Ознакомительная версия.
Уже через полтора метра я начала выматываться — перекладины были в разрезе не круглыми, а квадратными и больно резали ладони. Переносица чесалась от пота. Не меньшую трудность представляли колени, правое еще куда ни шло, я вытирала им свежую пыль с края щита, а вот левое все время упиралось в угол, образованный шершавой стеной дома и железкой. К тому же начал противно ныть живот.
Если бы можно было вернуться, я бы вернулась и отдала им эту поганую дискету. Но подъем был еще сложнее спуска.
Приземлилась я почти на голову незнакомого парня. Сердце колотилось, дыхание прерывалось. Невероятно, но я была на земле.
— Ну ты гигант, — восхищенно пробормотал парень. — Я наблюдал за тобой. Часто ты так тренируешься?
— Нет. Только как найду подходящий щит, — просипела я, облизывая пересохшие губы, и рванула прочь, вверх по улице. Свобода!!! У меня появился новый повод для внешне беспричинной радости. Теперь, кроме радости просто жить, я всегда буду радоваться тому, что живу на свободе.
Окончательно я отдышалась только в метро, в вагоне. Тут им меня трудно будет выловить.
Куда же мне теперь, преследуемой гнусными вымогателями, податься? А в кармане лежало 136 долларов — не бог весть какая сумма, но для простого советского человека большая радость. Куплю сейчас билет на поезд в Рим.
Хотя Сергей и Антрекот, наверное, уже в панике. Поэтому я вышла на «Новослободской», завернула в валютный магазин, купила ярко-розовую водолазку, черную мини-юбку и солнцезащитные очки, туфли на каблуке, вишневую губную помаду, большой пакет и сумочку. Весь этот маскарад обошелся в 121 доллар. В примерочной я смастерила себе хвостик на макушке, переоделась, сложила джинсы и прочее в пакет, накрасила губы, повертелась перед зеркалом и вышла из магазина обновленной внешне и внутренне. Внутренне — потому что мне пришла в голову мысль — а почему бы не зарабатывать себе и Антрекоту на жизнь преферансом? Если я сейчас играю так блистательно, то что же будет через год упорных тренировок, учитывая мою неодолимую привычку стремиться к истинному профессионализму во всем, за что ни берусь?
Домой я не пошла. Возможно, там уже устроена засада. Я отправилась на пустующую квартиру Эванжелины, ключи от которой, после отъезда моей Веры Засулич, я носила в связке со своими. Оттуда позвоню Сергею или Марине и предупрежу их об опасности.
Я вставила ключ в замочную скважину и в этот же момент остро ощутила, как мне не хватает бестолковой, ослепительной Эванжелины. Не виделись целый месяц, а до этого не расставались, можно сказать, почти всю жизнь. Очень кстати было бы сейчас получить от нее вызов — укрылась бы в Штатах от преследователей. Хотя вызов в Америку с оплаченным билетом — всегда кстати.
На втором обороте ключ повернулся сам собой, дверь резко распахнулась, по инерции я влетела в квартиру и попала прямиком на роскошную грудь Эванжелины!!!
* * *
Нежданная моя, она тут же воспользовалась моим состоянием — а у меня случился двусторонний инсульт — и стала мять меня в объятиях и окроплять светлыми слезами радости. В следующий момент из комнаты вылетела Катерина и с победоносным кличем повисла на моем плече.
— Ты прямо как чувствовала, — вопила Эванжелина в экстазе, — мы прилетели сюрпризом! Только что из аэропорта! Тебя не узнать! Два чемодана подарков! Обратно полетим все вместе! На свадьбу! Как мы без тебя скучали! Как удачно ты появилась!
Моя обычная подвижность меня оставила. Я стояла тупо и бесстрастно, как придорожный километровый столбик. Я отказывалась понимать, что легкомысленная Эванжелина не только сама приперлась в Москву, где за ней числился труп Дроздовцева, но и притащила за собой ребенка. И это в самый неподходящий момент, когда начались открытые боевые действия!
— Да что с тобой, Тань? Ты что, не рада?
Я отправила удивленную моим поведением Катю в спальню, а Эванжелину увлекла на кухню, где яростно на нее зашипела:
— Какого черта ты сюда приехала? Эванжелина чуть не упала:
— Но ведь… Но ты же сказала, что дело закрыли…
Господи, дай мне терпения не убить ее на месте. Я выложила и про фотографии, и про то, как меня похитили, и про угрозу засадить Эванжелину в тюрьму…
Услышав такие печальные новости, Эванжелина обратилась во второй километровый столбик, и теперь нас в комплекте можно было бы выставлять на обочине автомагистрали. Она хлопала глазами, и из них вот-вот должны были снова хлынуть слезы, но уже не радости, а слезы ужаса.
