Я поводил руками в воздухе. Нащупал только потолок. Прополз еще фута три. Пощупал вокруг руками. Сплошной камень. Вперед и направо.
Прополз еще фут - и мои ноги внезапно провалились куда-то вниз, так что пришлось согнуть колени. Поводил руками впереди и по сторонам - повсюду каменная стенка. Значит, я уже в отверстии… Я осторожно продвигался вперед, пока не ощутил, что ноги мои уперлись в пол штольни. Но и тогда я не встал, а потихоньку сполз на пол, не поднимая головы: вокруг повсюду был твердый камень, а каски на мне уже не было.
В конце концов я оказался на коленях в штольне. Я задыхался. Мне было так же страшно, как прежде. Так, думай, думай…
Когда мы шли, отверстия были в стене по левую руку. Йетс говорил, что, оказавшись в штольне, уже не заблудишься. Ладно. Значит, направо. И прямо. Проше простого. Я осторожно поднялся на ноги спиной к отверстию и повернул направо. Нащупал неровную каменную стену и сделал шаг.
Звук собственных шагов по каменному полу заставил меня осознать, как тихо в шахте. Прежде я слышал стук падающих камешков и грохот собственного сердца. А теперь на меня навалилась тишина - такая же непроницаемая, как тьма.
Но я не стал тратить времени на пустые размышления. Я зашагал прочь - так быстро, как только осмеливался, осторожно нащупывая дорогу. Ни звука… Значит, вентиляцию тоже отключили. А, неважно. Тут еще целая шахта воздуха, не задохнусь. Жарко, правда…
Рука внезапно провалилась в пустоту. Сердце снова отчаянно подпрыгнуло. Я затаил дыхание и сделал шаг назад. Снова нащупал стену. Хорошо. Можно выдыхать. Теперь встанем на колени, не отрывая руки от стены, и проползем мимо очередной дыры, ведущей в забой.
Эти дыры должны выпустить взрывную волну из забоя, когда заряды рванут.
В замкнутом пространстве взрывная волна распространяется далеко. И не менее опасна, чем падающие камни.
«О боже! - подумал я. - Чертова музыка!» О чем думает человек, который может умереть в любую минуту?
Лично я думал о том, чтобы успеть уйти как можно дальше. И о том, чтобы не потерять стену справа, когда буду миновать очередное отверстие, потому что иначе в темноте можно свернуть не туда, ошибиться стеной и пойти обратно, навстречу взрыву. А больше ни о чем. Даже про Чарли не вспомнил.
Я шел вперед. Становилось все жарче. Участок, на котором раньше было просто жарко, теперь сделался настоящим пеклом.
Я не знал, насколько быстро я иду. Мне казалось, что очень медленно. Это было как в кошмарном сне, когда пытаешься спастись от ужаса, преследующего тебя по пятам, а бежать не можешь.
В конце концов я почувствовал вокруг себя большое пустое пространство. Взрыва все еще не было. В боковом штреке тоже будет взрыв - но там поворот, он должен погасить взрывную волну.
Я наконец позволил себе ощутить проблеск надежды. Держась за стенку справа от себя, точно за спасательный круг, я медленно шагал дальше. До входа в шахту еще мили две, но чем дальше, тем безопаснее…
Убийственные заряды динагеля так и не взорвались. То есть взорвались, наверное, но потом, когда меня в шахте уже не было.
Я сделал еще шаг в темноте - и вдруг меня ослепил вспыхнувший свет.
Я зажмурился изо всех сил, остановился и привалился к стене. Когда я открыл глаза, электрические лампы сияли во всем своем великолепии и штольня выглядела такой же надежной, безопасной и обустроенной, как по дороге сюда…
Я отлепился от стенки и пошел дальше. Напряжение спало, я как-то сразу обмяк и обнаружил, что колени у меня почему-то дрожат и голова трещит, как с похмелья.
Теперь в шахте снова слышалось ровное и непрерывное гудение вентиляции. Вскоре в дальнем конце тоннеля послышался еще один приближающийся звук: грохот проволочной вагонетки. Потом он затих, и раздались шаги нескольких человек. Вскоре из-за поворота вышли четверо в белых комбинезонах.
Они очень спешили. Заметив меня, они перешли на бег. Потом, поняв, что я жив-здоров и иду своим ходом, остановились, и на лицах их отразилось облегчение. Один из них был Лозенвольдт. Других я не знал.
- Мистер Линкольн! С вами все в порядке? - с тревогой воскликнул один.
- Конечно, - ответил я. Голос мой звучал как-то странно, и потому я повторил: - Конечно.
А, уже лучше!
- Как это вы ухитрились отстать? - укоризненно осведомился Лозенвольдт, явно желая отвести от себя все возможные упреки. Правда, я и не собирался его упрекать - но он-то этого не знал и на всякий случай решил подстраховаться.
