Ознакомительная версия.
Следователь пробежал глазами текст, потом отложил письмо и уставился на Марко, словно он был музейным экспонатом. Бензел насупился, приготовившись выслушать от майора, какой подлюкой был его папаша.
– Отец ваш, оказывается, богатый человек.
– Да, а что – это преступление? – с вызовом спросил Марко. – Он свои деньги горбом своим заработал. Начинал официантом в кафе, потом свое заведение открыл. А сейчас у него сеть модных органических кофеен по всей Германии и ферма по производству натуральных продуктов питания.
– Вы знали о том, что ваш папа составил завещание, где обозначил гражданку Симакову одной из наследниц своего состояния? – проигнорировав его вопрос, спросил следователь.
Марко удивленно моргнул.
– Нет, – сказал он.
Майор положил перед ним письмо. Марко попытался прочитать неразборчивый текст, буквы и слова прыгали перед глазами, сосредоточиться никак не получалось, но главное он понял.
– Scheiße! (Дерьмо!) Я угадал! Мой папаша всю жизнь любил эту фрау. Зачем в таком случае он на маме женился? Поломал жизнь и себе, и ей. Мать ушла, потому что отец ее не любил. Она это чувствовала и устала подачки от него получать. Он лишь изображал из себя примерного мужа. Примерный муж и отец. Идеальный мужчина! Свинья он! Почему не женился на этой Симаковой? Почему бросил ее с ребенком-инвалидом?
– Видимо, от волнения вы невнимательно прочитали письмо, – тактично откашлялся майор. – Здесь написано, что Ирина Симакова дала вашему отцу неверный телефон. История могла бы на этом завершиться, но ваш папа на этом не успокоился. Он решил Симакову разыскать и объясниться с ней лично. Выпросил в санатории, где она отдыхала, московский адрес и правильный телефон, но звонить не хотел, боялся, что Ирина слушать его не станет. В Москву сразу поехать не смог, у него банально не было денег. Почти два года он работал как вол, копил деньги, чтобы, явившись в Москву, предстать перед любимой женщиной в выгодном свете. Ваш отец решил, что Ирина не дала ему шанса, потому что он молод, недостаточно обеспечен и самостоятелен. Скопив приличную сумму, он приехал в Москву, оделся франтом, разыскал дом на Фрунзенской, но войти в подъезд смелости не хватило. Пошел прогуляться по набережной, перевести дух и увидел, как Ирина гуляет с коляской. Вашему папе в голову не пришло, что ребенок его. Он решил, что Ирина вышла замуж и родила малыша. Так, знаете ли, бывает с мужчинами. Судя по этому письму, он до сих пор не в курсе, что у него есть дочь. Не вините отца в малодушии. Он ровным счетом ничего не знал. Это письмо – признание в прошлой любви, которое он решился озвучить перед смертью. Зря вы думаете, что ваш папа не любил вашу маму. О своей бывшей жене он отзывается с большой теплотой и пишет с сожалением, что брак распался из-за разницы, как вы верно заметили, в менталитете. Для вас, я смотрю, появление сестры тоже стало неожиданностью? – спросил майор весело, но глаза остались серьезными. Марко почувствовал неприятный озноб. Кажется, что-то изменилось и пошло не так, как нужно.
– Полнейшей неожиданностью! – кивнул Бензел и буркнул: – Как глупо – прожить жизнь без любви из-за подобной нелепости. Что отцу стоило подойти к ней и поздороваться? Впрочем, если бы госпожа Симакова любила его, то дала бы ему правильный номер телефона.
– Всякое в жизни бывает, но во многом вы правы. Проблемы появляются тогда, когда люди чего-то недоговаривают, – философски сказал следователь. – Рассказывайте подробно, что делали, где были, с кем встречались с того момента, как сошли с трапа самолета и пересекли границу России. Где остановились, сколько времени рассчитываете задержаться в Москве, ваши планы на будущее.
Марко выложил все, что вспомнил. Майор аккуратно записал его рассказ, положил перед ним протокол, ручку и поднялся с табурета.
– Читайте, подписывайте. Потом наш эксперт проведет дактилоскопию, возьмет образцы для сравнительного исследования, и вы отправитесь в местное отделение до выяснения всех обстоятельств дела.
– Это надолго?
– Время покажет.
– Я не понял... Вы меня что, арестовать собираетесь? У меня поезд в Питер завтра, а послезавтра самолет в Берлин! – воскликнул Марко.
– Я собираюсь вас задержать до выяснения всех обстоятельств.
Марко ошарашенно смотрел на майора. Все оказалось гораздо запущеннее, чем ему виделось. Полицейский по имени Ушаков, который дал ему в глаз? – цветочек по сравнению с этой акулой. Втерся в доверие, выпытал все, а теперь пытается повесить на него убийство.
– Я не могу! Не хочу в отделение. На каком основании? Я ничего не делал! Я же вам сказал, что завтра в Питер еду. Потом в Берлин возвращаюсь. У меня билеты.
