— Ты, разумеется, знаком с мисс Джеймс?
Он снова пожал плечами.
— Ну, встречал её где-то пару раз… Когда её Франт приводил.
— И как она тебе показалась?
— Что ты имеешь в виду?
— По-моему, я ясно спросил. Какое мнение у тебя о ней осталось?
Холлибертон по-прежнему выглядел так, будто налоговая полиция копалась в его бумагах.
— Милая девушка, — механически пробормотал он. — Очень приятная.
— Ты ей тоже понравился, — соврал я.
— Ну да? — его физиономия сразу разгладилась.
— Так она мне сказала. Ты её куда-нибудь водил?
— Кто, я? Мы же с Франтом были дружбаны — водой не разольешь! Чтоб я пригласил его девчонку — да я бы себе скорее руку отрубил!
— А давно вы с Линвиллом знали друг друга?
— Года три-четыре. На какой-то дискотеке познакомились. Мы тогда только школу закончили.
— Но не одну школу?
Холлибертон отмахнулся, как от назойливой мухи.
— Нет, конечно. Франт учился в каком-то закрытом колледже в Новой Англии. Я же — нью-йоркец до мозга костей.
— И тем не менее вы подружились?
Я уже чувствовал, что его терпение иссякало.
— У нас были общие интересы, — с вызовом сказал он. — По одним и тем же барам шлялись.
— Ваши забавы были довольно дорогостоящими, — заметил я. — Что касается Линвилла, то он был набит деньгами. А тебе не сложным представлялось держаться с ним на одной ноге?
— А я, между прочим, тоже парень не промах, — обиделся коротышка. — И у меня деньжата водятся. Хотя Франт никогда на друзей не скупился, это верно.
— В том смысле, что по вашим счетам платил он?
Холлибертон буркнул, что да.
— А по девочкам вы с ним вместе тоже ходили?
— Да, пару раз, может. Редко, в общем.
— Ты бывал у него дома?
— Был раз-другой, а что тут такого? Слушай, ты чего ко мне прицепился? И кто, по-вашему с Вульфом, пришил Франта, если не Джеймс?
— Я уже заканчиваю, — сказал я, пропуская его вопрос мимо ушей. — Как думаешь, по какой причине Майклу Джеймсу или кому иному понадобилось убивать Линвилла?
Он в очередной раз пожал плечами.
— Я себя уже четвертый день это спрашиваю.
— Брось, — усмехнулся я. — Ты отлично знаешь, что так взбесило Джеймса. Вдобавок в ту ночь у «Морганы» тебя тоже наверняка обуяло любопытство, из-за чего это я вдруг на вас наехал.
— Черт побери, да я просто принял тебя за очередного репортера! После того, как его оштрафовали за превышение скорости, газетчики его просто осаждали.
— Однако полиции ты сказал, что узнал меня.
В квартире коротышки работал кондиционер, однако его узкое чело покрылось капельками пота.
— Да, — процедил он, — но тем не менее я решил, что и ты к нему прицепился все из-за того же. Его узнавали на улице и буквально прохода не давали.
— Ага, а ты защищал его, давая им отповедь. Очень отважно с твоей стороны. Ладно, теперь помоги мне немного, и дело с концом — обещаю. Судя по газетным сообщениям, Джеймс разыскивал Линвилла в ночь убийства и не скрывал, что точит на него зуб. Однако причину своего гнева назвать отказался. Как по-твоему, чем мог прогневить его Линвилл?
Холлибертон тихонько выругался сквозь зубы, словно соображая, как бы от меня отделаться.
— Я ничего не знаю, — пробурчал он наконец. — Разве что…
— Продолжай, не стесняйся, — подбодрил я.
— Думаю, что это как-то связано с Норин, — неохотно добавил он.
— Логично. А как?
— Откуда мне знать? Я за Франтом не следил.
— Попробуем сыграть в угадайку: чем может вызвать гнев брата, причем очень бурный, какой-либо человек, общавшийся с его сестрой?
Холлибертон развел руками.
— Это вроде и ежу ясно! — фыркнул он.
— Что именно? — не отставал я.
— Слушай, парень, если ты добиваешься, чтобы я опорочил своего покойного друга, то ты не такого напал! — окрысился коротышка. — Его лишь вчера земле предали!
— Значит по твоим словам, ты не знаешь, насколько далеко зашли отношения Линвилла с Норин Джеймс? Или знаешь, но не говоришь?
Холлибертон смачно выругался. Я был вынужден признать, что лексикон у него богатый.
— Не знаю, куда ты клонишь, — сказал он, — но, должно быть, у её братца дела совсем плохи. Значит легавые взяли кого надо. У тебя что-нибудь ещё ко мне, а то у меня дела, знаешь ли…
— Еще два вопроса, — сказал я, поднимаясь. — Как закадычный дружбан Линвилла ты, конечно, знаешь, были ли у него враги?
