Джефрис с изумлением воззрился на Торндайка, но не произнес ни слова.
– Так я прав? – повторил Торндайк.
– Разрази меня гром! – пробормотал Джефрис. – Вы что, здесь были? Говорите так, будто видели все своими глазами. Похоже, все и без меня знаете. В одном только вы не правы. Не было у нас никакой ссоры. Этот парень, Браун, почему-то сразу невзлюбил меня и не захотел здесь оставаться. Он решил слинять и вернуться на берег, а я стал его удерживать. Тогда он кинулся на меня с ножом, который я выбил у него из рук. Он потерял равновесие и свалился вниз.
– А вы не делали попыток спасти Брауна? – поинтересовался капитан.
– Как я мог, когда начинался отлив, а я один на маяке? Меня бы просто утащило в море.
– А как насчет лодки, Джефрис? Зачем вы ее потопили?
– Да я просто испугался и решил от нее избавиться, чтобы меня не заподозрили. Но я его нарочно не толкал. Это был несчастный случай, сэр, клянусь вам!
– Что ж, вполне логичное объяснение, – подытожил капитан. – Что скажете, доктор?
– В высшей степени логичное. Что касается того, насколько оно правдиво, то это уже не нам решать.
– Согласен. Но я все же вынужден передать вас полиции, Джефрис. Вы поняли меня?
– Да, сэр, я понял.
– Странное все-таки это происшествие, что случилось на маяке, – заявил капитан Грампас, когда мы полгода спустя сидели вечером за столом. – Этот Джефрис дешево отделался – всего полтора года дали.
– Да, дело загадочное, – согласился Торндайк. – За этим «несчастным случаем» явно что-то стоит. Вероятно, они оба знали друг друга раньше.
– И я так думаю. Но для меня самое загадочное – ваше умение разложить все по полочкам. С тех пор я испытываю глубокое уважение к вересковым трубкам. Да, дело заметное. То, как вы заставили трубку рассказать нам историю убийства, для меня подобно волшебству.
– Да, – вмешался я. – Трубки умеют говорить, и не только они. Помните немецкую сказку о поющей кости? Крестьянин нашел кость убитого человека и сделал из нее дудочку. Но когда он попытался на ней играть, дудочка вдруг запела сама:
Мой брат меня жизни лишил
И косточки мои похоронил
Под зыбучими песками,
Под тяжелыми камнями.
– Замечательная сказка, – заключил Торндайк. – И с большим смыслом. Вещи, окружающие нас, могут многое рассказать о себе, но только если мы захотим к ним прислушаться.
Долгие летние сумерки уже сменялись ночной темнотой, когда на сельской дороге появился одинокий велосипедист в вечернем костюме, кое-как прикрытом плащом. Время от времени его обгоняли экипажи, автомобили и закрытые кебы из соседнего городка, в которых сидели нарядно одетые люди. Все они ехали в одном направлении – в большой особняк на краю обширного поместья, однако обстоятельства собственного визита заставляли велосипедиста все медленнее крутить педали.
В этот вечер Уиллоудейл – так назывался этот особняк – временно переживал свою былую славу. Он пустовал уже несколько месяцев, о чем свидетельствовала доска объявлений у домика привратника. Однако в этот вечер голые стены его комнат были украшены флагами и драпировками, полы натерты или покрыты коврами, повсюду звучала музыка и раздавались веселые голоса. Здесь давали бал молодые девицы Рейнсфорда, и главной среди них была мисс Хэллиуэлл, владелица Уиллоудейла.
Это было большое событие. Особняк был роскошен, девицы многочисленны, а их кошельки весьма увесисты. Гости были людьми из общества, и среди них присутствовала сама миссис Чатер, что придавало событию особый шик, поскольку прекрасная американка считалась главной светской львицей сезона. Ее состояние исчислялось суммой, недоступной для британской арифметики, а ее бриллианты были гордостью хозяек бала, одновременно уязвляя их самолюбие.
Несмотря на все соблазны, велосипедист ехал с некоторой неохотой, а когда показались ворота поместья, слез с велосипеда и остановился в нерешительности. Предстояла весьма рискованная операция, и, хотя он был неробкого десятка, его одолевали сомнения.
Дело в том, что приглашения не было. Зачем тогда он здесь? И как рассчитывает попасть на это светское сборище? Ответ на эти вопросы был несколько болезненным.
Огастес Бейли зарабатывал на жизнь своим умом. Это банальное выражение не имеет особого смысла. Разве не все мы живем своим умом, если таковой имеется? И разве обычному жулику требуется какой-то своеобразный ум? Тем не менее Огастес Бейли жил за счет своего ума и изворотливости, хотя большого дохода они ему не приносили.
