Мы шли довольно медленно, осматриваясь вокруг. Захарий неотступно следовал за нами, и, кажется, отделаться от его присутствия было не самой простенькой задачей на свете.
Лес действительно был красивый, нетронутый, и мне почти удалось забыть о своем плачевном положении — я наслаждалась воздухом и пением птиц.
Мы углублялись все дальше, тихо переговариваясь с Игорем, и меня даже начало пугать, почему нам предоставили такую свободу действий.
Перед нами возникла вдруг изумительной красоты поляна — в зеленой траве россыпь желтеньких головок одуванчиков.
Бросив через плечо взгляд, я воскликнула:
— Ну и красотища!
И не успел Захарий среагировать, как я быстро достала из потайного кармана свой газовичок, выстрелила и быстро побежала к поляне, увлекая за собой Игоря.
— Что ты делаешь? — прошептал он.
— Молчи, — шепотом приказала я, продолжая свой бег.
Мы оба запыхались, но продолжали гнать на сумасшедшей скорости все дальше и дальше.
Захарий, пришедший в себя после моей не очень серьезной атаки, тяжело дыша, ломился через ветки, но догнать нас уже не мог. Все-таки некоторый вред его несокрушимому здоровью мне причинить удалось!
Очень скоро треск ломаемых им сучьев затих, и раздавался только его голос, извергающий на наши головы потоки проклятий.
Я остановилась, пытаясь отдышаться.
— Да уж, Татьяна, тебе надо подумать о карьере спринтера! — сквозь зубы пробурчал Игорь. — И что все это значит?
— А ты что, не понял, что нас бы просто убили? — поинтересовалась я. — Ты правда такой наивный? Или прикидываешься? Или ты надеешься, что про меня они знают, а про тебя нет… Сейчас, прямо. Твою фотографию мне первой показали, между прочим… Неужели ты думаешь, что Грызун ее не видел?
— Постой… Грызун?
— А ты что, не знал, кто у нас тут за старца? — настала очередь удивляться мне.
— Нет. Я даже и представить себе этого не мог…
— Тогда что ты тут делаешь?
— Моя задача найти, куда отвозят ребят. Потом я должен был их отсюда вывезти и заняться декодированием.
— Чем? — переспросила я, удивляясь его наивности, граничащей с глупостью.
— Декодированием, — четко и раздельно произнес он.
— А, поняла. Только сначала попробуй вылечить их от наркоты… Потому как, судя по состоянию паренька, которого недавнонашли, их тут накачивают по самые ушки… И потом, голубчик мой, тут совсем не добры молодцы собрались… Боюсь, заниматься декодированием прямо на месте тебе тут дозволено не будет. А вывозить их, если мы сейчас не сделаем ноги из этой гнили, будет просто некому…
Он задумался.
— Но как же тогда быть со старцем? — еще попытался возражать он.
— Знаешь, я думаю, что мы с ним очень скоро встретимся, — усмехнулась я. — Потому как мне с трудом верится, что все это — включая наше с тобой бегство, не входило в его планчик. С чего бы это вдруг он позволил нам сбежать, догадываясь, что мы не оставим его в покое? Так что не обольщайся, милый… Где-то он нас ждет с распростертыми объятиями. Другое дело, насколько мы с тобой сумеем к этой встрече подготовиться.
* * *
Полянки и просеки закончились, и теперь мы шли по зарослям, ветки хлестали нас по лицу, и мы ужасно устали.
Никаких следов пребывания пропавших неофитов нам пока не попалось. Я надеялась все-таки сначала найти их, а уж потом приступить к самому интересному. К рандеву с великим старцем Грызуном.
Я уже начала терять терпение, отчаянно цепляясь за остатки надежды, еще теплившейся в моей душе.
Казалось, мы в лесу совершенно одни. Где-то переговаривались птицы. Хрустнула ветка…
Стоп.
Я остановилась и оглянулась.
Хрустнула ветка… Мне показалось, что в этом месте мелькнул красный плащ… Такой был у Ольги.
— Не может быть, — одернула я себя. — Просто ветка сломалась.
Я двинулась дальше, но несколько раз шорохи за моей спиной заставляли меня остановиться, всматриваясь назад, но никого я там не увидела…
Выходит, мы были совершенно одни. Мне от этого стало не по себе. Слабенькая защита — мой пистолетик да кисет с «костями».
Игорь напряженно вглядывался вперед. Мне показалось, что в его глазах мелькнул страх.
— Что там? — спросила я.
Он ничего не ответил. Только показал рукой.
Сначала мне показалось, что я вижу перед собой тюк с тряпьем, подвешенный на веревочке. Но, подойдя ближе, я едва не свалилась на ослабевших ногах. Мне стало плохо.
