— Ну, знаешь ли… Если бы я знал, что у твоего вопроса есть еще и вторая часть…
— Да неужели ты не понимаешь! — Пальцы ее сжались в кулаки, а на тонкой шее вздулась темная линия вены. Лера нервничала. — Если ты хочешь получить деньги, то без меня ты их не получишь! Кроме того, в очереди стоит Бодров! Тебе его не переплюнуть, кем бы ты ни был! У тебя ничего не выйдет. — Глаза ее метали лихорадочные молнии. Потом она внезапно успокоилась и произнесла уже тихо и сдержанно: — Если, конечно, ты не собрался меня утопить. Но тогда ты должен быть большим мастером. Слишком большим.
«Не сумасшедшая ли она? — подумал Егор. — Ведь с манией преследования или еще с чем-то в этом роде сейчас в больницах не держат. Хотя до этого момента она не была похожа на сумасшедшую». Он снова посмотрел на нее, пытаясь определить симптомы предполагаемой болезни. Пены на губах у девушки не было, да и вообще, выглядела она совершенно нормальной. Если не считать лихорадочного блеска в глазах.
— Сколько ты выпила? — поинтересовался Егор как бы между прочим.
— Полбокала красного вина. А что?
— Недостаточно.
Она замерла, потом всплеснула руками.
— Ты кусок дерьма! — беззлобно проговорила она и подошла к нему вплотную.
Он вдохнул аромат ее легких духов и прошептал:
— Точно! Именно это я и собирался ответить, когда ты спросила, кто я.
— Хочешь поговорить на эту тему или все-таки попытаемся договориться? — Егору показалось, что сейчас его разорвут на части. Глаза ее сузились, и сквозь дугообразные щелочки на него полыхнуло северное сияние.
— Договориться… договориться, — озадаченно повторил он, — на предмет чего?
Как раз в этот интригующий момент дверь открылась, и не успел Егор глазом моргнуть, как Лерины мягкие губы прильнули к его рту в горячем поцелуе. От неожиданности он дернулся, снова ударившись головой о кафельную стену.
— Лучше идите в женский, там просторнее. — Широко улыбаясь, бармен прошел в кабинку.
Лера отступила на шаг и окинула Егора взглядом, полным ненависти.
— Ну, — усмехнулся Каменев, облизывая губы, — это походило на прыжок с пятого этажа.
— Чертов ублюдок! — зло шепнула девушка и вышла, оставив его недоумевать в одиночестве.
* * *
«Иногда женщина знает, на что идет, но остановиться не может, — вспомнил Егор слова Вари и усмехнулся. — Интересно, почему только женщина. Среди мужиков тоже найдутся дураки. Вот я, например». Он надавил на педаль газа. «Ауди» взревела и рванулась еще резвее. Красные габариты Лериной «девятки» тем не менее не приблизились. Каменев кинул взгляд на приборную доску и похолодел. 100!
— Что, у тебя мотор от «Феррари»? — пробурчал он. — Дура набитая! Дорога же скользкая после дождя!
Однако сам уперся ногой в педаль, выжимая из двигателя последние силы. Машина неслась по ярко освещенному Садовому кольцу. Десять минут назад он отъехал от «Зеленого плюща» вслед за Лериным автомобилем и начал сумасшедшее преследование. Сцена в туалете произвела на него ошеломляющее впечатление. Если бы речь шла о Ньютоне, то можно было бы сказать, что он неожиданно постиг закон тяготения. Всего-навсего закон тяготения! Егор же понял смысл жизни. Он еще не до конца разобрался в его отдельных деталях, но главное уловил. Смысл был такой — живи на полную катушку! Он тут же принял это близко к сердцу. Долой полуэмоции и сдерживающие факторы! Жить так жить! Сейчас он был зол. Он был зол. Он был в ярости, а это уже что-то, если принять во внимание, что подобные эмоции ранее ему были незнакомы. До сих пор он мог пугаться, мог озадачиваться, мог сердиться. Но все это не переступало за когда-то и кем-то выбранную для него шкалу. Сейчас он едва сдерживался, чтобы не взорваться. Одно дело, когда глаза девушки неизменно наполняются холодной зеленью, лишь только вы появляетесь на ее горизонте. Совсем другое, когда она прижимает тебя к стене между писсуарами, лупит по щекам, обвиняет черт знает в чем и предлагает какую-то сомнительную сделку со странными условиями. Каменев поморщился. Будь он тем, прежним Егором, осторожным честным парнем, он бы погрузился в раздумья: в чем суть Лериных претензий, в чем она его подозревает и что пыталась предложить? Скорее всего он додумался бы до чего-то логического. Но только не теперь. Теперь он хотел во что бы то ни стало догнать ее и раз и навсегда прояснить все недоразумения.