Сегодняшнюю авантюру он задумал, когда случайно подслушал разговор за соседним столом и ловко накрыл забытое приглашение картонкой меню. Огастес решил принять приглашение, которого не получал. Оно было написано на имя Джефри Харрингтона-Бейли, и сейчас его пугала перспектива разоблачения. Заметят или нет? Огастес полагался на большое количество гостей и неопытность хозяек бала. Визитные карточки предъявлять не требовалось, однако каждого пришедшего громко представляли гостям. Но, возможно, все обойдется, и он сумеет проскочить незаметно.
Огастес медленно пошел к воротам. Неуверенность его росла. К теперешней нервозности примешивались не совсем приятные воспоминания. Когда-то он служил в пехотном полку – правда, недолго, поскольку его «таланты» пришлись не по душе собратьям-офицерам – и один раз попытался пробраться без приглашения в столь же блестящее собрание. Теперь, будучи рядовым вором, он снова намеревается проскользнуть под чужим именем, рискуя, что его опять с позором выставят вон.
Пока он стоял в нерешительности, на дороге послышался топот копыт и яростный гудок автомобиля. У ворот показались тусклые огоньки экипажа, утонувшие в ярком свете неоновых фар. Вышедший из сторожки привратник открыл ворота, и мистер Бейли, собравшись с духом, решительно покатил по подъездной дороге.
На полпути мимо него со свистом промчался автомобиль – большой «Нейпир» с компанией молодых людей, которых было так много, что им пришлось сидеть на спинках сидений и чужих коленях. Бейли немедленно сообразил, что судьба дает ему шанс, и сильнее закрутил педалями. Оставив велосипед в пустом каретном сарае, он поспешил в гардероб. Молодые люди были уже там и радостно бросали на стойку снятые плащи и шинели. Бейли последовал их примеру, торопясь слиться с этой компанией, и совершенно не заметил, что гардеробщик положил его шляпу над чужим плащом и дал ему не тот номерок.
– Майор Пэдбери, капитан Бейкер-Джонс, капитан Спаркер, мистер Уотсон, мистер Голдсмит, мистер Смарт, мистер Харрингтон-Бейли!
Войдя с важным видом в зал в компании офицеров, Огастес почувствовал, как душа его уходит в пятки – хозяйки бала оглядывали всех входящих мужчин с нескрываемым интересом. К счастью, лакей уже громко объявлял следующих гостей.
– Миссис Чатер, полковник Грампьер!
Взоры присутствующих немедленно обратились на вновь прибывших, и Огастес, поклонившись, поспешил затеряться в толпе. Все сошло благополучно – маленькая хитрость удалась. Он скромно удалился в самую дальнюю часть зала, стараясь спрятаться за спинами гостей. В конце концов, хозяйки о нем забудут, если они вообще заметили его персону, и тогда можно будет подумать о деле. Огастес все еще нервничал и ждал подходящего момента, чтобы выпить, не нарушая приличий. Выглянув из-за спин толпившихся гостей, он увидел, как миссис Чатер обменивается рукопожатием с главной хозяйкой бала, и в изумлении застыл.
Огастес узнал ее с первого взгляда. У него была хорошая память на лица, а миссис Чатер было не так-то легко забыть. Он вспомнил миловидную американскую девушку, с которой танцевал на полковом балу много лет назад, когда был младшим офицером и еще не попал в ту историю с краплеными картами, которая положила конец его военной карьере. Они сразу же понравились друг другу – хорошенькая юная американка и блестящий молодой военный. Весь вечер танцевали вместе, сидели вдвоем и мололи всяческую мистическую чушь, которую по неопытности принимали за философию. С тех пор они не встречались. Она промелькнула в его жизни лишь раз, и вскоре ее имя забылось. И вот теперь эта женщина здесь, все еще привлекательная, да к тому же с положением. И какие на ней бриллианты! А он всего лишь мелкий жулик, рыскающий в толпе, чтобы незаметно прикарманить кулон или расстегнувшуюся брошку.
Возможно, она тоже его узнает. Почему бы и нет? Он же ее сразу узнал. Но сейчас это совсем ни к чему. Мистер Бейли выскользнул на лужайку, чтобы размяться и покурить. Там уже прогуливался пожилой джентльмен, задумчиво поглядывая на ярко освещенные окна. Когда они поравнялись во второй раз, незнакомец остановился и произнес:
– В такую ночь лучше места не придумаешь. Внутри уже становится жарко. Но вам, вероятно, захочется потанцевать.