На ветке, мерно раскачиваясь, висел Эдик. А на его груди была пришпилена картонка с надписью: «Иуда».
* * *
От такого сюрприза в моей голове всколыхнулось броуновское движение мыслей, приведшее к полному помутнению рассудка. Я почувствовала, что если сейчас не ухвачусь за что-нибудь, могущее служить опорой, то упаду. Единственным подходящим для этой цели объектом мог быть только Игорь. Я схватила его за шею, и мы оба покачнулись. Игорь к такому готов не был и отшатнулся, задев плечом мерно раскачивающегося Эдика.
После этого испугался уже он, и мы оба упали в траву, прокатившись в нашем странном объятии некоторое расстояние.
Эдик «проводил» нас печальным взглядом неживых глаз.
Мы оказались прямо перед колючей проволокой.
— Это что еще за поселение? — прошептала я.
— Кажется, я знаю, — сказал Игорь, наблюдая за странными фигурами, которые передвигались по периметру этого концлагеря ватными ногами.
Впрочем, мне не надо было объяснять.
Лагерь неофитов. Их вожделенное «Светлое Место».
Я смотрела на бледные лица, и мои руки сжимались в кулаки. Ну попадись ты мне, Грызун, пообещала я, стискивая зубы.
Они даже не обращали на нас внимания. Погруженные в пустоту, в которую их ввергла собственная глупость и чужая злая воля, они ходили по замкнутому кругу. И откуда-то сверху доносился отвратительный гнусавый голос, который я сразу узнала:
— Работа и скромность — вот истинный путь к небесам. Не ищи других путей…
Оглянувшись, я поняла, что голос льется из репродуктора довоенной конструкции, прикрученного прямо над моей головой.
— Он даже на аппаратуру поскупился, жадюга, — зло пробормотала я.
Теперь, когда я знала, где найти Катю и Диму, можно было отправляться дальше. На запланированное свидание со старцем, век бы не видать эту ходячую гнусность.
Правда, я еще не знала, где мы будем иметь несчастье с ним встретиться. Но, думаю, наш маршрут был тщательно продуман. Не так уж много в этом лесу полянок.
* * *
Мы обошли филиал «Светлого Места», стараясь не привлекать к себе особенного внимания. Что-то меня в этой тишине напрягало. Не нравилась вся ситуация. И то, что нам дали убежать. И то, что здесь так тихо — как на кладбище… Даже птицы перестали петь.
Лес становился все гуще, ветви, казалось, собираются оплестись вокруг нас, как в кошмарном триллере про людей-деревья, и я, стыдясь признаться Игорю, начала бояться, что нас никто и не ждет. И не убили нас по одной-единственной причине — сами умрем. Заблудившись в этих четырех соснах…
— Послушай, почему они не убегают, если их, похоже, никто не охраняет? — озадаченно спросил Игорь.
— А как? Они ведь уже зомби… А те, кто пытается, далеко не уйдут… Здесь же чаща. И на семь верст в округе — никого, кроме послушников. Тот парень, которого нашли на трассе, был настолько истощен… Ясно, что пробродил по этому лесу не меньше трех суток…
Вспомнив это, я почувствовала приступ дурноты. Ну не нравилось мне здесь, в этом чертовом лесу!
Опять шорох. Я вздрогнула и приложила палец к губам. Игорь тоже прислушался, помолчал и, покачав головой, прошептал:
— Танечка, ты просто очень расстроена, вот тебе и мерещатся эти шорохи…
Наверное, ты прав, подумала я. Хотя, честно говоря, предпочла бы иное.
Сжав в ладонях свой кисет с «костями», я присела на землю и катнула «кости» прямо по траве.
«36+20+8».
«Вас ожидают прекрасные перспективы и приятные переживания».
— Да уж, неплохое предсказание в нашем положении… — горько усмехнулась я. — Какие же меня могут здесь, в лесу, ожидать перспективы? Разве что удастся выбраться отсюда…
Мы порядком вымотались, но перспектива встречи со старцем не высвечивалась. Не ждал он нас — ни с револьвером, ни без оного. Видимо, решил дать нам возможность умереть просто так…
— Да, похоже, нам не доведется с ним встретиться, — вздохнула я.
— Ну и бог с ним, — успокаивал меня Игорь. — Зато мы знаем, где они прячут свои жертвы… Приедем сюда потом, с милицией.
Я удивленно посмотрела на него. Идет себе спокойно, шепчет молитвы и уверен на сто процентов, что мы выберемся из этого гиблого места! А я вот — почти нет! Может, я вообще ошибаюсь, и передо мной старец?
Эта мысль обожгла меня, и я вздрогнула. Он это заметил.
