Я сидела с таким видом, будто была не Таней Ивановой, а некой дамой полусвета из славянской республики, увлеченная статьей в газете «СПИД-Инфо».
На самом деле из-за стекол своих дымчатых очков я внимательно следила за каждым вновь входившим посетителем в кафе. Бросив беглый взгляд на часы, я увидела, что уже пять минут первого. Неужели не придет? Неужели что-то почувствовала?..
Но вскоре в очередной раз дверь кафе открылась с мелодичным звоном, и на пороге в изящной блондинке я с трудом узнала свою бывшую одноклассницу.
Парик очень шел ей. Элегантный дамский костюм, который был виден из-под распахнутого дорогого плаща бежевого цвета, подчеркивал стройную фигуру Елизаветы.
Она совсем не была похожа на шлюху и вполне бы могла сойти за светскую львицу или любовницу государственного деятеля любой страны. В ушах Лизы были скромные, но очень стильные клипсы, а на среднем пальце левой руки искрились камни бриллиантового кольца. Вероятно, это был тот самый подарок Гусейн-аги, о котором он упоминал в своем предсмертном монологе.
В Лизе и вправду, если верить утверждениям обоих Исмайловых, было нечто притягательное, магическое. Даже по моим, женским, наблюдениям, это было так. Она была проста и величественна одновременно. Неподрожаемым жестом она сняла темные очки, и опять при ярком свете хрустальных бра сверкнули бриллианты. Было в этом жесте что-то властное и категоричное.
За те годы, что мы не виделись с Лизой, в ней ко всему прочему прибавилась некая царственность, и я, хотя и не была режиссером, мгновенно поняла, почему Цигун дал ей роль Клеопатры.
Легкой и в то же время напряженной походкой пантеры, цокая каблучками туфель, она подошла к Виноградовой, которая с удрученным видом сидела за столиком и потягивала сок, заглатывая вместе с жидкостью сигаретный дым.
Я не слышала, о чем они говорили. Но Лисицына вела себя нагло, это было видно по всему. Она давила своей беспардонностью и, вольготно рассевшись в позе нога на ногу, бесцеремонно разглядывала Виноградову сверху вниз. Вероятно, она говорила ей что-то оскорбительное, отчего Лариса даже как-то съежилась.
Меня несколько озадачило то, что Лиза явилась на встречу одна, без своего спутника. Я напряженно решала, что мне делать. Открываться сейчас или же выждать более удобный момент? По нашему плану, Виноградова должна была передать Лизе так называемую «куклу», то есть сверток с нарезанной бумагой вместо долларов.
Похоже, Виноградова играла не хуже своей соперницы. Разница состояла только в том, что Лисицына изображала вымогательницу, а Виноградова — жертву.
Я судила об игре Ларисы потому, как Лиза приняла от нее пакет. Это был обычный целлофановый пакет, в котором находилась «кукла». Но если учитывать, что Лиза сама была актрисой и аферисткой со стажем, имевшей уже некоторый опыт, то Виноградовой оставалось только поаплодировать, бурно и продолжительно…
Казалось, все идет по плану В процессе операции оставалось доработать некоторые детали, чтобы завершить расследование. Но неожиданно я была поставлена перед фактом непредвиденных обстоятельств.
Дверь кафе с мелодичным звуком снова открылась. Распахнулась она внезапно, очень быстро, да и молодой человек, который стоял на пороге заведения в черных джинсах и куртке-ветровке, бородатый и явно агрессивно настроенный, мало был похож на обычного посетителя этого уютного кафе.
Широким шагом он направился к столику, за которым сидели две женщины. Лариса испугалась, так как, вероятно, подумала, что это пришли за ней. Но, как оказалась, Виноградова вновь прибывшего человека не интересовала: он схватил за шиворот Лисицыну и, волоча ее по полу, потащил к дверям.
Она отбивалась и истошно кричала. Хотя посетителей в кафе было немного, но такой инцидент не мог не вызвать недоуменные и возмущенные взгляды невольных зрителей. Пора было отреагировать и мне.
Я подскочила к бородатому парню и с размаху врезала ему отработанным ударом в челюсть. Он оказался далеко не слабаком и, не выпуская из своей руки ворот плаща Лисицыной, грубо отпихнул меня левой рукой так, что я отлетела прямо на столик, где бабушка с внучкой доедали очередную порцию мороженого.
Старушка закричала, а девочка заплакала.
Я вскочила и снова бросилась на незнакомца, уже открывавшего входную дверь, и зажала его что было силы в дверях. Лиза еще более истошно закричала, видимо, в тот момент досталось и ей.
