— И сколько же мини-маркетов сдает деньги Тимофеевскому?
— Двадцать три. Представляешь, какая у нас конкуренция! Цены самые низкие во всем городе. Веню за это наверху, наверное, гладят по головке, а нам жить не на что. И он, между прочим, не собирается останавливаться на этом. Заботится о кошельке граждан, сволочь!
— Значит, в казино в субботу и в воскресенье собирается примерно по десять-двенадцать человек?
— Да. Так.
— Сегодня, между прочим, пятница, Шура, — недвусмысленно напомнила я и пристально посмотрела ему в глаза.
— И чего же ты от меня хочешь?
— Хочу, чтоб ты еще раз снялся в короткометражном фильме, и опять же в главной роли. Как ты на это смотришь?
— Снова желаешь поработать камерой? — усмехнулся он. — Не надоело еще? Может, придумаешь что-нибудь новенькое?
— С удовольствием бы, но других вариантов я тут не вижу.
— Ну и как ты себе это представляешь?
— Нормально представляю. Завтра пойду в казино «Звездная ночь», а послезавтра — в «Шанс». Или наоборот?
— Да нет, тут всегда одинаково. Только Веня мне потом голову снимет. Это же факт! — проговорил Луганов с неподдельным страхом в глазах.
— А при чем тут ты? Снимать-то буду я. Мало ли откуда я узнала о ваших делах? — поспешила я успокоить собеседника. — Я же не собираюсь потом рассказывать Тимофеевскому, что получила информацию от тебя.
— Эх, подруга, в опасную игру ты меня втягиваешь! — вздохнул Шурочка, но тут же осекся, видя, что к машине приближается пожилая дама с абрикосовым пуделем, и перешел на шепот: — Но делать нечего, придется соглашаться.
— Вот и отлично. Давай обговорим детали, — тоже шепотом ответила я ему.
В эту ночь я снова спала у Юльки. Вернее, не спала, а постоянно ворочалась с боку на бок, так как только и думала о том, что видеокамера находится у меня дома. Я, конечно, могла бы взять камеру напрокат или попросить у кого-нибудь из знакомых, но не была уверена в качестве съемки чужой аппаратурой. А качество мне требовалось отменное. Только к утру я уговорила себя не делать опрометчивых шагов и не лезть головой в петлю. Это я о том, что сначала была все-таки склонна пробраться в свою квартиру.
В десять утра я посетила Дом быта и, не желая одалживаться у друзей, взяла камеру напрокат, письменно пообещав вернуть ее в понедельник. Стоило мне это недешево.
Около десяти вечера я уже поджидала Луганова в казино «Звездная ночь». Он должен был появиться с минуты на минуту. В зале почти никого не было. Час пик, по его словам, настанет не раньше одиннадцати, но столики лучше «забить» сразу.
Вежливый официант поставил передо мной заказ: бокал шампанского, одно заварное пирожное и чашку кофе. Это тоже стоило недешево, и я подумала о том, что хорошо бы было выиграть в «блэк джек» или рулетку.
Вскоре появился Луганов. Он сразу заметил меня и сел за соседний столик. В глазах Шурочки читались твердость и решительность. Мельком он глянул на мою сумочку, которая стояла возле меня прямо на столе. В ней находилась сейчас видеокамера. Объектив через специальное отверстие был направлен на его столик.
Луганов едва заметным движением головы сделал отрицательный жест. Это означало, что объектив с его места не виден. Я отвернулась. Теперь мы не должны смотреть друг на друга.
В казино постепенно собирались люди. На фоне шикарно разодетой публики я выглядела довольно тускло, несмотря на то, что Юлька одолжила мне на вечер свое лучшее платье. Не могу сказать, что все дамы сверкали бриллиантами, а джентльмены шелковыми галстуками-бабочками, но во всех чувствовался лоск, ощущение собственной значимости и привычка жить на широкую ногу. Я тоже могу позволить себе иногда пожить на широкую ногу, но так преподносить себя мне почему-то никогда не удавалось. «Может быть, поэтому я до сих пор не вышла замуж?» — подумала я и увидела троих мужчин, подсевших за столик к Шурочке. Я немного приоткрыла сумочку и включила камеру. Они поулыбались, поговорили вполголоса, заказали по рюмочке коньяка, выпили, а затем пошли к игральным столам.
Минут через десять подошли еще трое. Все повторилось. Затем первая тройка вернулась к столу. Каждый вручил Шурочке по внушительной пачке денег, и они снова удалились. Только теперь уже не к игральным столам, а восвояси. Потом подошла вторая тройка. Молодые люди выкурили по сигарете, положили перед Лугановым деньги и тоже ушли. Никто, кроме меня, не обращал на них внимания, но делала я это крайне осторожно, боковым зрением.
Через полчаса, когда я уже доела последние крошки пирожного и выпила последний глоток кофе, с Лугановым поздоровался еще один коммерсант, сразу отдал ему стопочку денег и исчез.
