Геннадий Паркин - Уран для Хусейна

Бэбик нарисовался около семи. «Волга» медленно проследовала мимо поста ГАИ, не привлекая внимания полусонного инспектора, выползшего из стеклянной будки на утренний отстрел марок-долларов, и, чуть увеличив скорость, пристроилась в хвост «мерседесовскому» автобусу с московскими номерами. Сэт вырулил на трассу и в три секунды достал машину клиента. Тянуть резину смысла не было, и, поравнявшись с передком «Волги», он коротко посигналил.

Бэбик не удивился, о сопровождении «Валентин Петрович» прожужжал все уши, пояснив, что выставленная в окошко пятерня является условным знаком. Если, мол, увидит, что кто-то машет из обогнавшей машины растопыренной ладонью, пусть съезжает на обочину и ждет распоряжений.

«Волга» ушла вправо и притормозила, уткнувшись едва ли не в багажник «опелю». Сэт неторопливо вылез из машины и подошел к расплывшемуся в счастливой улыбке Бэбику. Сознание, что даже на трассе он не один, привело того в восторг.

— Зубы не скаль. — Сэт был сама серьезность. — Я от Валентина Петровича.

— Я уже понял, — кивнул Бэбик, не в силах расстаться с улыбкой. Какая-то частица дедовского авантюризма в генах внука все-таки сохранилась, приключение показалось ему в чем-то даже приятным.

— Спрячь зубы, — повторил Сэт, усаживаясь в «Волгу» рядом с Бэбиком, — и не забывай о пароле.

— Так я сразу понял, откуда вы, — беззаботно ухмыльнулся Бэбик и охнул. Большой палец Сэта вонзился между его ребрами, на секунду парализовав буквально все клеточки организма и отозвавшись в затылке невыносимой болью. Сэт нежно захлопнул двумя пальцами отвисшую челюсть клиента и грозно прошептал:

— Ты кому-нибудь о поездке говорил?

— Н-н-нет, — Бэбик застучал зубами, как радиотелеграфист ключом рации, — н-н-ник-кому.

— Точно?

— Т-т-точно…

— Та-ак… Авария, дружище. — Под суровыми глазами незнакомца Бэбик как-то весь съежился. — Произошла утечка информации. Слава КПСС, наш человек в Бресте успел предупредить. Иначе бы взяли тебя с контейнером.

— Как же так? — сумел-таки выдохнуть Бэбик, в воображении которого уже рисовались тени в высоких фуражках, перетряхивавшие нутро «Волги». — Что же теперь будет?

Сэт помолчал, наслаждаясь искренним испугом клиента, и с глубокой печалью ответил:

— А ничего. О том, что уран везешь именно ты, к счастью, никто не знает. Им известно, что в ближайшие дни возможен перевоз контейнера через границу, а кто, куда и сколько везет, им, — Сэт ткнул пальцем почему-то в потолок салона, — неведомо. Поэтому сделаем так… Разворачивай оглобли, возвращайся на дачу и сиди тихо-тихо. Контейнер спрячь получше. Охрану к тебе негласную приставим — о безопасности не волнуйся. Но в город лучше не суйся, хотя бы пару недель. Утихнет на границе, дадим знать, и езжай с Богом. В принципе ничего не меняется. Только небольшой сдвиг по срокам.

— Мне бы человека одного увидеть, — Бэбик подумал о Лене, — девушку. Невеста моя волноваться будет.

— Ни в коем случае, — категорически возразил Сэт, — напиши записку, я передам.

— А самому нельзя?

— Пойми, — Сэт укоризненно покачал головой, — тебе лучше в городе не появляться. Надо еще проверить, вдруг на тебя вышли… Хотя это чисто гипотетическое предположение, — тут же успокоил он Бэбика, уловив в глазах того огонек ужаса, — рисковать не будем. А невесту твою предупредим. И вообще, пока операция не завершилась, тебе не стоит ни с кем из близких контачить. И себе, и им горе принесешь. Полмиллиона никто просто так не платит — риск всегда имеет место. Но вы, Эдуард Борисович, — Сэт перешел на официоз, — человек далеко не глупый и все понимаете. Так что не волнуйтесь, пишите записку и спокойно езжайте на дачу. Мы обеспечим вас всем необходимым.

Бэбик со вздохом достал из бардачка блокнот, взял предложенную Сэтом ручку и начертал своим дрожащим почерком: «Лена, я должен на пару недель уехать. Не волнуйся, все будет хорошо. Целую. Эдик».

Аккуратно сложив листок, он протянул его Сэту. Тот сунул было записку в карман, но опомнился:

— А адрес? Или телефон?

Бэбик продиктовал адрес и телефон и попросил:

— Я не писал, но скажите ей, пожалуйста, что моя отлучка важна для нас обоих.

Сашка еще нежился в постели, а Лена вовсю хозяйничала на кухне, когда входная дверь хлопнула и из прихожей появился сияющий Сэт.

