Однако в этой оси недоставало важного звена — предназначенной для него смертельной ловушки под дорожным мостом. И сама по себе ось не содержала ответа на вопросы.
Вино не пьянило Фредрика. Только прибавило сил. И пока он сидел спокойно, не чувствовал никакой боли. Поглядел на часы — скоро четыре.
Немало времени прошло с тех пор, как он сообщил в полицию об убийстве Дикке. Если он не ошибся, тело Дикке сейчас должно находиться в отделении судебной медицины Центральной государственной больницы.
Четыре капельки крови. Страх. Решиться? Ему было не по себе, однако что-то подсказывало: необходимо выяснить, как была убита царица роя хяппи.
Он был знаком с доктором Серкером, встречались в клубе любителей вина. Доктор Серкер слыл одним из лучших в стране патологоанатомов. И он работал в Центральной больнице.
Почти не хромая, Фредрик подошел к телефонной будке. Отыскал в справочнике нужный номер и позвонил. Узнал от телефонистки, что доктор Серкер сегодня работает.
Вернувшись к своему столику, посидел, крутя между пальцами бокал, прежде чем одолел непонятный страх, который нападал на него всякий раз, когда он вспоминал пережитое в квартире фрёкен Хауг.
Позвонил снова.
Доктор Серкер не мог ничего сказать о причине смерти молодой женщины. Никаких внешних признаков насилия. Никаких ранений. Только капли крови на коже в разных местах. Внезапная остановка сердца без видимых причин. Полиция и занимавшиеся исследованиями врачи сомневались, что речь идет о преступлении.
Полиция… Что будет, если он сейчас пойдет туда? Тот факт, что он дважды оказывался первым на месте преступления, не сулил ему ничего приятного. Скорее всего, его словам поверят, ну и что? Тотчас пресса займется его окружением, «Кастрюлькой», Тобом и Анной. И он не сможет больше оставаться невидимкой.
Где сейчас фрёкен Хауг? Что произошло в ее квартире? Может быть, она тоже мертва, лежит в ванной, спальне или на кухне.
С крохотными капельками крови на коже.
Нет, тогда доктор Серкер сказал бы, что произведено вскрытие двух тел.
Он попытался вспомнить, как выглядела фрёкен Хауг. Заурядная внешность, возраст — лет тридцать с хвостиком, очки, светлые, не слишком длинные волосы. Таких сколько угодно, он вряд ли узнал бы ее, встретив на улице.
Без Рыбы.
Фредрик развеселился. Поврежденное запястье, на левом бедре — блямба, напоминающая проказу, треснутое ребро, разбитый подбородок. Так и должно быть, раз он отважился воевать. Вот только одно: не противник повинен во всех этих травмах, а он сам.
Он сражается с самим собой?
Дикая мысль вызвала дикий смех, он весь трясся от хохота, люди за соседними столиками уставились на него, он лег грудью на стол, хохоча, как безумный, официанты застыли в разных позах, озабоченно хмурясь. Фредрик взялся за горло, пытаясь остановить смех, но это не помогло, лицо его посинело, по спине побежали мурашки, хохот сменился рваными хрипами, у него перехватило дыхание, и только после этого он стих.
— Что-нибудь случилось, уважаемый? — Перед его столиком возникли два официанта и метрдотель.
— Вы видели… видели? — Фредрик показал на окно.
— Что видели? — недовольно справился метрдотель.
— Рыбу. — Давай, Фредрик, сочиняй.
— Рыбу? — Они посмотрели на заказанную им бутылку, там оставалось совсем немного вина.
— Ну да. Рыбу. Маленькая рыба, возможно селедка, упала сверху прямо на шляпу какой-то элегантной дамы. Она ничего не заметила, теперь ходит с таким украшением! Позвольте спросить, что за люди обитают у вас наверху, которые развлекаются тем, что выбрасывают рыбу из окон?
Коварный вопрос несколько смутил служащих ресторана; один из официантов незаметно удалился; метрдотель покрутил пуговицу на жилетке.
— Вот как. Надо… Мы… У вас теперь все в порядке? — Метрдотель наполнил его бокал.
— Спасибо, полный порядок. Но когда случайно выглядываешь в окно, никак не ждешь увидеть такое. — Голос Фредрика звучал твердо и властно, глаза смотрели смело и честно.
— Совершенно верно, уважаемый, — официант и метрдотель ушли.
Без рыбы, подумал Фредрик и мысленно поставил себе высокий балл.
Десять минут спустя, допив вино и заплатив по счету, он встал из-за стола. Прищурив глаза, повел взглядом по залу.