А в зале кипели страсти. «Делаем ставки, господа! — выкрикивал крупье, возвышаясь за большим столом рулетки. — Стоп! Ставок больше нет». Металлический шарик издавал трескучий звук, потом затихал, и тут же раздавались стоны, вздохи и радостные восклицания публики. «Каре на семерках!» — выкрикивали из-за другого стола, или: «Нет игры».
— Не желаете ли поиграть в покер? — услышала я голос у себя за спиной и резко обернулась.
Возле меня стоял невысокий мужчина лет сорока, одетый в черный костюм, белую рубашку и галстук, по цвету напоминающий пионерский. На среднем пальце его правой руки поблескивал золотой перстень-печатка, размером с кофейное блюдечко. Мужчина белозубо улыбался.
— Желаю, но чуть позже, — улыбнулась я в ответ. — Все зависит от того, придет ли мой друг, которого я жду уже лишних сорок минут.
— Такая женщина совсем не должна ждать, — проворковал он и присел со мной рядом. От него пахло дорогим одеколоном и не менее дорогим коньяком. — Хотите, я закажу вам что-нибудь выпить? — спросил мужчина, поглядывая на мой пустой бокал.
— Позже, — повторила я, но уже с нотками раздражения.
— Извините. Понимаю, — шепнул он, вставая. — Надеюсь, что дождусь того момента, когда у вас наконец иссякнет терпение.
Проходя мимо, он пьяно качнулся, задев мою сумочку. Она плашмя упала на стол, издав довольно громкий звук.
— О, простите, — произнес мужчина и потянулся к ней.
Я быстро перехватила его руку:
— Вали-ка ты отсюда, парень! — зло прошипела я, замечая, что к Луганову подсели еще двое. — А то как бы тебе не пришлось пострадать.
— Это от твоего хахаля, что ли? — развязно спросил мужчина. Из импозантного джентльмена он сразу превратился в уличного хулигана. Это ему совсем не шло.
«Не хватает только устроить тут драку», — подумала я и увидела, что к моему столику приближается человек-гора. Это был блюститель местного порядка.
— Какие-то проблемы, Юрий Олегович? — обратился он к донимавшему меня мужчине.
Тот раздосадованно махнул рукой и нетвердой походкой удалился.
— Извините, — слегка поклонилась гора и тоже ушла.
Я поставила сумочку на прежнее место, переживая, не разбилась или не отключилась ли камера?
Сидящий за соседним столом Александр Луганов невозмутимо складывал в карман только что полученные деньги. Затем он встал и направился к выходу. На сегодня его работа была закончена. Моя тоже.
Я открыла сумочку, выключила камеру, которая, к счастью, не пострадала от падения, достала из кармашка последние двести рублей и пошла купить себе фишек для игры в рулетку.
Мне повезло. Я выиграла. И выиграла неплохо!
На следующий вечер в казино «Шанс» я продолжила съемки своего фильма по тому же сценарию. Сначала все шло нормально. Луганов принимал деньги то от двух, то от трех, а то сразу и от четырех завмагов, но ближе к финалу в зал вошел тот самый рыжий, с которым я, а затем и капитан Тюрин имели беседу о Шурочке. Я не успела отвернуться. Наши глаза встретились, когда он, еще пересекая зал, подпрыгивающей походкой шел к столу Луганова. У меня, правда, оставалась надежда, что он меня не узнал, и я пересела спиной к нему. Вскоре я услышала оживленный голос рыжего, обрывки быстро произносимых им фраз, а затем визг ножки стула по мраморному полу. Когда я рискнула обернуться, то ни рыжего, ни Шурочки в зале не было.
Поздно ночью, когда Юлька уже спала, я просмотрела вторую часть киноленты. Все, как и в прошлый раз, вышло отлично. Прекрасно были видны лица завмагов, их руки, сующие Луганову деньги или просто швыряющие их небрежным жестом на стол, можно было даже приблизительно подсчитать суммы, так как отлично просматривались сами купюры с обозначенными на них достоинствами. В основном это были сотни или полтинники. Гораздо реже — десятирублевки.
Но вот настал момент, когда за стол сел рыжий. И первым делом он, ткнув пальцем в мою сторону, что-то горячо заговорил Шурочке. Шурочка бросил на меня равнодушный взгляд и покачал головой. Рыжий опять начал жестикулировать и повысил голос. До меня с экрана донеслись обрывки фраз рыжего, сумевшие перекрыть общий гул голосов: «…дурак, она… может, ты… пошел ты на хер!» Тут рыжий вскочил с места, чуть не опрокинув массивный стул, и опрометью выскочил из зала. Луганов остался сидеть, неподвижный, словно сфинкс. Мне показалось, что его парализовало. Через несколько минут он пришел в себя, выпил коньяку и медленно удалился.
