— Дождалась, — сказала я.
— Чего это ты стала вдруг такая смирная?
— Кости посоветовали.
Андрей хмыкнул.
— Одно меня поражает: ты их все время бросаешь, лупишь со всей богатырской силенки об стол, а они тебе еще и советы дельные дают.
— Да уж, тебе не чета, — не удержалась я.
— Ненадолго тебя хватило, — обрадовался Андрей. — Так уж и быть, не буду больше тянуть, а то все дела у меня из-за тебя стоят.
— Правда?
— Не перебивай! Ну так вот, Макар твой должен всем, кому только можно было задолжать. Много народу на него очень сердиты. Он закрыл все свои счета.
Оба его кафе проданы, с понедельника переходят к новому владельцу. Однако денег никто из должников так и не увидел. Больше про него ничего сказать не могу.
— И ты меня мучил из-за…
— Помолчи, женщина. На имя финансового директора Макара — Константина Михайловича Маркина — оформлена виза в Израиль. Завтра улетает. Для сведения, у Макара в Израиле куча родни. Причем люди все серьезные.
— Ты ничего не путаешь? У Макарки родня в Израиле? — поразилась я.
— А что такого? Ты его фамилию знаешь? То-то же!
— А про время смерти бомжика узнал?
— Это вместо благодарности? Я, по-твоему, кто? Супермен? Я ради нее забросил дела государственной важности, а она… — Далее шли пространные рассуждения о моей черствости и бездушии. Андрей собирался говорить об этом долго, но его куда-то срочно позвали — то ли рапорт составлять, то ли что-то дегустировать, извиняюсь, фиксировать и инкриминировать, в общем, наш разговор был прерван.
С минуту я сидела, опасливо разглядывая телефонный аппарат: какие известия он мне преподнесет в ближайшее время? Не знаю, кто придумал пословицу про лежачий камень, но в моем случае она никогда не срабатывает. Сидела я очень тихо, почти не двигалась, не пыталась делать выводы из полученной информации, но в покое меня сегодня оставлять не желали. Мне показалось, телефон подпрыгнул и затрезвонил. Дождалась, дорогая!
— Танечка! Дмитрий Алексеевич беспокоит, — раздался возбужденный шепот.
Кто-кто, хотела переспросить я, но вовремя сообразила: это ж кубасовский племянничек.
— Здравствуйте. Что-то случилось?
— Случилось, душа моя, случилось! Я преследую убийцу! — Вот уж не думала, что от шепота можно оглохнуть.
— Вы уверены?
— Оскорбляете! — возмутился детектив-самоучка.
— Я правильно поняла, что вам требуется моя помощь? Или вы уже милицию вызвали?
— Нет-нет! Жду вас.
— Сейчас буду, — вздохнула я. — Где вы сейчас находитесь? Куда мне подъехать?
— Кафе «Ветерок», жду.
Зачем только я завтракала, думала я, влезая в черные вельветовые брюки, расклешенные книзу. Последнее время везет мне на всевозможные забегаловки.
Растолстею скоро, придется заказывать новый гардероб или садиться на диету, а это так скучно. Я натянула черную шерстяную водолазку, повесила на шею серебряную цепочку с кулоном в виде лезвия бритвы. Наряд получился мрачный — под стать моему настроению и самочувствию. Обычное содержимое сумки дополнили дюжина носовых платков, флакончик назола и одна из полученных вчера в подарок «лимонок».
Только я успела застегнуть «молнию» и все пряжечки черных полусапожек на платформе, как раздался звонок. По инерции я потянулась к телефону и только потом сообразила, что звонят в дверь. Кого несет нелегкая? Я подкралась к глазку и испытала жесточайшее разочарование. На лестничной площадке не было бандитов, почтальонов и водопроводчиков. Там стоял Максим с очередным розовым веником. Если не раскрою за сегодня ни одного дела, пойду на остановку торговать цветочками. Я изобразила на лице радость и открыла дверь. Максим спросил:
— Привет, сегодня не покушаешься на мою жизнь?
— Соскучился по амурчику? Не знала, что тебя волнуют мальчики. — Обменялись любезностями.
— Только тогда, когда они остаются наедине с тобой.
— За курточкой приехал? Извини, но в одном костюме мне было холодно.
— Пустяки, у меня она не последняя. Почему ты так внезапно вчера исчезла? Кто бы говорил!
— Может, я цветочки в воду поставлю?
Букет Максим все-таки мне вручил. Как и вчера, розы были великолепны.
Около головки каждого цветка веерочком был прикреплен поясок из блестящего зеркального целлофана, от этого казалось, что цветков больше.
— Одно хорошо, — поняв, что ответа он от меня не дождется, сказал Максим, — пока меня не было рядом. ты не впуталась ни в какую новую историю.