Невозможное сделало невидимым возможное. Новое местонахождение Ашшурбанипала в сочетании со смертью Дрюма сделало бы убийцу невидимкой. Ашшурбанипал там, где следует, но Дрюм жив. А потому убийца остается видимым. Вдова Юдифь убила ассирийского царя Олоферна. Благочестивая вдова Юдифь из ветхозаветного апокрифа — первая женщина-бунтарь во всемирной истории. Книга Юдифи… Апокрифы недоступны взгляду. Их изъяли из Библии мужчины. Апокрифы были опасны. В них мог остаться след сильных женщин, могли сохраниться отзвуки цивилизаций Матери-Земли. Опасно. Тот, кто откроет частицу Хиггса, разрушит Вселенную. Опасно. Дикке, предводительница хяппи, обнаружила поле Хиггса. Могла заставить предметы парить в воздухе. Хотя нет, это сделала Серина Упп. Обе, несомненно, читали Книгу Юдифи. Опасные женщины.
Твердым шагом он вышел из ресторана. Соединил указательный палец поврежденной руки с указательным пальцем здоровой, включая поток фотонов в своем собственном, личном циклотроне. Голова посвежела, и он не ощущал никаких болей.
Без Рыбы знал, куда идти.
Вино парализовало руку, которая готовилась сжать его сердце.
Поле тяготения не состояло из частиц.
8. Он оттачивает невообразимую мысль под холмом Экеберг, пытается воздействовать на движение маятника и знакомится с карданной передачей одного автомобиля
У подножия холма Экеберг, поблизости от тропы, что ведет от Городской больницы к ресторану «Экеберг», находится «Котловина душегуба». Надежно прикрытая скалой глубокая впадина исстари служит убежищем для бесчисленных бездомных. В конце прошлого столетия здесь нашли двух бродяг с перерезанным горлом. Отсюда название — «Котловина душегуба».
Фредрик оперся о ствол березы и поморгал, борясь с легким головокружением. Осмотрел впадину — точно, она прикрыта скалой. Отлично. Сам оставаясь в укрытии, он видел все кругом.
Прямо под ним протянулось шоссе. Рядом располагались усадьба Саксегорден и развалины церкви Святого Климента.
Он напряг зрение. Разглядел по соседству с развалинами людей. Черные кожаные пиджаки и бритые макушки. Хяппи. Не меньше четыоех парней сидели или стояли у входа в склеп. Понятно, несут охрану. Интересно, какое настроение царит в группе теперь, когда нет их предводительницы, Дикке.
Через час стемнеет, и он уже ничего не рассмотрит. Надо получше использовать это время.
Если хяппи располагают важным для этого дела секретом, он должен его узнать. Связь Дикке — фрёкен Хауг — Национальная галерея очевидна, остается выяснить, как она возникла.
У него щекотало в носу, и он чихнул четыре раза. Ему хотелось пить.
Завернувшись в пальто поплотнее, он отыскал на скале относительно сухой клочок. Чтобы боли не слишком мучили, разжевал горстку таблеток, купленных в аптеке на вокзале. Легкий хмель по-прежнему пульсировал в сосудах.
Итак, он видит всего четырех хяппи. Но в доме могут быть еще. Четыре — и то слишком много. Ему нужен один, которого он мог бы заставить разговориться.
В усадьбе была только одна входная дверь. Но к железнодорожной колее обращено несколько окон. Если он хочет незаметно подобраться к дому, нужно идти с той стороны. Он помнил про отверстие в ограде, через которое бежал.
Левая нога и левая рука — обе совсем не работают. Он наполовину инвалид, но в остальном — огурчик. Губы изобразили подобие улыбки. Ровно четверо суток назад, направляясь к хутору Халлгрима, он насвистывал в машине песенку про моряка. И сейчас помнил, как тогда звучала мелодия.
Холод давал о себе знать сквозь пальто. Тем не менее надо было ждать. Дождаться, когда наступит темнота. Двое из четверки у склепа вошли в дом.
Он скатился в котловину. Только голова торчала над ее краем. К пальто пристали увядшие листья. Соединить указательные пальцы…
Каан де Берг. Каан — Каин? Нет. Профессору незачем убивать. Маятник. Мать-Земля в роли маятника? Почему Халлгрим украл эту копию? А может, не крал? Как еще могла она очутиться в его сарае? Если вылазка к хяппи пройдет удачно, следующий этап — Луммедален. Фредрик чувствовал, что нити загадки тянутся к царю-милитаристу в гостиной Халлгрима.
Если Ашшурбанипал еще стоит там.
От этой мысли его вдруг бросило в жар. По спине от крестца до затылка пробежали мурашки. Где-то внутри тлело неприятное ощущение. Он предпочел не разбираться в нем.
Смеркалось. Фредрик тяжело поднялся и сделал на пробу несколько шагов. Ничего, ноги еще держат… И кое-как идут. А ему и незачем спешить.
