считаю, что ради успеха ты должен выступить на Большом жюри, и если Митч так считает, то что тут выебываться?

– Билл, – сказал Митч и снял очки, что было признаком полной серьезности, – мне нужны все карты в этой игре! Все!

– Разве я не пошел с тобой к Морфи, когда ты меня попросил? – добавил Питер.

И – Билл вышел на Большое жюри вместо Питера. Питер даже не зашел в зал, а стоял в коридоре, в толпе знакомых и незнакомых полицейских детективов, которые привели в Большое жюри своих свидетелей по своим делам. Он не слышал, как ассистент прокурора Митч Миллер представил 26 членам жюри дело о подмене бриллиантового ожерелья от самого его начала в октябре 1983 года. Он не слышал показаний пострадавшего Менделя Асафа. Он не слышал объяснений специального агента ФБР Билла Мошелло о ходе расследования и о том, как он, Билл Мошелло, по телефонным счетам установил связь аферистов Кауфманов с ключевым аферистом Натаном Родиным. И он не слышал Оскара Миллера, клерка из телефонной компании, который подтвердил, что три месяца назад у Кауфманов был именно тот телефон, по которому звонил Родин. Но он ясно слышал, как все 26 членов жюри вдруг стали аплодировать Биллу Мошелло за такое остроумное разоблачение связи Родина с преступниками! Аплодисменты членов Большого жюри – это вещь почти неслыханная в судебной практике. Полицейские, болтавшие в коридоре, изумленно прислушались и спросили у Питера:

– Это твое дело?

Но в это время сияющий Митч Миллер и красный от злости Билл Мошелло уже выходили из зала. Они получили обвинение Натану Родину.

– Поздравляю! – сказал Питер Биллу. – Ты отлично сработал!

– Fuck you! – сказал ему Билл и прошел мимо.

Старик Мендель Асаф уже давно перестал ходить на ленч в соседний ланченет. Теперь он привозил свой бутерброд из дома и ел его у себя в магазине в полном одиночестве. Во-первых, потому что не хотел ловить на себе эти насмешливые и жалеющие взгляды посетителей ланченета, которые как бы говорили: «Смотрите, вот старый идиот Мендель, которого какие-то приезжие русские надули на 70 тысяч!» Во-вторых, он не хотел встречаться там с этим мерзавцем Натаном Родиным, который как ни в чем не бывало по-прежнему приходил в ланченет и нагло болтал со всеми, заигрывал с официанткой и рассказывал анекдоты насчет Андропова и Рейгана. Хотя все знали, что этого Родина недавно ограбили, но никто не называл его идиотом и не жалел – все знали, что рано или поздно он получит хорошую страховку. А в-третьих, как ни странно, но последние несколько недель в магазине таки стали появляться покупатели. Не то с приходом весны люди стали строить дома, не то действительно заработала рейганомика. И Мендель не закрывал магазин даже на обеденный перерыв.

Но сегодня утром ему позвонил из Нью-Йорка этот детектив Питер Гриненко и спросил:

– Вы собираетесь быть в ланченете в обеденный перерыв?

– А что? Я вам нужен? – спросил Мендель.

– Просто будьте там, – попросил Питер.

И старик пришел в ланченет ровно в 12.00, и купил, как раньше, бутерброд и коку с лимоном, и сел за маленький столик на двоих, столик возле двери. Но никто не обращал на него внимания, даже этот мерзавец Натан Родин сделал вид, что не заметил его, только громче обычного смеялся своим собственным шуткам, сидя в компании окрестных бизнесменов и сейлсменов.

В 12.15 за окном ланченета остановился серый «плимут», который старик узнал с первого взгляда. Из «плимута» вышли двое, которых Мендель тоже узнал с первого взгляда. Первым делом они оглядели стоянку машин возле ланченета, увидели ту машину, которую искали – новенький темно-синий «шевроле», – и уже спокойной и даже ленивой походкой вошли в ланченет. Старик опустил на стол руку с сандвичем и замер. Гриненко и Мошелло пересекли зал и подошли к столику, за которым спиной к ним сидел этот Натан Родин. При их приближении компания местных бизнесменов смолкла, а Питер положил руку Родину на плечо. И сказал по-английски:

– Мистер Родин, вы арестованы. Вставай, bliad!

Хотя в ланченете наступила полная тишина, но последние слова Питера не понял никто, кроме Родина и Менделя. Однако это уже не имело значения. Родин встал.

– У вас есть ордер на мой арест? – спросил он по-английски с варварским акцентом.

– Конечно! Для такого дерьма, как ты, у нас есть все!

Питер, не церемонясь, надел ему наручники:

– Пошли, засранец! Твой обед кончился!

И повел Родина к выходу. Но, проходя мимо старика Менделя, остановился:

– Привет, мистер Асаф. Как поживаете? Вам нравится ваш ленч?

– Да… – произнес старик, глядя в упор на Родина и на наручники у того на руках. – Это лучший ленч в моей жизни. Спасибо, сынок.

– О'кей. Всего хорошего, – сказал Питер и толкнул Родина к выходу: – Idi, suka!

Старик отложил сандвич и вышел за ними. Он не мог отказаться от удовольствия посмотреть, как этого мерзавца в наручниках будут сажать в машину. Потом он подошел к Биллу, который сел за руль.

– Мистер Мошелло, как вы думаете, теперь я могу получить от прокуратуры то ожерелье, которое я купил? Я имею в виду – настоящее?

– Это хороший вопрос. – Билл поскреб в затылке. – Я думаю, что можно попробовать. Но нужен хороший адвокат. Позвоните мне, я подумаю, кого вам порекомендовать.

– Спасибо…

Старик отступил, давая им возможность отъехать, а потом еще долго стоял на месте, глядя вслед серому «плимуту», который укатил по Хемпстэд в сторону Нью-Йорка.

Митч Миллер оказался прав: уже назавтра, 11 июня 1984 года, то есть еще до суда над Родиным, газета «Ньюсдей» сообщила:

«Четыре советских эмигранта привлечены к суду за мошенничество и продажу поддельных «семейных драгоценностей», сообщил вчера районный прокурор Квинса Джон Сантукки. Жертва обмана обратилась в полицию, и после длительного расследования четверо аферистов были задержаны и находятся сейчас под стражей…»

Ознакомительная версия.