Больше никто тебя не пытался убить и украсть?
— Наверное, никто не рассчитывал, что после всех нападений я вернусь ночевать домой. А насчет историй ты не прав, я еду разоблачать кубасовского убийцу.
— Вот как? А мне с тобой нельзя? Ни разу в жизни не видел, как захватывают живого убийцу.
Интересно, а как захватывают мертвых убийц он видел? Брать с собой Максима мне не очень хотелось, но, с другой стороны, поддержка не помешает.
Трудно представить, что Дима рванет мне на помощь в экстремальной ситуации.
Скорее он предпочтет проверить, а не подошли-ли враги с тыла. Чашу весов в пользу Максима перевесило наличие у него машины. В самом деле, не такси же мне ловить. Надо быть экономной.
— Ладно, — снизошла я. — Только, чур, под ногами не путаться и мои лавры себе не присваивать.
— Тебе что, нечего добавить в суп? В следующий раз принесу не розы, а набор пряностей и упаковку «Галина Бланка».
— Боюсь, что тогда я тебя не узнаю и дверь не открою.
Продолжая беседу в том же духе, мы выехали со двора и помчались по улице.
— Как поживает твоя паранойя? — осведомился Максим. — Сегодня ты постоянно не смотришься в зеркальце.
Чего смотреть? Я и так знаю, что Вовик едет сзади на своей развалюшке.
Плотник ли велел ему не выпускать меня из поля зрения, или по собственной инициативе, но Вовик не отставал от меня ни на шаг.
— Я сегодня и сморкаюсь меньше.
— Один раз покормишь тебя витаминами, и какой результат! Сразу на поправку пошла. Что будет после второго раза — даже представить страшно.
— Вот и не будем, — насупилась я.
Дима ждал меня, нервно бегая туда-сюда перед входом в заведение с сомнительным названием «Ветерок». Изощренное чувство юмора у владельца этого кафе. Если мне не изменяет память, то раньше здесь была «Кулинария».
— Наконец-то! Танечка, я уже весь взмок от волнения. Так боялся, что бандит скроется! — приветствовал меня кубасовский племяш.
Кафе состояло из двух полутемных залов, пропахших пивом, и перехода между ними. В переходе тоже были расставлены столики — видно, кафе пользовалось популярностью у населения. Мы разместились в переходе. Оба зала и выход отсюда просматривались хорошо, нас же скрывали грязные тюлевые шторки, неровно натянутые на разъединяющие залы решетки. Официанты, само собой, бюджетом заведения не предусматривались. В каждой половине кафе была своя стойка, за которой работали по две продавщицы.
— Татьяна, ты что-нибудь будешь? — брезгливо спросил Максим. Прежде чем сесть, он протер свой стул носовым платком.
— Нет, успела позавтракать. — Мне приходилось питаться и в более мерзких местах, ни сейчас Максим отбил весь аппетит.
— Я так и подумал.
— Вон они, посмотрите, — Дима многозначительно и таинственно приподнял бровь. — Меня чуть в тюрьму не посадили из-за этого … — Дима употребил очень крепкое определение. Понятно теперь, откуда у его сыночка такие познания в матерных выражениях. А еще интеллигенция называется.
Я скосила глаза в нужную сторону. Напрасно Дима думал, что убийца его дяди может скоро сняться с места. Молодой парень сидел в окружении девиц и, судя по смурному лицу, страдал от похмелья.
— Только тот, которого Наташа видела накануне убийства, куда-то делся, — забеспокоился Дима. Он забавно завертел головой, пытаясь обнаружить неуловимого преступника. — Дело вот как было. Идем мы с Наташей к ее матери, теще то есть моей, а эта компания навстречу. Наташа мне шепчет: смотри, вон того молодого человека я видела, когда заезжала к дяде в день его смерти.
Искала она меня, — пояснил Дима, обращаясь ко мне, — вы же заметили, какая она у меня ревнивая. Я ей и говорю, что надо бы за ним проследить, наверное, он и есть убийца. Жаль, но мой благой порыв остался не понят. Наташа заявила: чего я только не придумаю, лишь бы не идти к ее маме. Хорошо ей судить, но ведь не ее в убийстве обвиняют.
Я расстроилась и перестала слушать жалобы племянничка. Без толку я сюда приехала, только время зря потратила. Чтобы избавиться от похода к родне жены, еще и не такое можно выдумать, но мне-то от этого не легче. Мое внимание привлек парень, вышедший из какой-то доселе невидимой мне боковой двери.
— Облегчился? — приветствовал его тот, что сидел с девицами.
Тот махнул рукой и крикнул заулыбавшейся продавщице:
— Маня, дай девочкам по пицце.