— Нет, — ответил он, также вставая. — Франт был славный парень, душа нараспашку. За друзей он в огонь и в воду лез.
Комментировать его высказывание я не стал.
— Очень хорошо, тогда последний вопрос. Что случилось в ту самую ночь после того, как вы с ним вдвоем покинули «Моргану»?
— В каком смысле?
— Куда вы поехали? Когда расстались и все такое?
Холлибертон поджал губы.
— Я уже сто раз это легавым рассказывал.
Я вздохнул и закатил глаза, давая ясно понять: не ответив, ему от меня не избавиться.
— Мы взяли мотор и доехали до «Совы» — это небольшой такой бар на Второй авеню. Посидели немного, пивка тяпнули, а потом, около половины двенадцатого, я взял такси и укатил домой. Франт оставил машину всего в паре кварталов от «Совы» и предложил подбросить меня, но я отказался. Ему не по пути было бы.
— А он, значит, остался в баре?
— Он собирался только допить пиво, а потом уехать. В «Орион» хотел ещё заскочить. Больше я его не видел. Живым, во всяком случае.
— Вы там видели кого-нибудь из знакомых?
Холлибертон потряс головой.
— Нет, мы там редко бывали. Лично я — так вообще один или два раза.
— Ладно, — холодно произнес я, — будем считать, что этого достаточно. Пока, по крайней мере.
Я повернулся и зашагал к выходу; Холлибертон затрусил следом. Я сам открыл дверь, смерил его на прощанье строгим взглядом и вышел. Судя по запаху на лестничной клетке, кто-то готовил к обеду говяжью тушенку с капустой. Дверь за мной громко захлопнулась, и голос коротышки отчетливо произнес:
— Не вздумай больше сюда соваться!
Отчаянный храбрец!
Хотя мне и казалось, что времени прошло не так много, часы мои, когда такси высадило меня перед крыльцом нашего особняка, показывали двадцать минут третьего. Пообщавшись с Тоддом Холлибертоном, я поначалу подумал было прогуляться из Гринвич-Виллидж до дома пешком, что мне не раз уже случалось проделывать, но потом решил, что могу позволить себе потратить немного денег Норин Джеймс на такси. В конце концов, разве не я только что провел целых пятнадцать минут своей жизни в обществе двуногого хорька? Одно это, на мой взгляд, давало мне право хоть слегка пороскошествовать, пусть даже ещё разок на такси прокатиться.
Взбежав на крыльцо, я позвонил, отлично зная, что в отсутствие Фрица Вульфу придется самолично протащиться из кабинета в прихожую, чтобы впустить меня. За распахнутой дверью меня поджидал его свирепый взгляд.
— Соскучились по мне? — нежно проворковал я.
— Двадцать минут назад позвонил инспектор Кремер, — хмуро сказал Вульф. — Похоже, они отыскали оружие, с помощью которого был убит мистер Линвилл.
— Рассказывайте, — заявил я, проходя в кабинет. — Я весь внимание.
— Отрадно слышать, — провозгласил Вульф, причем без тени иронии. Между прочим, это и вправду оказалась монтировка, — добавил он, разместив свою слоновую тушу в кресле — подвиг, сравнимый с тем, чтобы ввести в док «Куин Элизабет». — Судя по всему, именно та, которой недостает в куче инструментов на полу гаража. По словам инспектора, её нашли в мусорном контейнере в нескольких кварталах к востоку от дома мистера Линвилла.
— А Джеймс сказал, что пошел в западном направлении.
Вульф едва заметно шевельнул головой — в его представлении это был кивок.
— Мистер Кремер стоит перед выбором. С одной стороны, он арестовал лицо, сознавшееся фактически добровольно в убийстве Бартона Линвилла и тем самым спасшее полицию от критики и давления со стороны прессы и разных чинов. С другой стороны, он взял под стражу молодого человека, семью которого сызмальства считал едва ли не своей родней.
— Никто никогда и не говорил, что жизнь это сахар, — заметил я, — особенно для инспекторов полиции.
Порой, что бы ни говорили, и я был не прочь немного пофилософствовать.
— Согласен. Хотя в данном случае лично я склонен немного посочувствовать инспектору.
— Очень трогательно! — восхитился я.
— Скорее практично, — сухо поправил Вульф. — Когда мистер Кремер позвонил, я сказал ему, что ты захочешь взглянуть на орудие преступления.
— А он в ответ бурно расхохотался?
— Ничего подобного, он согласился без промедления.
— Да, похоже, бедняге и впрямь несладко, — покачал головой я.
