— В любой момент что-нибудь может произойти, — на всякий случай напомнила я перед тем, как выйти из комнаты, — смотрите внимательно.
— Ой, идите, — буркнул раздраженно Кравцов. — Это мой завод, а не ваш, и кому, как не мне, о нем беспокоиться.
Когда я вернулась, Кравцов сидел перед монитором и внимательно следил за происходящим в трех секторах экрана. Я подошла, глянула ему через плечо и обомлела. Виталя стоял наверху одной из шестидесятитонных емкостей с молоком и открывал крышку люка. Кравцов воспринимал это как само собой разумеющееся, но я-то знала, что рабочие с участка приготовления смеси не имели права открывать эти люки, опечатанные мастером участка слива молока.
— Вы что, ничего не замечаете! — воскликнула я, указывая Кравцову на экран.
— А что тут такого, может, он уровень хочет проверить.
— И для этого надо тащить на площадку обслуживания ведро с ветошью, — язвительно заметила я, набирая номер охраны.
— Эй, тварь, если ты это сделаешь — ты труп! — завопил Кравцов изображению на экране, смекнув, к чему идет дело. — Не смей!
— Он вас не слышит, — процедила я и сказала ответившему начальнику караула: — Быстрее на участок слива молока. Там слесарь Федоркин собирается закинуть ветошь в емкости с молоком.
— А кто это звонит? — поинтересовался начальник караула. Я передала трубку Кравцову.
— Скажите ему, кто звонит.
— Это Кравцов, мать твою! — взревел директор. — Быстрее на участок! — Взглянув на экран, он уронил трубку и зарыдал, проклиная Федоркина: — Сука, теперь ты у меня все это молоко выпьешь! Какая тварь!
— А как было бы хорошо, если бы Филюшкин поставил там пост, как я просила, — подлила я масла в огонь.
— Да я этого Филюшкина завтра удушу собственными руками! — вне себя от ярости заорал Кравцов. Он сорвался с места и ринулся к выходу. Я за ним. К нашему приходу Виталю скрутили охранники. Он сидел с подбитым глазом в кабинете начальника цеха и ревел во всю глотку. — Ублюдок! — страшно закричал Кравцов, врываясь в комнату. Два раза он со всего маху врезал слесарю по лицу, так что тот полетел на пол вместе со стулом. Потом я оттащила Кравцова, чтобы не свершилось убийство. Уши ломило от визгов Витали, бьющегося на полу.
— Да заткнись ты, урод! — рявкнула я на него, удерживая директора.
— Пусти меня, я его успокою! — вопил Кравцов, вырываясь из моих объятий. Кое-как я вытолкнула его за дверь, велев вызывать милицию. Потом приказала испуганным охранникам посадить Виталю на стул и выйти.
Похоже, с незадачливым диверсантом во время трепки случились разные детские неожиданности, и вряд ли в таком состоянии он способен на ложь, подумала я, рассматривая отвратительное зрелище, которое представлял собой Виталя.
— Я больше не буду, — судорожно всхлипывая, выдавил из себя Федоркин.
— Как мило, — делано восхитилась я. — Но, извини, директор приказал вывезти тебя за город, убить и закопать.
Виталя заголосил, будто его резали.
— Заткнись немедленно. — Для острастки я вынула револьвер и показала еле живому от страха Витале. — Говори, кто надоумил тебя бросить ветошь в цистерну!
— Никто, я са-ам, — ныл он, размазывая по лицу кровавые сопли. Слезы градом катились у него по щекам.
— Так, а зачем ты это сделал? — задала я вопрос.
— А че, она первая начала, — прохныкал Виталя. — Стала орать, что я пролил закваску.
— Яд в емкости тоже ты подбросил? — поинтересовалась я.
— Какой яд? — не понял он.
— Яд, которым травят мышей на этом чертовом комбинате в обход всех санитарных норм, — заорала я на него, ткнув револьвером ему в пузо. — Яд в целлофановых пакетиках. Что, не видел на складе у начальницы?
— Я про яд не знаю, — взвыл Федоркин. У него глаза полезли из орбит, лицо позеленело, и я едва успела отскочить от потока рвоты.
— Все, с меня довольно, — сказала я Кравцову, столкнувшись с ним в дверях кабинета. — Это не он.
— Что значит не он? — удивился директор, шагая за мной.
— То и значит, — вздохнула я. — Он слишком туп, чтобы выкинуть фокус с вымогательством. Даже яд не он подбросил. Что вы будете теперь делать с этим молоком?
— Если повезет, то творог, а если нет и там окажутся какие-нибудь бациллы, то в канализацию, — пробормотал Кравцов и воскликнул: — При чем тут это?
— Да так. Хотела бы знать, как часто я ела такой творог, — ответила я, передернув плечами.
