Ознакомительная версия.
Ашурков отлично помнил свои ощущения в тот период… Первый раз его искали три месяца. Он не был загнанным зайцем, но постоянно нюхом чуял колпак над собой. Даже, когда за ним никто не следил. Очень неприятное чувство – врагу не пожелаешь!
Люди опасных профессий через многие годы встречаются как родные. Десантники, подводники, афганцы… Слава Зуйко был беглецом – вполне достаточно для Ашуркова, чтоб назвать этого парня братом. И не только назвать, а и помочь, когда нужно.
Уже на второй день Ванда начала ныть… С милым рай в шалаше, но только в комфортабельном. И магазины должны быть рядом, и пляж, где можно на других посмотреть и себя показать.
За двое суток она видела только мужа и вот теперь хозяина дома, который пришел за вещами и сразу полез на чердак… Пани Горбовска очень не любила неразговорчивых мужчин. При их появлении у нее возникал азарт, хотелось их разговорить, рассмешить и влюбить в себя. И все это у нее неплохо получалось. За годы тренировок накопился опыт и персональная тактика завлечения.
Подобные спектакли Ванда любила проделывать при зрителях или, в крайнем случае, при муже… Слава сидел в комнате, но недалеко от открытого окна, перед которым стояла лестница на чердак.
Вначале хозяин сбрасывал сверху что-то большое и пыльное. Потом начал осторожно спускаться, держа в руке сумку с предметами гремящими и звенящими. Возможно, это были кастрюльки и банки, но Ванда бросилась к стремянке и снизу подхватила баул.
– Давайте, Илья Ильич, я вам помогу… Вот так, за две ручки возьмем и вместе понесем… Тяжелая сумка. Как будто в ней книги.
Со стороны пани Ванды, имевшей высшее юридическое образование, это была тонкая ирония. Вроде бы наивная девушка решила, что сторож с виноградников – человек мыслящий и даже читающий. Хотя всем понятно, что в сумке кухонная утварь и пустые бутылки от дешевого вина типа Херес.
В ответе Ашуркова не было обиды или каких других эмоций. Даже не было удивления от того, что Ванда угадала.
– Там не только книги. Сверху две керосиновых лампы… Очень люблю ночами читать.
Молчаливый хозяин отвернулся и начал собирать тюки, сброшенные ранее. Все это хозяйство грузилось на тележку, где уже были привязаны две канистры. Возможно, в них был керосин для ламп, которые для ночного чтения.
Ванда стояла рядом и никак не могла придумать повод для продолжения разговора.
– Какой-то вы молчаливый, Илья Ильич. Жизнь в Крыму такая веселая, а у вас вид печальный.
– Не печальный, а встревоженный. Волнуюсь я очень.
– О ком?
– О вас.
– Обо мне?
– О вас с мужем… Поймают вас скоро. Никакого опыта у вас нет. Никакой конспирации… Вот зачем вы со мной заговорили? Я для вас малознакомая личность. Я часто бываю в центре города, а там у каждой ментовки розыскные плакаты на вашего мужа. Да и о вас говорят, как о соучастнице… Зовите Зуйко сюда. Посидим под абрикосом, побазарим.
Все это было сказано, как приказ, который не обсуждается… Ванда повернулась и в первый раз в жизни поняла, что значит, когда трясутся поджилки.
Она шла в дом, а ноги не слушались. Походка получалась вихляющей, а оттого вульгарной.
Поскольку Слава слышал весь разговор, он успел выскочить из дома и встретить Ванду у крыльца. Оба были взволнованы и на минуту замерли, обнявшись… Когда беглецы подошли к столу пол абрикосовым деревом, то хозяин уже успел нырнуть в погреб и выставить графин холодного вина… Это в центральной России сложный вопрос без бутылки водки не разобрать. Здесь в Крыму все решалось за кувшином вина. Или за трехлитровой банкой…
Уже после первого стакана стало ясно, что Ашурков – друг, и опасаться его не надо… После второго стакана все друг друга зауважали.
Потом Зуйко с Вандой решили, что они полные лопухи и лохи…
А в самом конце Илья Ильич сказал что-то очень важное… Они только не сразу смогли вспомнить об этом на следующий день.
Ашурков говорил, что с гостиницей Стручер связана какая-то тайна. Об этом он узнал от приятеля, который принимал участие в ремонте этого отеля.
– Деталей я не знаю. Равиль о деталях не распространялся. Он, Слава, темнил и говорил намеками…
– А почему твой приятель – Равиль?
– Потому, что он татарин. Но он нормальный татарин, не крымский… Он из Казани приехал.
– Понятно… И о чем твой Равиль темнил?