— Постой, не реви! Ну, прости, это я виновата во всем! Но мы выкрутимся! Да не плачь же…
Я бросилась к телефону. Сергей, как ни странно, оказался дома. Я в самом начале пресекла заявления об аморальности моего поведения и попросила сейчас же приехать к Эванжелине и при этом не привести за собой хвост.
— Дело уже в такой стадии? Сейчас приеду. Марину с собой брать? Она здесь, рядом.
* * *
— Бери.
Марина с ее тяжелым кошельком и связями могла быть нам сейчас полезна.
Через полчаса на Эванжелининой кухне заседал комитет по чрезвычайному положению. Я не дала Сергею порасспрашивать Эванжелину об Америке и почему она так скоро вернулась, а Эванжелине — узнать у Марины о том, кто теперь массирует ей кожу под глазами и накладывает отбеливающие маски. На эту ерунду времени не было.
Я была основным докладчиком. Пришлось, конечно, по ходу выступления корректировать правду в целях ее максимальной приемлемости для слушателей. Вся правда их поразила бы, особенно Катю и Марину.
Я сообщила собравшимся, что являюсь обладательницей дискеты, на которой полный перечень фамилий и координат лиц, причастных к мафиозной структуре, возглавляемой в свое время Олегом Дроздовцевым. Организация в данный момент вполне дееспособна, живет и действует и желает отобрать у меня заветную дискету. А я, по причине свойственной мне вредности, ее не отдаю. Вчера меня похитили и угрожали расправиться со всеми близкими мне людьми, но, улучив момент, я, мужественная и ловкая, убежала через окно. И теперь мы должны продумать систему самообороны.
— Значит, надо отправить Эванжелину с Катей обратно в Америку. А мы с тобой уж как-нибудь спасемся, — сказал Сергей.
— Но у меня обратные билеты на всех четверых, — воскликнула Эванжелина, — на шестнадцатое октября! Мы специально приехали, чтобы забрать вас на свадьбу!
— Эванжелина, а почему вы не послали билеты почтой или не передали с кем-нибудь? — спросила Марина.
— Но ведь нетрудно приехать! Подарки привезли, я думала, все обрадуются…
Вот она, Эванжелина. Женщина-праздник. А последствия устраиваемых ею праздников ликвидировать приходится мне.
— Но я никак не могу ехать, — категорично заявил Серж. — Свадьба — это прекрасно и ответственно, мы, например, еще до этого не дозрели, но до начала ноября я из Москвы — никуда. Предлагаю: Эванжелина и Катя улетают ближайшим рейсом, на котором окажутся свободные места, ты улетаешь сразу, как оформишь визу, а я потом к вам подтянусь. Билет не пропадет.
— Я тоже сейчас никуда не поеду, — подала голос и я. — Я не считаю бегство из страны универсальным способом решения проблем.
Вот типичный пример женской непоследовательности. Ведь всего час назад я мечтала о вызове в Америку.
— Ты что, собралась вести партизанскую войну? Да тебя же в порошок сотрут, — возмутилась Марина. — Вам мало гранаты? Или тебе, может быть, понравилось висеть за окном третьего этажа? Быстро оформляйте визы и удирайте отсюда. Я возьму к себе Антрекота. И дискету им отдай, пусть подавятся.
О, а про Антрекота я забыла. Нет, ну тогда я вообще никуда не поеду.
— Ребята, я не могу так все оставить. И не хочу прятаться в Америке. Почему я не могу жить в своем городе, в своей квартире, возле своего кота только потому, что кучка наглых бандитов вообразила себя хозяевами жизни? Не сдвинусь с места. Я тоже достану гранату и стану опасной. И дискету им не отдам. Фигушки.
Не могу сказать, что агрессивность — отличительная черта моего характера. Но если шлюзы открываются, то я выхожу из-под контроля и становлюсь даже свирепой.
— Нет, ты или дура, или изображаешь из себя борца за справедливость! закричала Марина. — Ты же их не знаешь! Для начала они при тебе отрежут Антрекоту уши — и это будет только начало!
Я содрогнулась, но упрямо пробубнила:
— Не поеду.
Ну почему я должна пулей носиться по континентам в угоду этим хамам? Если на этом материке я порчу им самочувствие, путь сами убираются хоть в Антарктиду.
— Все, прекращаем дебаты. — Сергей хлопнул ладонями по столу и встал. — Эванжелина, поехали менять билеты. Татьяна остается. В конце концов, я тоже могу о ней позаботиться. Окна заложим мешками с песком, пару гранатометов, два «Калашникова» — и они нас живыми не возьмут.
Ознакомительная версия.