— Да творог всегда из брака делается! Что, думаете я хорошее молоко погоню на творог? — буркнул Кравцов. — Меня больше интересует, кто преступник.
— Меня тоже это интересует, — ответила я. — Возможно, Федоркин имел отношение к нескольким таким, как сегодня, случаям. Но повреждение кабелей, письмо, яд в мороженом — дело рук человека умного, несомненно, работника вашего предприятия. Однако кто он, сказать пока не могу. Есть зацепки…
— Мне нужен результат, — раздраженно перебил меня Кравцов. — Вы обдираете меня как липку, а взамен подсовываете какого-то Виталю.
— Можете обратиться в детективное агентство, — предложила я. — У нас их несколько в городе. Вот тогда вы действительно поймете смысл выражений «ободрали как липку» и «остался без штанов».
— Только не надо тут демагогии! — выкрикнул Кравцов. Я осмотрелась. В темном коридоре не было ни души.
— В общем, я иду к себе в кабинет, продолжу слежение, — спокойно произнесла я, понизив голос. — А вы дождитесь милиции, сдайте ей этого обормота Федоркина и приходите ко мне.
— А зачем теперь-то продолжать слежение? — спросил Кравцов.
— Потому что преступник может сейчас под шумок что-нибудь сделать и похлеще, чем просто испортить молоко, — ответила я. — До него, наверно, дошли слухи об организации поста в цеху, вот он и будет суетиться.
— Черт побери, а вы, наверно, правы. — На лице Кравцова отразились удивление и озабоченность.
Я вернулась в заводоуправление, села за компьютер и, жуя бутерброд с колбасой, принялась размышлять о том, как быстрее и точнее вычислить диверсанта, засевшего на «Молочных реках». Мог ли он быть тем, кто застрелил Геворкяна? Почему бы и нет? Я решила завтра же попытаться раздобыть в милиции материалы этого дела, а если будет время, съездить поговорить с вдовой финдиректора.
Игорь чудовищно храпел на кушетке в углу, мешая мне думать. Я скатала из бумаги шарик и залепила ему по лбу, а сама отвернулась к компьютеру, будто вообще ни при чем. Храп тут же оборвался.
— Что случилось? — Игорь сел, протирая глаза. Он, наверно, не понимал, где находится.
— По радио передали, что американцы по ошибке выпустили ядерную ракету. Летит она на Тарасов, — ответила я будничным голосом. — Губернатор сказал, что эвакуироваться не успеем, и посоветовал помолиться, покаяться в грехах. Если у тебя они есть, то начинай…
— Чево-о? — протянул Игорь. — Я ни хрена не понял.
Вошел Кравцов.
— Все, увезли этого козла. Он у меня теперь сядет! Обещаю. — В боевом настроении директор налил себе стакан нарзана и махом осушил.
— Я не пойму, какая ядерная ракета? — с непониманием спросил Игорь, окончательно просыпаясь.
— Что он несет? — покосился на водителя Кравцов.
— Наверно, аллергия на виски, — предположила я, зевая. Трудно было даже вспомнить, когда я спала нормально последний раз. Если так дело дальше пойдет, вырублюсь прямо на рабочем месте.
Мрачно поглядывая на меня, Игорь налил себе нарзана.
— Любишь издеваться, значит, над сонными людьми?
— Должны же быть какие-то радости в жизни, — буркнула я в ответ.
— Пойду-ка я в свой кабинет, — задумчиво проговорил Кравцов. — У меня есть пара отчетов, которые срочно надо посмотреть и подписать к завтрашнему дню.
— Аркадий Никифорович, можно мне домой? — попросился шофер.
— Нет, — коротко бросил Кравцов.
— Конечно, идите, Аркадий Никифорович. Работа с бумагами — это святое, — сказала я невесело. Мне вспомнился мягкий уютный диванчик в его кабинете.
— Ох, задам я завтра Филюшкину, — затихали в коридоре его слова. — Три шкуры сдеру.
Игорь вновь лег на кушетку и захрапел. Вся эта возня ему была до фонаря. Я тяжело вздохнула — спать не придется, это точно…
Возможно, я переоценила ум и изворотливость преступника, но ночью он ничего не предпринял. Протирая слипающиеся глаза, я встала, взяла сумочку и побрела умыться.
Позавтракаю, просмотрю утренние записи с Зеленским, а затем посплю часа четыре на кушетке, твердо решила я.
В коридоре меня встретил свежий как огурчик Кравцов.
— Ну как, поймали бандита? — поинтересовался он весело.
— Почти, — буркнула я хмуро. — Вы, я вижу, в хорошем настроении.
— Да, с молоком все утряслось, — подмигнул он мне. — Идете в столовую?
— Да, только умоюсь. — Я толкнула дверь в женский туалет.