— Вкусно пахнет, — оценил он запах оладий, которыми Лена решила сегодня побаловать Сашку, — есть хочется, страх.

— Перехватил Бэбика? — Зуб начал одеваться. — Все путем?

— Иначе и быть не может. Сидит на даче и ждет дальнейших указаний. Лена, есть хочу, умираю.

Спустя десять минут все трое сидели за кухонным столом. Сэт, уничтожая со скоростью звука румяные оладушки, подробно описывал встречу в Столбцах, изображая испуганного Бэбика поразительно похоже. Набитые блинами щеки здорово усиливали сходство с перекошенным от ужаса лицом клиента.

— Надо второй контейнер готовить, — отсмеявшись, заключил Зуб, — завтра на свалку сгоняю. Будем дожимать этого болвана, пока не опомнился.

— Сволочи мы все-таки, — то ли всерьез, то ли в шутку бросила Лена, — так человеку голову задурить.

Сашка легонько шлепнул подругу по затылку:

— Не болтай за едой, будь воспитанной девочкой. А Бэбик? Человеку для полного счастья, говорят, надо познать бедность, любовь и войну. Бедность мы ему обеспечим, любовь, — он посмотрел на Лену, — с этим тоже все ясно. А за войну сойдут урановые делишки. Так что жалеть его нечего, наоборот, завидовать надо. Сколько счастья хапнет почти задарма.

— Ничего себе даром, — засмеялся Сэт, — полмиллиона долларов.

— И о золоте не забывай, — напомнил Сашка, — не оставлять же ему рыжье и камушки. Как говорил товарищ Ленин — все в детские сады. Вернее, детям. А у меня тоже скоро, может, дети будут.

Ночью Лена обрадовала Зуба заявлением о возможной беременности. Теперь тот не знал, радоваться или огорчаться, об отцовстве как-то не задумывался, а тут вдруг на тебе — готовь пеленки. Хотя удачное развитие операции позволяло взглянуть на будущее с оптимизмом, к рождению наследника или наследницы, дай Бог, все образуется, и заживут они с Ленкой нормальной семьей в нормальных условиях.

Сэт как-то враз понял, что насчет детей Сашка не шутит, да и Лена зарделась, как красный сигнал светофора.

— Вот и отлично, значит, операцию завершаем в самые сжатые сроки. От силы пару недель — и в Германию.

Лена сняла с плиты кофейник и разлила кофе по чашечкам. Уверенность в том, что все закончится благополучно, передалась и ей, беспокоило лишь одно. Как же они с Сашкой уедут, если у того документов-то нормальных нет. Что ли придется стать супругой разведчика-нелегала? Об этом Сэта и спросила.

Оказывается, вопрос этот друзьями уже обсуждался.

— Закончим с Бэбиком, вплотную займемся переездом, — успокоил Лену Сергей, — твой выезд оформим официально, подмажем кого надо для успокоения. Я тоже уеду, но гражданство сохраню. Попутешествую годик, отдохну и все такое. С Сашкой сложнее, но безвыходных положений не бывает. Выедет по подложному паспорту, сработана эта фанера на совесть. Съездим в Югославию, там можно черта лысого за деньги легализовать. А потом с паспортом какой-нибудь Боснии-Герцеговины он получит статус беженца в той же Германии или Штатах. И поженитесь, вот и все. Купите домик или квартиру и живите себе, размножайтесь. А я к вам в гости стану приезжать.

— А если заинтересуются, откуда деньги?

— Это вообще не проблема. — Сэт подмигнул Сашке. — Деньги сперва в Германию вывезем, канал надежный. И драгоценности, короче, все, что из Бэбика изымем. Есть в Карлсруэ одна фирма, хороший человек ею заправляет, потихоньку отмоем.

— В Карлсруэ? — Лена давно уже пыталась припомнить, где она слышала это название. Господи, да это же город, в котором теперь Ира, двоюродная сестра, живет. Года четыре назад вышла за какого-то немецкого коммерсанта и укатила в Германию. В детстве они очень с Ирой дружили, повзрослев, видеться стали реже, но добрые отношения поддерживали.

— Тоже неплохо, — выслушав Лену, заметил Сашка, — помогут твои родственники устроиться, если неувязочка какая. И тебе нескучно будет.

— Там русских полгорода, — пояснил Сэт, — бывшие немцы Поволжья. Из Казахстана поуезжали, еще откуда-то. Я первый раз в Карлсруэ приехал — обалдел. В магазинах ценники русские, газета выходит, журналы какие-то. И везде по-русски разговаривают, — он принялся рассказывать о жизни в далеком, но чем-то ставшим для Сашки с Ленкой своим, германском городе.

Результат не замедлил сказаться. Зубу остро захотелось очутиться в Германии прямо сейчас, жить нормальной размеренной жизнью, спешить по вечерам к заждавшейся Лене, учить уму-разуму детей и не вздрагивать в душе при виде направляющегося в его сторону представителя закона. Нечто схожее, судя по затуманившемуся взгляду, испытывала и Лена.