Машина дернулась в сторону. Он сжал руль двумя руками. От крутого виража перехватило дыхание. Пальцы его побелели от напряжения. А Лера, похоже, не собиралась сбавлять скорость. Огоньки ее «девятки» снова начали неотвратимо удаляться. Егор, зло ухмыльнувшись, надавил на педаль газа. Наверное, она заметила его и сейчас пытается скрыться от погони.
«Глупо!» — хохотнул он и вдруг разразился настоящим громогласным смехом. Он вспомнил, что, вылетев из туалета, кинулся к машине, чтобы успеть за отъезжающей Лерой. В этой спешке он забыл попрощаться с Миленой Вячеславовной. Сейчас он представил, как эта любительница клубнички сидит за столом в окружении зеленого задрапированного кошмара, пластмассовых лиан и плюшевых обезьянок. Как остывают ее любимые свиные ребрышки. Как болезненно разочарована она испорченным вечером. Эта картина развеселила его еще больше. Каменев включил приемник и, придерживая одной рукой руль, закурил. Он глубоко вдохнул дым, чувствуя, как легкие наполняются едкой отравой, и довольно улыбнулся. Такого чувства он никогда не испытывал. Он несся по залитой желтыми огнями мокрой дороге, держа руль одной рукой, и мысленно посылал всех и вся, в том числе и себя самого. Бросив взгляд на стрелку спидометра, он холодно процедил:
— 110. Тоже мне спиди-гонщик! Никуда ты от меня не денешься! Дорога-то пустая!
Лера словно играла с ним. Она не могла не заметить маячащую позади машину и наверняка уж сообразила, что в ней не кто иной, как Егор. Тем не менее она и не думала скрываться. Наоборот, разжигала его интерес к погоне, то замедляя ход, то, наоборот, ускоряя. И Каменев клюнул, как гончая на тренировке, которую пускают по полю за плюшевым зайцем. Кровь его кипела, он взмок от корней волос до ногтей на пальцах и не мог думать ни о чем, кроме погони. Цель этой погони была ему не совсем ясна. Поначалу он просто решил доказать этой вредной особе, которая ведет себя с ним, как с последним разгильдяем, что он настоящий мужик и шутки с ним так просто не проходят. Как он будет это доказывать, когда наконец выиграет гонку, он тоже не знал, по крайней мере, когда сел за руль. Потом, уже на Садовом кольце, ему в голову пришла блестящая, на его взгляд, идея — он решил не нарываться на скандал, ничего не доказывать, а проследить, куда девушка направляется. Было бы здорово таким образом узнать, где она живет. Поэтому ближе к проспекту Мира у него появилась осмысленная цель. Если он узнает, где обитает Лера, то все станет гораздо проще. Он получит возможность заявиться к ней с букетом цветов или прислать письмо по почте — это уж на что хватит духу. Но, по крайней мере, он больше не будет страдать при мысли, что она затеряется в Москве, как только очередной раз выйдет на улицу из треклятого «Зеленого плюща», и ему больше никогда с ней не встретиться.
«А это уже становится нехорошей традицией», — сказал он себе. Она преподносит ему очередную загадку и скрывается. Потом он не спит ночами, днем слоняется, как лунатик, и живет лишь одной надеждой — вновь увидеть свою мучительницу. Хотя Каменев никак не мог понять, чем она его приковала к себе. Просто, увидев ее однажды, он уже не мог существовать без этой девушки. «А говорят, наркотики — самое главное зло для человека, — недовольно подумал он. — Чушь собачья! Женщина — вот кто нас всех погубит когда-нибудь!»
«Вообще, жить по-новому так жить по-новому! — через секунду выдохнул он себе под нос. — Хочешь завоевать королеву, так не фига пресмыкаться. Надо становиться настоящим крутым мужиком! Чтоб она знала! Чтоб все, черт возьми, знали!»
Машину опять занесло на скользкой дороге, но он лихо справился с рулем, хотя и потерял немного в скорости. «Да, пора становиться на ноги! Долой 70 километров в час, отутюженные брюки, белые воротнички, экономию электроэнергии и прочую чепуху!» Несмотря на последний случившийся с ним катаклизм — женитьбу на Марине, в душе он по-прежнему оставался инженером НИИ со всеми правилами поведения, свойственными этому многочисленному классу трудящихся. (Оставался, разумеется, до этого вечера.) Если бы людей раскрашивали в разные краски соответственно их жизни и поступкам, ему бы, несомненно, достался серый цвет. Его бы покрасили в серый с головы до пят. Но он до сей поры об этом даже не задумывался. Ему-то казалось, что его жизнь, как жизнь всякого гражданина, расцвечена как минимум двумя природными тонами: черным и белым. Понял он свою серость и заурядность только теперь, когда судьба свела его с Лерой. Она, как яркая вспышка, ослепив его, заставила посмотреть на себя со стороны. И то, что он увидел, его не обрадовало… Егор вздохнул и надавил на педаль газа.