- Извините, что причинил вам столько хлопот, - сказал я. - Видимо, я ударился головой и потерял сознание. На самом деле я плохо помню, что произошло.
Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
- Ужасно глупо получилось.
- А где именно вы были? - спросил один из них.
- В забое.
- Господи помилуй! Должно быть, вы слишком резко подняли голову… или с потолка упал камень и угодил в вас.
- Да-да, - сказал я.
Другой спросил:
- Но если вы лежали без сознания в забое, как же вы очутились здесь?
Я рассказал им про камешки и про все остальное. Они ничего не ответили, только переглянулись. Один из них обошел меня сзади.
- На затылке у вас кровь, но она, похоже, уже запеклась. - Он заглянул мне в лицо. - Вы в состоянии сами дойти до вагонетки? Мы захватили носилки - на всякий случай.
Я улыбнулся:
- Ничего, дойду как-нибудь.
Мы пошли дальше. Я спросил:
- А как вы обнаружили, что я остался внизу?
Инженер вздохнул:
- Наша система проверки того, все ли покинули шахту перед началом взрывов, считается абсолютно надежной. Что до шахтеров, так оно и есть. Но посетители… Видите ли, у нас нечасто бывают такие мелкие неофициальные группы, как ваша. Мистер ван Хурен редко кого приглашает, а прочим это не разрешается. Так что нас посещают в основном официальные туристские группы, и на время этих посещений работы в шахте приостанавливаются. Но это бывает не чаще чем раз в полтора месяца. В такие дни взрывов обычно вообще не устраивают. А сегодня одному из тех, кто был с вами, сделалось плохо, и он вернулся на поверхность раньше остальных. Видимо, все решили, что вы ушли с ним. Тим Йетс сказал, что, когда он видел вас в последний раз, вы собирались вернуться в главную штольню.
- Да, это я помню.
- Остальные трое гостей поднялись наверх вместе, проверяющие пересчитали всех шахтеров, так что мы решили, что в шахте никого не осталось, и собирались уже подорвать заряды…
- А потом, - подхватил высокий худощавый мужчина, - один из рабочих, которые отслеживают, сколько людей спускается и поднимается на лифте, сказал, что вниз спустили на одного человека больше, чем подняли. Проверяющие говорили, что такого быть не может, что каждую группу проверили по списку. Но лифтер настаивал на своем. Ну, значит, оставались только посетители. Мы их пересчитали. Те трое, кто был в раздевалке, сказали, что вы еще не переодевались, ваша одежда на месте, так что вы, видимо, в комнате первой помощи с Конрадом - это тот, кому стало плохо.
- Конрад? - удивился я. Я-то думал, они имеют в виду Ивена… - А что с ним?
- Вроде говорили, что приступ астмы. Во всяком случае, мы пошли и спросили у него. Он сказал, что вас с ним не было.
- Ага… - рассеянно сказал я. Ну да, конечно, если бы я был с Конрадом, я непременно проводил бы его наверх. Но мы с ним не виделись с тех пор, как расстались у начала жилы.
Мы подошли к вагонеткам и загрузились внутрь. Впятером в вагонетке было куда просторнее.
- Тот, которому стало плохо, толстый такой, с висячими усами, он был не со мной, - с достоинством заметил Лозенвольдт. - Если бы он был при мне, я бы, конечно, проводил его до вагонетки и знал бы, что вы не с ним.
- Да, конечно, - сухо согласился я.
Мы с грохотом прикатили к выходу из шахты, сели в лифт и, обменявшись звонками с лифтером, поднялись через три четверти мили скалы на свет божий. У меня сразу заболели глаза, и к тому же наверху было достаточно холодно, чтобы я тут же начал дрожать.
- Куртку! - крикнул один из моих сопровождающих. - Мы с собой одеяло брали - надо было бы вас укутать…
Он убежал в маленькое строение у входа в шахту, вернулся с потрепанной твидовой спортивной курткой и протянул ее мне.
Нас ждала встревоженная группка встречающих: Ивен, Родерик, Данило и сам ван Хурен. Ван Хурен не сводил с меня глаз, словно не верил, что я настоящий.
- Дорогой мой! - воскликнул он. - Я даже не знаю, что я могу…
- Да бога ради, - поспешно перебил я. - Я сам во всем виноват, и мне ужасно неудобно, что из-за меня вышло столько суматохи.
Ван Хурен улыбнулся и вздохнул с облегчением. Остальные трое тоже. Я обернулся к троим незнакомцам, которые спускались за мной в шахту, - Лозенвольдт уже исчез.
- Спасибо вам, - сказал я. - Спасибо большое.
Они усмехнулись:
- А как насчет платы?
Вид у меня, должно быть, сделался совершенно дурацкий. Я принялся лихорадочно соображать, сколько положено давать в таких случаях.
