Из тактических соображений Морсби заставил Уоргрейва подождать минут двадцать, прежде чем пригласить его. Он знал, что обстановка в Главном управлении по борьбе с преступностью исподволь воздействует на человека с нечистой совестью, и приводит его ум в смятение.
Тем не менее на абсолютно спокойном лице мистера Уоргрейва не улавливалось никакого смятения или раскаяния. Он сел на указанный инспектором стул. Учитель не был даже раздражен из-за двадцатиминутного ожидания, что весьма удивило Морсби. В таких случаях виновным нелегко скрыть определенного волнения, невиновные же часто в открытую выражают свой гнев.
В углу кабинета Морсби за столиком сидел младший сыщик, знавший скоропись; перед ним лежал блокнот. Уоргрейв почти не взглянул на него. Хладнокровный наглый тип, подумал Морсби не без одобрения и, сев напротив Уоргрейва, пристально посмотрел на него.
- Так вот, сэр,- заговорил он без прелюдий,- извините, что мне пришлось вызвать вас сюда, но есть кое-какие детали, которые я хотел бы обсудить с вами, и лучше разобраться в них здесь, а не в Роланд-хаусе.
Уоргрейв резко кивнул. После того как он поздоровался со старшим инспектором, он пока не произнес ни слова.
- Эти вопросы в основном касаются ваших отношений с мисс Уотерхаус. Я подумал, что вам, возможно, захочется сделать заявление, касающееся этих отношений,- продолжил Морсби.
Уоргрейв приподнял густые черные брови.
- Заявление?- переспросил он почти безразлично.- С какой стати и о чем я должен делать заявление?
- Как я только что говорил, мистер Уоргрейв, о ваших отношениях с мисс Уотерхаус. Разумеется, не нужно делать никаких заявлений, если вы этого не желаете. Я не вправе принуждать вас даже отвечать на мои вопросы мой долг предупредить вас, что любое ваше слово может быть использовано против вас.
- Очень любезно с вашей стороны,- сухо сказал Уоргрейв.- Но, боюсь, я вас не понимаю. У меня не было никаких, как вы выражаетесь, отношений с мисс Уотерхаус.
Морсби продолжил менее официальным тоном:
- Послушайте меня, сэр, я не хочу, чтобы вы сочли будто я вас обманываю, или уловками стремлюсь заставить вас обвинить самого себя, или еще что-либо в таком роде. Мы здесь этим не занимаемся. Так что я раскрою вам свои карты, а вы либо сообразуетесь с ними, либо нет, как хотите. Вам известно, что мисс Уотерхаус ждала ребенка. У меня есть определенные свидетельства того, что вы могли быть его отцом. И, честно признаюсь, хотел бы узнать, что вы можете сказать по этому поводу.
- Тогда я вам сразу скажу,- без малейшего замешательства ответил Уоргрейв,- мне нечего сказать. Свидетельства, говорите вы... Просто глупая женская болтовня.
- О нет, мистер Уоргрейв.- Морсби посмотрел на него в упор.- Все гораздо серьезнее. Если я говорю о свидетельствах, то подразумеваю именно свидетельства. Не буду скрывать: вас видели однажды ночью почти год назад идущим в комнату мисс Уотерхаус.
Выстрел попал в цель. В этом не было сомнений. По лицу учителя пробежала мимолетная тень. Мгновение спустя он взял себя в руки.
- Чепуха. Кто вам это сказал?
- Боюсь, на этот вопрос я вам ответить не могу.
- Я так и думал,- фыркнул Уоргрейв.
- Нет-нет, я ничего не выдумываю, сэр, если вы это имеете в виду. Как я понимаю, сэр, вы отрицаете что-либо в таком роде?
- Конечно. Если вам кто-то сказал такую нелепость, то это чистая ложь. Вот и все.
- Но отношения такого рода все же существовали между вами и мисс Уотерхаус?
- Извините, нет. Ничего подобного.
- Вы их полностью отрицаете?
- Полностью.
Морсби вздохнул. Он предполагал, что с Уоргрейвом придется нелегко, и с ним действительно приходилось нелегко.
- Очень хорошо, мистер Уоргрейв. А если бы я сказал вам, что мисс Уотерхаус сама поделилась этим с подругой?..
- Я бы назвал вас злостным клеветником,- тотчас же отрубил Уоргрейв.
Морсби, прекрасно предвидевший такой ответ, снова вздохнул. И попытался зайти с другой стороны.
- Вы принимали участие в войне, сэр?
- Да.
- Вы не могли бы назвать свой полк?
- Конечно могу. Нортгемптонширский.
- Вам приходилось принимать участие в боевых действиях?
- Да. В седьмом служебном батальоне.
- И у вас, конечно, был револьвер?
- Конечно был.
- Боевой или автоматический?
- Обычный боевой.
- Он до сих пор у вас?
