Вернувшись в министерство внутренних дел, он бросился в свой кабинет, снял трубку и велел соединить себя с Глоучестером.
— Очень сожалею, но связь с Глоучестером прервана: на линии повреждены провода, — сообщила станция.
Дик медленно положил трубку. В эту минуту он вспомнил, что Лягушка еще жив, что он силен и мстителен.
Когда Эльк вошел в бюро, Дик заполнял телеграфный бланк, адресованный начальнику Глоучестерской тюрьмы с сообщением, что отсрочка казни для Джима Картерсона — в пути.
— Что это значит? — спросил Эльк.
— Телефон в Глоучестере не действует, — ответил Дик.
Эльк задумчиво закусил губу.
— Если телефон не действует, то…
— Я бы не хотел в это верить, — отрезал Дик.
Сыщик снял телефонную трубку.
— Соедините меня с центральным телеграфным отделением… Спасибо. Попросите, пожалуйста, начальника к телефону… Говорит инспектор Эльк. Мы бы хотели отправить телеграмму в Глоучестер, надеюсь, линии в порядке?
На его лице не дрогнул ни один мускул, пока он слушал ответ. Повесив трубку, Эльк сообщил:
— Все провода в Глоучестер перерезаны, главные кабели в трех местах повреждены.
Дик взглянул на часы. Была половина десятого.
— На вечерний поезд мы опоздали, — заявил он.
Открыв шкаф, Дик вынул кожаное пальто и толстый мягкий шлем. Затем достал из ящика револьвер и сунул его в карман. Через минуту его открытая машина мчалась в направлении Глоучестера. В одиннадцать часов он был в Невбюри. По пути у Дика возникла одна идея. Заехав в местное полицейское управление, он попросил у начальника конверт и казенный бланк. Дик снял точную копию с отсрочки казни, положил ее в конверт, запечатал сургучной печатью и сунул в карман. Затем, сняв ботинок, засунул оригинал в носок.
Дальше его путь пролегал через Дидкот. Подъехав к химической фабрике, о которой рассказывал Эльк, Гордон увидел на шоссе три красных фонаря и стоявшего рядом полицейского.
— Здесь вы дальше не проедете, шоссе взорвано, — заявил тот.
— Давно?
— Минут двадцать назад. Но если вы немного вернетесь, то в миле отсюда найдете объезд. Развернуться можно здесь, — и полицейский указал на открытые ворота фабрики.
Гордон дал задний ход, въехал в ворота и хотел уже пустить машину вперед, когда полицейский, приблизившись, неожиданно нанес ему удар по голове. Тут же из темноты выскочило с дюжину теней, они набросились на машину, вкатили ее во двор, вытащили бесчувственного Дика и бросили на землю. Полицейский, наклонившись, разочарованно произнес:
— А я думал, что совсем прикончил его.
— Это дело поправимое, — крикнул кто-то из темноты, но тот изменил решение.
— Хагн захочет его видеть! Тащите!
Дика отнесли в фабричное здание, где в одном из углов кирпичом было отгорожено помещение, служившее, вероятно, конторой. Гордона принесли туда и бросили на пол.
— Вот, бери его, Хагн.
Бандит встал из-за стола.
— Через шлем не убьешь человека, — произнес он. — Снимите его…
С Дика сорвали шлем, и Хагн, осмотрев лежавшего без памяти, сказал:
— Живой. Окатите его водой… Или нет, постойте. Эти сигары я возьму себе.
Он полез за торчавшим из жилетного кармана портсигаром и обнаружил конверт с сургучной печатью. Хагн вскрыл его и, прочитав, запер в стол. Потом вновь приказал окатить Дика водой.
Когда Гордон пришел в себя, его отвели по узенькой лесенке в верхнее помещение.
— Обыщите его еще раз, нет ли оружия, и снимите с него ботинки, — крикнул Хагн. — Тебе придется денька два посидеть здесь, Гордон! Может быть, ты и останешься жив, если нам выдадут за тебя Бальдера. Если же нет… Тогда кланяйся своей прабабке!
Оставшись один, Гордон стал обдумывать план бегства. Дверь на лестницу легко было проломить, но внизу находилось столько народа, что прорваться не было никакой возможности. Неожиданно погас свет — очевидно, бандиты боялись, что его могут увидеть с улицы — и внизу раздались голоса. Приложив ухо к полу, Дик услышал, как кто-то сказал:
— Что ты собираешься делать с этим, наверху?
— Не знаю, я жду ответа от Лягушки, — ответил Хагн. — Возможно, он захочет убить его.
— Лучше оставить заложником, если Бальдер что-нибудь значит для Лягушки.
Около пяти часов утра Дик снова услышал голос Хагна:
— Он требует, чтобы мы с ним покончили!
