– Нет, – не стала лукавить Кононова. – Я надеюсь на ваше добровольное сотрудничество.
– Боюсь, что у меня нет для вас времени. И в ближайшие две недели не будет.
– В таком случае я возбуждаю по факту гибели вашего мужа уголовное дело, – еще раз надавила Варя.
– Ваше право.
Девушке показалось, что ледяной голос Рутковой все ж таки дрогнул. Значит, ей настолько не хочется пускать милицию в жилье супруга, что она готова даже на расследование согласиться, лишь бы избежать осмотра квартиры – или хотя бы отсрочить его.
– Раз мы откроем дело, – продолжила Варвара, – будет и ордер на обыск. И вам к тому же придется являться к нам на допросы.
Но и третья попытка убедить вдову показать квартиру по-хорошему успехом не увенчалась.
– Что ж, если будет повестка, тогда и поговорим, – до невозможности сухо откликнулась Руткова.
Положив трубку после разговора с продюсершей, Варя подумала: «Держу пари, она виновна. Но как она могла убить собственного мужа, если у нее самой был прямой эфир? И в квартире – никого посторонних не было?»
Впрочем, перед Кононовой, как сотрудницей комиссии , не стояла задача непременно изобличить Руткову. Пока ей требовалось просто покопаться в компьютере покойного. Ну и что делать?
За несанкционированный обыск по головке никого не гладят. Если, конечно, начальству вдруг становится известно, что сотрудник к подобному причастен. Но Варя надеялась, что, во-первых, сумеет проникнуть в квартиру Руткова незаметно, а во-вторых, Петренко, даже если до него дойдет информация, взыскание Варе точно объявлять не станет. Что не дозволено быку (милиционерам и даже фээсбэшникам), дозволено Юпитеру (то есть комиссии ).
Пробраться в подъезд мимо консьержа для подготовленного человека (каковым, разумеется, была Варя) труда не составляет. Потом, конечно, пришлось повозиться со стальной дверью в квартиру Руткова, но специнструмент не подвел. Осадок на душе, правда, оставался – Варя не любила действовать незаконными методами. Но еще неприятнее стало после того, как она тщательно обследовала все три комнаты, где проживал убитый, и никакого компьютера там не обнаружила. Хотя незапыленный прямоугольник на полу, где раньше стоял системный блок, имелся и более светлый кусок обоев позади него – тоже.
Когда Варя выскользнула из квартиры Руткова, она уверилась в обоих своих интуитивных предположениях: во-первых, в преступлении замешана вдова; а во-вторых, компьютер сыграл в нем особую, если не ключевую, роль.
Планируя сегодняшний день, Варя думала, что, если у нее останется время после изучения обстоятельств самоубийства Руткова, она сразу рванет в Королёв – осматриваться там, где погиб второй фигурант. Но, когда вышла из дома самоубийцы, подумала: «Какого черта? Я что, автомат? Боевая машина? У меня сегодня вечером, между прочим, свидание!»
При мысли о нежно-сильных руках Бориса Федосова сладко заныло сердце. И почему-то появилось предощущение если не счастья, то, по крайней мере, удачи.
На первых порах предчувствие ее не обмануло: несмотря на то, что Новый год на носу и все мастерицы красоты завалены работой, оказалось, что у Вариной маникюрши, пользовавшей еще ее покойную маму, как раз сейчас случайно появилось «окошко». А в салоне к тому же выяснилось, что и косметологиня может ее принять. После процедур у Вари хватило времени заехать домой, чтобы переодеться.
Поэтому к боулингу «Шарики-ролики» Варя подходила во всеоружии, гордая и довольная собой.
Огромный и обаятельный участковый ждал Варю в баре.
Он заказал ей «Мохито» – «для разминки». Чувственно и нагло оглядел ее с головы до ног: блузка, какой бы просторной ни была, не скрывала ни большую грудь, ни мощные плечи, ни красивые руки, – и присвистнул:
– А ты хороша!
Варя оставила комплимент без ответа.
– Сейчас выпиваем по коктейльчику – и на дорожку, – распорядился капитан.
Девушка поняла: красавец-мент любит доминировать. Наверное, это характер, да и род занятий играет свою роль. Беда заключалась в том, что Варя не любила подчиняться.
– На вашем месте, – заметила девушка, отхлебнув «Мохито», – я не торопилась бы закрывать дело о самоубийстве Руткова.
– Как выпьем, говорим о работе, да? – нагловато усмехнулся Федосов, но все-таки переспросил: – А почему все же такое внимание к бедному самоубийце?
Варя знала: милиционеры и прокурорские работники не могут оставить без внимания мнение «старших братьев» из ФСБ.