На этот раз Морсби не был абсолютно уверен, но ему показалось, будто по лицу Уоргрейва снова пробежала та мимолетная тень. Однако никакого ощутимого замешательства перед ответом не проявилось.
- Нет.
- Как же так?
- Вы хотите знать, что с ним произошло? В Англию он не вернулся вообще. В 1918 году, в июле, я был ранен, и мой револьвер пропал вместе со всем обмундированием и снаряжением.
- Понятно. Значит, его у вас нет со времен войны.
- Да.
Снова тупик. Но, так или иначе, Уоргрейв не потребовал присутствия адвоката. С самого начала допроса. А Морсби даже очень бы хотелось, в определенном смысле, чтобы он его потребовал. Требование адвоката означает страх проговориться; а это обычно означает виновность. Уоргрейв будто бы с презрением отверг такую возможность. И пока что, надо признать, вполне оправданно.
Пока Уоргрейв отрицал наличие у него револьвера любого вида, формы и системы, Морсби блуждал взглядом по потолку, теперь же он снова направил его в упор на Допрашиваемого.
- Мистер Уоргрейв, вы не возражаете сделать заявление относительно ваших поездок сразу же после окончания прошлого учебного года?
- Ничуть,- спокойно ответил Уоргрейв,- если смог их припомнить. Но все-таки сначала я бы хотел поставить точки над i. Вы подозреваете меня в том, что я умышлен, но убил мисс Уотерхаус, или нет?- Он холодно и жестко улыбнулся старшему инспектору.
Пожалуй, впервые за все годы службы в полиции Морсби был буквально ошеломлен. Это было вызвано употреблением фразы "умышленно убить". Убийцы никогда не "убивают умышленно". Умышленно убивает любой другой они - нет. Они могут "умертвить", они иногда даже "приканчивают", но они никогда не "убивают умышленно", никогда. Морсби понимал, что употребление этой фразы игра, но к такому виду игр он не привык. Его мнение о том, что Уоргрейв хладнокровный наглец, упрочилось.
Старший инспектор не стал отвечать на вопрос прямо.
- Это одна из составляющих нашей повседневной работы, сэр. Любой, знавший убитого и бывший с ним в контакте незадолго до преступления, должен представить отчет о своих поездках в то время. В том, о чем я вас прошу, нет ни намека на подозрение. Мне предстоит получить еще дюжину таких же заявлений в связи с убийством мисс Уотерхаус.
- Понятно,- сказал Уоргрейв и снова улыбнулся. Для Морсби не составило труда истолковать эту улыбку. В ней отчетливо читалось: "Да, вы знаете, что это сделал я, и я знаю, что это сделал я. Но вы никогда, никогда этого не докажете, милый мой".
- Хорошо, мистер Уоргрейв, начинайте.- Он обратился к констеблю: Грейвсток, запишите, пожалуйста.
Уоргрейв изобразил глубокую задумчивость.
- Значит, прошлая летняя четверть. Позвольте... Насколько помню, я уехал из Эллингфорда поездом в одиннадцать семнадцать до Юстонского вокзала, как обычно. Потом взял такси до вокзала Чаринг-кросс и оставил там багаж в камере хранения. Не помню, как провел день; разные дела и такое прочее; может, сходил в кино. В общем, около шести вечера я сел на поезд от Чаринг-кросса до Гроув-парка в Кенте, где собирался пожить недельку у своего друга. Подождите, те ли это были каникулы? Да, все верно. Те самые, точно.
- Имя вашего друга, сэр?
- Даффилд. Джон Даффилд. Жена - Марджори Даффилд. Он работает в Британском музее. Я пробыл у него чуть больше недели, точнее сказать не могу. Может, они скажут.
- У вас был конкретный повод остановиться там?
- Не понимаю вас. Разве нужен конкретный повод, чтобы пожить у друга? Если точнее, я приехал без приглашения, теперь вспомнил. И... да, у меня был конкретный повод. В предыдущую четверть я читал лекции в Роланд-хаусе до началам наук - я этим интересуюсь - и обнаружил, что некоторые мои познания в этой области существенно устарели. Я хотел несколько дней посвятить посещению Музея науки в Южном Кенсингтоне. Остановиться на неделю в лондонской гостинице я позволить себе не могу, поэтому попросил мистера Даффилда меня приютить. Он всегда был рад меня видеть. Мистер Даффилд мой старинный приятель.
Морсби кивнул. Разумеется, у Уоргрейва всему есть объяснения.
- Так, а потом?
- Потом я поехал домой. Альма-роуд, двадцать семь, Клит-роу, Ланкашир. Там живут мои родители. Остаток каникул я провел у них.
- А какого числа вы поехали в Клит-роу?
- Не могу вам сказать. Не помню.
- А вы ходили в Музей науки, пока гостили в Гроув-парке?
- Разумеется. Я много времени проводил в музее.
- Каждый день?
- Нет, почти каждый.
- А не можете припомнить, в какие дни вы там бывали и приблизительно сколько времени проводили там каждый раз?
