летчиком и рассказывает ему о том, что с ней произошло. Летчик врывается в дом к обидчику девушки и связывает его. Но следом в доме появляется девушка и убивает летчика топором. В финале она поджигает дом».
Какая-то фантасмагория в духе театра абсурда.
Я перевернула последнюю страничку отпечатанного на отличного качества бумаге этого, с позволения сказать, сценария, точнее, его краткого содержания.
Полный бред! Большую чушь просто и придумать нельзя! Неужели Роберт Болтон собирается спонсировать этот проект? Не может быть! Только в состоянии белой горячки можно всерьез воспринимать всю эту белиберду, не говоря уже о том, чтобы снимать фильм.
Напоследок я взглянула на название сценария: «Разорванное платье». Еще лучше! При чем тут платье? О нем в сценарии не было сказано ни слова. Кто и на ком его рвет, интересно?
Я вышла из холла и прошла в гостиничный бар. Он был оформлен в арктическо-полярных тонах. На фресках были изображены льдины и торосы, пол застлан белым ковролином, имитирующим, по всей видимости, вечную мерзлоту. В углу я заметила чучело белого медведя, а на барной стойке примостилась полярная сова – тоже, разумеется, в виде чучела. Потолок переливался сине-зелеными полосами, иногда переходящими в лиловые: несомненно, это был намек на северное сияние. Только непонятно, зачем дизайнеру понадобился дальний север? Может быть, по контрасту со знойным югом?
В баре было ощутимо прохладно. Оно и понятно: надо же было соответствовать ледяной задумке декоратора.
Я заказала себе коктейль и, получив стакан холодного напитка, украшенного соломинкой с кусочком пенопластовой льдинки, отошла к столику, расположенному недалеко от барной стойки.
– Приветствую тебя, Дженни, и прошу прощения, – раздался голос Роберта Болтона у меня над ухом.
Я поставила коктейль на столик.
– Здравствуй, Роберт, – сказала я.
– Дженни, мне срочно пришлось вылететь в Санта-Клариту, но, пожалуйста, позволь мне загладить свою вину и пригласить тебя на ужин прямо сейчас. – Он умоляюще сложил руки на груди.
– Приглашение принимается, – сказала я.
Роберт отвез меня в свои апартаменты, расположенные на побережье. На лифте мы поднялась на последний этаж высотной башни. Из лифта мы сразу же попали в широкий коридор с несколькими дверями, которые были закрыты. Роберт галантно пропустил меня вперед и предупредительно открыл одну из дверей.
– Прошу, – сказал он, – располагайся тут, будь как дома, а я ненадолго отлучусь, чтобы все подготовить.
С этими словами он исчез в кабине лифта.
Комната, в которую проводил меня Роберт, оказалась гостиной. В ней находился белый диван с серыми подушками – он стоял на сером ковре с высоким ворсом. За ним была расположена стена с небольшим наклоном и с серо-белым принтом. Чуть поодаль стоял стеллаж, а рядом с ним – журнальный столик. И столик, и стеллаж были черного цвета и очень хорошо сочетались друг с другом. На столике стояли две декоративные скульптуры из прозрачных колец. Эта композиция эффектно смотрелась на фоне белых стен, белого потолка и белого глянцевого пола. В гостиной было огромное окно во всю стену. Одну из стен занимала композиция из концентрических кругов.
Гостиная непосредственно переходила в кухню. Собственно, кухня являлась продолжением гостиной, их разделяли только прозрачный стол с черными стульями и барная стойка с высокими белыми табуретами. Около стены находилась прозрачная консоль со стеклянными подсвечниками, а над ней висела довольно абстрактная картина с привлекающими внимание красными акцентами. Кухня была обшита деревянными панелями и дополнена техникой со стальными серыми фасадами.
Из кухни я вернулась в гостиную, а из нее попала в одну из спален. Самая большая из них имела выход на террасу и в цветовом отношении была оформлена в теплых бежевых тонах.
Но мне больше понравилась вторая спальня. Она была гораздо меньше, но зато была отделана прозрачными матовыми перегородками. Стены ее были украшены кругами, вторящими кругам соседней гостиной.
В целом квартира Роберта мне понравилась, она была без сумасшедших новомодных наворотов. Сразу было видно, что здесь поработал хороший дизайнер.
Единственное, что мне было непонятно, так это отсутствие каких-то личных вещей хозяина. В гардеробной, правда, шкафы были заполнены одеждой под завязку. Но я не увидела ни каких бы то ни было фотоальбомов, ни даже единичных фотографий.
Может быть, Роберт здесь и не живет постоянно? Так, бывает наездами. Но и в этом случае должно же находиться что-то, что отражало бы индивидуальность.
Помня о подозрениях Новохатской относительно причастности Роберта Болтона к распространению наркотиков, я на всякий случай проверила квартиру и на этот счет.
Нет, ничего даже отдаленно напоминающего склад торговца одурманивающим зельем здесь не было. Но, с другой стороны, наивно было бы ожидать, что наркоделец оставит у себя в квартире какие-либо компрометирующие его следы.
Покончив с осмотром апартаментов Роберта Болтона, я вернулась в гостиную и чинно села на диван. И вовремя: в коридоре послышались шаги, и в гостиную вошел Роберт.
– Дженни! Не скучала? – улыбаясь, спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
– Наслаждалась шикарным видом, – объяснила я.
– Видом чего? Гостиной или пейзажем за окном? – уточнил Болтон.
– И тем, и другим, – ответила я.
– Замечательно, – улыбнулся он снова. – Ну, что же, все уже готово, прошу. – Он подал мне руку.
Я встала с дивана и вопросительно посмотрела на Роберта. Мы что, будем ужинать не здесь, а где-то в другом месте? Ведь в апартаментах, которые я только что внимательно осмотрела, не было и намека на атрибуты ужина. Или за дверью уже ждут не дождутся повара и официанты, чтобы внести сюда всякие яства?
Роберт распахнул передо мной дверь гостиной, и мы вышли в коридор. Но, к моему удивлению, Болтон повел меня не к лифту, а в самый конец коридора.
Там находилась еще одна дверь, и она была закрыта. Роберт вынул из кармана щегольской спортивной куртки ключ и, вставив его в замок, открыл дверь. Широким жестом Болтон распахнул передо мной дверь и сделал приглашающее движение рукой.
Я посмотрела в открытую дверь: за ней находилась довольно крутая лестница.
Я вопросительно взглянула на Роберта.
– Мы что, сейчас поднимемся наверх? – спросила я.
– Да, – ответил Болтон.