– Основание для вашего задержания очень веское. Вас застали рядом с трупом на месте преступления. Приехали вы в Москву с целью разыскать Ирину Симакову, которая сразу после вашего приезда погибла при невыясненных обстоятельствах. Вы на данный момент единственный, кто имеет веский мотив избавиться от бывшей любовницы вашего отца.
– Какой мотив? Я эту женщину даже не знал! Я объяснил уже, что письмо ей привез!
– В этом письме, помимо лирических подробностей, сказано, что Симакова наравне с вами является наследницей вашего отца. Корыстный мотив налицо. Вы заявили, что точно не знали, проживает ли по этому адресу Ирина Симакова. Однако спланировали поездку таким образом, что на поиски в случае, если она здесь больше не проживает, у вас просто не осталось времени. Это заставляет меня усомниться в правдивости ваших слов.
– Да не собирался я эту женщину разыскивать! Шел наудачу. Нет так нет. Я вообще ее видеть не желал, чувствовал, что сюрприз меня ждет. Понимаете, я не мог не поехать. Иначе отец сам бы в Москву полетел.
– Видите, еще один мотив всплыл. Ревность и обида на Симакову из-за матери. К слову, вы еще не вспомнили, откуда у вас свежий синяк под глазом?
– Entschuldigung aber ich spreche nur ein paar Brocken Russisch! – буркнул Марко. – Bitte informieren Sie umgehend meine Botschaft und besorgen Sie mir einen Übersetzer und einen Anwalt. Vorher gebe ich keine Informationen zu meiner Person oder zum Geschehen. Ich bin empört wieso Sie gerade mich verdдchtigen! Das lasse ich mir nicht bieten[1].
– Ich kann Sie gesetzlich für 3 Tage festhalten. Danach wird entschieden, ob Sie nach Sankt Petersburg reisen düfen oder bis zum Abschluß der Untersuchungen in Moskau bleiben mü
ssen[2], – на чистом немецком выдал майор.
– Verdammte Scheiße! – выругался Марко.
– Парень! Честно говоря, мне самому проблемы меньше твоего нужны. Поэтому не надо тут выражений и оскорблений. Я лицо при исполнении и не люблю, когда мне про дерьмо молокососы всякие рассказывают. Вешать на тебя всех собак мне резону нет. Резон у меня найти доказательство твоей непричастности к делу и вычеркнуть тебя из списка подозреваемых, чтобы снять с себя хотя бы часть геморроя. Мне для счастья только разборок с консульством Германии не хватает. Короче, слушай меня внимательно, пацан. В твоих интересах продолжать сотрудничество со следствием, а не права качать! – Майор резко встал, налил себе из чайника в стакан воды с осадком и залпом выпил. Марко сглотнул. От воды он бы тоже не отказался, во рту все пересохло до такой степени, что язык прилипал к небу. Но майор ему пить не предложил, а просить Марко не стал из принципиальных соображений. У врагов воду не берут. Майор тем временем поставил стакан в раковину, выглянул из кухни и проорал: – Каримыч! Прими гражданина Германии. Он согласен на освидетельствование и дактилоскопию. А если не согласен – это его проблемы.
– Verdammte Scheiße! – снова выругался Марко.
Вот и делай после этого добро людям. Кто мог представить, чем обернется для него невинная просьба отца съездить с письмом в Москву. Но самым удивительным было то, что у него внезапно появилась сестра, о которой он, как дурак, всю жизнь мечтал. Свалилась на его голову, блин горелый, кажется, так говорят русские.
– Ты мне можешь объяснить, что все это значит, Пронь? – следователь Игорь Майоров озадаченно пялился на труп женщины, лежащей на кровати. Покойница была одета в желтое шелковое платье. На груди, в районе сердца, расплылось небольшое бордовое пятно, что явственно говорило о том, что труп криминальный. А он так надеялся, что туповатый Ушаков ошибся. Два трупа в конце смены – это просто свинство! Еще иностранец на шее повис, собака. Ладно бы из ближнего зарубежья, а тут европеец натуральный из Евросоюза – хлопот с ним не оберешься.
– Погоди, – отмахнулась Проня. – Дай подумать.
Проней называли судебного медика Машу Сухареву, которая на сухарь совсем не походила, а напоминала сдобную булочку. Милая, спокойная, румяная и любимая всеми блондинка с короткими вьющимися волосами.
Пока Проня думала, майор разглядывал старомодный интерьер просторной квартиры. Когда-то в семье явно был достаток, но все здесь словно замерло во времени. Старая мебель, масляные картины в тяжелых рамах на выцветших обоях, настенные часы, море книг, цветов. Ремонта в квартире не было давно, но она не выглядела совсем запущенной, ее старались поддерживать в чистоте и освежали недорогими деталями. Новые занавески, мягкая мебель отреставрирована, перетянуты кресла и стулья, окна, подоконники и кухонные ящики подмазаны масляной краской. В отличие от квартиры старухи Иваньковой, запущенной до крайности, здесь было даже уютно.
Ознакомительная версия.