Посыпались стекла витрины, послышались крики женщин и детей, а к месту инцидента уже спешили вскочившие со своих мест мужчины. Между незнакомцем и двумя парнями завязалась потасовка. Как выяснилось позже, эти ребята решили вступиться то ли за меня, то ли за Лизу.
Так или иначе, пришелец выпустил Лисицыну из своих рук. Однако в этот момент в кафе вошел еще один человек, который сразу же, с ходу, встрял в драку, выручая незнакомца. Встретив его ударом ноги в живот, я боковым зрением увидела, как Лиза поспешно поднялась с пола и устремилась на улицу. Парень, отбивавшийся от двух мужчин, выхватил нож и бросился к двери. Тот же, с которым разбиралась я, немедленно оправился от моего удара и попытался нанести ответный. Мне пришлось уворачиваться, и кулак его вписался в пластиковую стену Пока шла вся эта разборка, я потеряла из виду Лизу и первого злоумышленника с ножом: они уже оказались на улице…
К тому же мужчины, которые вступили в драку на моей стороне, мешали друг другу, создавая кучу-малу около двери. Собственно говоря, положительным итогом схватки было лишь то, что удалось задержать второго парня, пришедшего позже. Я продемонстрировала удар карате ногой по шее, и он безвольно застыл в отключке на полу кафе.
— А вы неплохо деретесь, ханым-гыз! — весело отметил один из моих защитников. — У вас в России все такие смелые и отважные?
Признаться, мне было приятно услышать мнение о своей стране, пусть даже выраженное в шутливой форме. Я ничего не ответила, лишь улыбнулась скромной улыбкой амазонки.
Однако радоваться особенно было нечему И Лиза, и первый, неожиданно порушивший наши планы бандит скрылись. А прибывшая на место происшествия полиция сумела задержать только второго парня.
Как разворачивались события дальше, я не знала, так как сама поспешно покинула кафе, ибо встреча с азербайджанской полицией совершенно не входила в мои планы: моей главной целью была Лиза.
Очутившись на улице, я тут же сориентировалась и направилась к гостинице «Нахичевань», помня о тех выводах, которые сделала еще вчера. Сегодня утром я по справочной узнала номер администратора этой гостиницы, и первые пять цифр совпали с номером того телефона, который Лиза дала Виноградовой. Сомнений больше не оставалось — Лиза вместе со своим неизвестным пока еще мне молодым человеком снимала номер именно в «Нахичевани».
Каково же было мое удивление, когда в холле гостиницы я встретила нервно прохаживавшегося Бена.
— Она здесь! — крикнул он, едва завидя меня.
— Ты откуда здесь взялся?
— Я выследил ее. Она выскользнула из кафе и сразу побежала сюда.
Я поняла, что Бен не послушался моего совета и пошел вслед за мной на встречу в кафе. Ну что ж, хоть не напортачил ничего, и то хорошо!
Мы быстренько поднялись по лестнице, украшенной коваными кружевами. Местонахождение Лизы и ее спутника мы узнали от швейцара за скромную плату — всего два доллара. Русских постояльцев в гостинице «Нахичевань» оказалось не так уж много, и узнать, где она остановилась, не составило особого труда.
И вот наконец мы у дверей номера. Нам, конечно, могли и не открыть. Но была не была!
Мой стук не должен был вызвать никаких подозрений, скорее всего напоминал осторожный стук горничной.
— Кто там? — послышался вызывающий голос Лизы за дверью.
— Ханым-гыз, я пришла поменять постельное белье, — как заправская гражданка Азербайджана, сказала я, напирая на акцент в голосе.
— Пока я не могу открыть! Придете позже!
Я просто не знала, что предпринять, чтобы дверь открылась бесшумно. А вот и вдохновение…
— Ханым-гыз, я совсем забыла вам сказать, что для вас маленькая открытка!
— Открытка? — удивилась Лиза. — Может, вы ошиблись номером?
— Нет, тут указан именно ваш номер. И написано — Елизавете Лисицыной. Это вы?
Дверь моментально открылась. На пороге стояла моя одноклассница, в глазах которой застыла нерешительность. От наглой пантеры, шантажирующей Виноградову, не осталось и следа. Передо мной стояла усталая, с издерганными нервами женщина. Ее поразило то, что в коридоре она увидела не горничную в национальной одежде с подобострастным взглядом, а свою бывшую одноклассницу, в упор глядящую ей в глаза. А в еще большее бешенство ее привело то, что за моей спиной маячила сутуловатая фигура ее мужа. Тогда прямо с порога она заорала:
— Вы что, издеваетесь надо мной? Что вам от меня надо? Я не хочу с тобой жить! Ты не мужик, а тряпка! Убирайтесь!