– Я разговаривала с вдовой, и она явно нервничает. А еще, по информации из наших специсточников, нам известно, – она, конечно, не стала признаваться в своем проникновении в жилище погибшего, – что из квартиры самоубийцы пропал компьютер. Скорее всего, его вывезла вдова. Спрашивается, зачем? И почему столь спешно?
– Улики косвенные, – возразил Федосов. – О-о-очень даже косвенные!
«Вот так у нас с ним всю дорогу и будет, – подумала Варя, – сколько бы она, эта дорога, ни заняла, пусть даже один сегодняшний вечер: постоянное соревнование, дуэль. Что ж, пока мне такое положение скорее нравится. Чуть не впервые – герой мне достался по силам».
– Но их нельзя не учитывать, правда? – надавила она. – И хотя бы допросить Руткову стоит, как ты думаешь?
Вопросы Варя специально поставила в такой форме, что на них мог быть один ответ: да. Однако капитан с ней, может, внутренне и согласился, но промолчал. И девушке пришлось добавить:
– А когда вдову станут допрашивать, пусть ей зададут, между делом, вопросы о компьютере покойного. Куда он делся? И какой, кстати, у Антона Руткова был электронный адрес?
– Ну, раз ты настаиваешь – поможем в твоем лице славным соседям, – кивнул капитан. – Тем более нынче ваш профессиональный праздник. Но ты на поддавки по такому случаю не надейся. Пошли, наша дорожка – пятая.
– Минутку… – Варя достала лейкопластырь и обернула три пальца на правой руке, спасая свежий маникюр.
– О, как у тебя все серьезно! – слегка насмешливо воскликнул мужчина. – Да ты, наверно, чемпион!
– Пока еще нет, – пробормотала Варя.
Первые же броски показали, что Федосов, впрочем, как и Варя, играет безыскусно. Не было в их арсенале крученых ударов, да и точность порой оставляла желать лучшего. Однако силушкой бог не обидел обоих, и когда самый тяжелый, «шестнадцатый», шар врезается на скорости тридцать километров в строй кеглей – те разлетаются, даже если попадаешь не совсем точно. И уже в первой, пристрелочной, партии оба сделали по куче «страйков», выбили каждый больше ста пятидесяти очков, и за их спинами стали собираться официанты, обслуга, да и игроки с других дорожек то и дело глядели на двух гигантов, раз за разом сметавших кегли с поля.
– Во дают! – заслышала Варя уважительный голос хрупкого паренька, соседа по дорожке. – Прям битва титаников!
А девушку захватил азарт борьбы. Она уже не думала – как частенько забывала думать и раньше при общении с молодыми людьми – о кокетстве, флирте, жеманности. Она стала сама собой: женщиной, нацеленной на выигрыш, на успех – любой ценой. Только один раз, когда Варя добила практически невозможный «спэар» и вырвала концовку партии, радостно вскинув затем вверх руки, Федосов вполне по-дружески обнял ее и поцеловал; от этого все тело девушки словно окутало наэлектризованное поле любви.
Оба уступать не хотели, и за три часа игры счет по партиям оказался равным: четыре – четыре. И Варя в кураже, в азарте настаивала:
– Давай еще одну, на победителя!
– Лучше оставим до следующего раза, – рассудительно молвил Борис, – хотя бы для того, чтобы был повод встретиться.
Они оделись в гардеробе и сели в машину Федосова – «Форд», довольно не новый. Капитан завел мотор, включил печку и, словно об обыденном деле, спросил:
– Ну, к тебе или ко мне?
И Варю мгновенно обдало холодом. Вопрос был, конечно, вполне естественный и логичный. И любая другая, обычная , женщина ответила бы на него притворным гневом, кокетливым смехом, лукавым взглядом… Варвара же на полном серьезе отрезала:
– Ни к кому! Если подбросишь меня до дома – буду тебе признательна. Если нет – поймаю такси.
Не готова она была так быстро впустить его – в свое сердце, в свое тело, в свою душу!
Федосов, может, и обиделся, но виду не показал. Довез как миленький до дома, и они обменялись номерами мобильников. Капитан помог Варе выйти из машины и поцеловал ручку. И сказал, что позвонит.
* * *
Неизвестно, из каких соображений к названию платформы Подлипки Ярославской железной дороги добавили определение «Дачные». Сто лет здесь уже никаких дач не водилось. Может, подумала Варвара, наименование было одной из составных частей легенды прикрытия нашего космического проекта – который, как известно, творился именно здесь, в обстановке строжайшей секретности.
В утренней воскресной электричке было полно лыжников – несмотря на захудалую зиму, в лесах снег все ж таки нападал. Однако ехали туристы дальше – в Монино, или, на худой конец, в Валентиновку.