* * *
В квартире Гордона всю ночь бодрствовали трое людей, Эльк неоднократно выходил из гостиной в кабинет Дика и звонил в полицейское управление, и каждый раз возвращался ни с чем. Сейчас он в очередной раз отправился туда. Элла исполнила желание Дика и пыталась читать, но ничего не понимала. Наконец, положив книгу на стол, она взглянула на часы. Было четыре часа утра.
— Ужасные люди! Как только могла возникнуть такая банда? — сказала она.
Мистер Броад затянулся сигарой и медленно произнес:
— Боюсь, что это я породил «лягушек».
— Вы? — удивилась Элла.
— Да, но тогда я не знал, во что это выльется.
Неожиданно раздался звонок во входную дверь, и Броад пошел открывать. На пороге стоял Джонсон.
— Простите, что беспокою в такое время, — сказал он. — Вы мистер Броад?
— Да, это я, — ответил американец. — А вы мистер Джонсон, не правда ли? Входите.
— Я только что узнал эту ужасную новость, — воскликнул Джонсон, доставая из кармана газету. — Неужели правда, что Рай приговорен к смерти? Слава Богу, хоть вовремя узнали об этом. Мистер Броад, будьте так добры, передайте мисс Беннет, что она может рассчитывать на все мое состояние до последнего пенса для доказательства невиновности ее брата.
— Скажите ей это сами. Она здесь!
— Здесь? Я этого не знал.
Джонсон прошел в гостиную. Увидев девушку, он направился к ней, протянув обе руки.
— Мисс Беннет, мне так жаль, так жаль! Каково-то у вас на душе? Могу я быть вам чем-нибудь полезен?
Элла покачала головой, и слезы благодарности заблестели в ее глазах.
— Вы так добры, мистер Джонсон. Вы столько сделали для Рая, а теперь, как мне передал Эльк, хотели ему предложить место в конторе?
— Это мелочи. Пусть только освободится, уж мы его опять поставим на ноги. Ваш отец ничего не знает?
— Слава Богу, нет!
— Ну, как вы себя чувствуете в новом положении? — спросил Броад.
Джонсон улыбнулся:
— Все еще не могу понять, чем я это заслужил. Но сегодня мне пришло первое предупреждение Лягушки.
Он достал из кармана бумажку, на которой было написано: «Вы следующий».
— Не знаю, что я сделал этим людям. А когда мой слуга принес чай, он оказался ужасно горьким, и я его сразу выплюнул и прополоскал рот.
— Когда это, произошло?
— Вчера. Сегодня я сделал анализ чая, и выяснилось, что в нем была синильная кислота.
Дверь отворилась, и вошел Эльк. Он удивился, увидев Джонсона, а когда тот объяснил цель своего визита, спросил:
— Ну, как вы себя чувствуете в качестве богача?
— Не очень-то хорошо, — ответил за него американец. — Мистер Джонсон уже привлек внимание Лягушки.
Фило повторил инспектору историю с чаем и показал записку.
Уже рассвело, когда Джонсон стал прощаться. Эльк и Броад проводили его до парадной двери. Фило отправился вдоль улицы и уже приблизился к углу, когда из тени навстречу ему вышел какой-то мужчина. Между ними произошел короткий разговор. Затем раздался выстрел. Джонсон пошатнулся, а стрелявший бросился бежать.
Эльк мгновенно оказался рядом с Фило. Тот был очень потрясен, хотя и не ранен. Инспектор добежал до угла, но преступник исчез. Эльк вернулся к Джонсону и поинтересовался:
— Как это произошло?
— Я и сам не понял. Только собрался перейти улицу, как подошел этот человек, спросил, не Джонсон ли я, и выстрелил. Я даже не успел ничего сообразить.
Пальто Фило было обожжено. Он отказался вернуться в дом, заявив:
— Не думаю, чтобы они повторили нападение.
— Вот деловые люди, — произнес сыщик, когда Джонсон удалился. — Казалось бы, у них столько работы с Глоучестером, так нет, занимаются еще и побочной.
В восемь часов раздался звонок телефона. Эльк одним прыжком подскочил к нему.
— Полковник Гордон час тому назад выехал из Дидкота, — сообщил дежурный полицейского управления.
— Дидкот? — с отчаянием воскликнул Эльк и взглянул на часы. — Час назад? Тогда он достигнет Глоучестера только в начале девятого!
Элла, услышав разговор, вышла из столовой.
— Есть известия?
— Известия? — переспросил сыщик. — Нет. Это один из друзей приглашал меня на завтрак.
Как только девушка вышла, Эльк подозвал Броада и шепнул ему:
— Сделайте одолжение, сходите за доктором и попросите его захватить снотворное, чтобы усыпить мисс Беннет часов на двенадцать.
— Плохие известия? — спросил американец.
Сыщик кивнул.
— Ни малейшей надежды на спасение.