– Он говорил, что теперь любого второго постояльца в этом отеле можно сажать… Вот тебя, Слава, посадили, а Вандочку нет. Так и есть – каждый второй.
– Надо бы узнать детали… Хорошо бы поговорить с этим Равилем из Казани. Найди его, Илья! Будь другом.
– Буду другом. Найду.
– Точно найдешь?
– Честное пионерское!
– Ты старше меня, Илья… А я не успел в пионерах побывать…
* * *
Вещи были собраны. Они готовы были бежать в любую минуту, но всего боялись. Им казалось, что при выходе из гостиницы их могут схватить, украсть, увезти.
Галина Шустрова уже три дня как окончательно переселилась в номер к Баторину. И это не от большой любви, а только из голого расчета и соображений безопасности.
Их, жителей отеля Стручер, становилось все меньше и меньше. Сначала был убит Артем Комар, потом медсестра. А вчера – сбросили со скалы артиста Душкина… Молодого мужа Ванды арестовали, а недавно исчезла и она сама… Кто остался в теремке? Их двое, пара молодоженов из Москвы, да супруги Кулябко… Половина личного состава выбыла из строя.
Но не это заставляло Шустрову и Баторина бежать из райской Ливадии. Бедные киевские маклеры поняли, что вчера произошло страшное.
А что собственно случилось? На первый взгляд – пустяк… Они были вчера в горах. Были в горах и видели, как некто спихнул актера в пропасть… Они видели его, а этот некто мог видеть их…
Дело было так… Баторин с Шустровой собирались в Ялту. Просто так – прошвырнуться по набережной и выпить чешского пива с норвежской семгой в кабачке Босфор, хозяин которого еврей из Баку.
Когда выкатили из внутреннего дворика красную девятку, то заметили трех девиц у старого Жигуля. Их просто невозможно было не заметить. Они галдели, как птенцы в скворечнике в ожидании мамаши с червяком в клюве… Понятно, что они ждали кумира Душкина.
И вот он вышел… Чириканье девиц сразу превратилось в визг, а потом и в вой!
Актер побежал к машине и, уже садясь, чуть не выронил из сумки знакомую синюю папку с тряпичными шнурками. Сомнений не было! И Галина это видела, и Алексей.
Они размышляли секунды, но за это время из гостиницы вылетела плохо причесанная жена Кулябко. Она поймала такси и рванула за артистом, который умчался с тремя девицами.
Маклеры сразу же пристроились к такси, а еще какая-то машина пристроилась за ними. Но в пылу погони они этого не заметили.
Подняться в горы было не самым сложным. Труднее ехать так, чтоб тебя не заметили… Баторину пришлось свернуть в лес чуть раньше, чем веселая компания.
Они карабкались наверх, когда послышался грозный крик мадам Кулябко… Они обогнули еще одну скалу и вдруг прямо перед глазами увидели синюю папку.
Она мирно лежала под утесом, на котором гордо стоял Руслан Душкин. Он даже принял удачную позу, выпятив вперед руку на манер Ильича.
Но киевские маклеры мало интересовались самим артистом. Каму он нужен, если папка лежит под скалой?
Баторин быстренько подкрался поближе и схватил синее сокровище. И точно в этот момент некто взлетел на утес и пихнул Душкина в спину… Когда раздался крик падающего артиста, Алексей с папкой уже бежал вниз к машине.
Впереди, лавируя между сосен, грациозно порхала Галина. А сзади с криком «Отдай!» топал убийца. По его воплям было ясно, что он знает о папке и, вероятно, за ней охотился… А еще Баторин чувствовал, что противник более грузный и потому отстает.
Шустрова первой добежала до красной девятки. Она уселась за руль, завела машину и дождалась Алексея с его добычей… Убийца отстал на сто метров. Возможно, у него была астма или коклюш, но он еле ковылял, постоянно хватался за грудь и остервенело кашлял.
Когда двигатель взревел, и приметная красная машина выехала на горное шоссе, Галина злорадно засмеялась. И Алексей улыбался, откинув назад сиденье и прижав к груди драгоценный синий предмет с узелком на боку…
В первый момент это выглядело забавным. Где-то под соснами в горах кашлял мужик, а они мчались вниз к уютной гостинице в парке у ливадийского дворца.
И только потом они поняли, что все не так весело. Убийца видел их! Пусть на бегу он не рассмотрел лиц, но этот гад видел их фигуры, их одежду, их машину весьма специфического окраса – красненькую, как пионерский галстук… И они его видели. Пусть – невнятно, но образ запомнился. Если случится опознание, то из трех мужиков они наверняка найдут этого, который сейчас кашляет в горах.
С этого момента они стали думать о бегстве… К полуночи были собраны вещи и перенесены в один номер.
Ознакомительная версия.
