Я готовилась к встрече от и до. Проверяла оружие, раз за разом изучала отлично знакомую местность вокруг ресторана, готовя себе пути отхода, которые потребовались бы при возникновении всяких неожиданностей.
В дверь осторожно постучались. На пороге комнаты стоял смурной Павлов. Губы тонко сжаты, почти незаметны, в глазах растерянность.
— Викентий Иванович, что, что-нибудь случилось? — спросила я, чувствуя неладное. Слишком уж серьезный был у него вид.
— Да, похоже на то, — буркнул он, забираясь в кресло. Я, не спрашивая, приготовила ему коктейль с мартини. Он кивком поблагодарил и, одним махом осушив бокал, произнес: — Произошло то, чего я боялся. Я потерял новую партию камней. В пришедшем на вокзал поезде нашли Рамазанова с Ухлиным. Ухлина отвезли в больницу. Он вроде еще дышит, только сильно избит, а Рустама убили прямо в купе. Забили вроде битой, как мне сказали. Наверное, оказал сопротивление, не хотел отдавать товар. Двоих охранников, что были с ними, нашли у железнодорожной насыпи в десяти километрах от Тарасова. — Ювелир поник головой. Его голос, казалось, терял силу. — Черт, не понимаю, почему же они Рамазанова-то убили! Если верить словам Олега, то это ведь он все организовал. Что ж они, своего главаря, что ли? Бессмысленно все как-то.
— Все просто, — ответила я на размышления клиента. — Сообщники решили не делиться награбленным и избавились от своего организатора, которому пришлось бы отстегивать большую часть.
И тут мне в голову пришла одна мысль, заставившая обостриться все чувства: подозрительность, иногда доходящую до паранойи, мнительность и привычку сомневаться во всем очевидном. Не все так просто или сложно, как кажется на первый взгляд. У простых задач могут быть сложные решения, а у сложных — простые, и важно правильно выбрать метод решения, — повторяли нам в Ворошиловке. Интуиция подсказывала, что в версии Павлова о случившемся в поезде что-то не так.
— Постойте, с Ухлиным разговаривали, — поинтересовалась я у задумчивого ювелира, — что он рассказал обо всем милиции? Он запомнил нападавших?
— Нет, он был без сознания, — покачал головой Павлов, — я разговаривал по телефону с главврачом, и он пообещал, что, как только Дима очнется, он мне позвонит. Надеюсь, он сможет опознать этих уродов. Просчитался я, так просчитался! Надо было закупать товар мелкими партиями, а я сразу все в одну решил взять, думал, так риск меньше. Знал бы раньше, что Рустам крыса… — Он с отчаянием махнул рукой и вздохнул: — Эх, да что там говорить. Попал по полной.
— Это еще не конец света, — заверила я спокойно, — мы постараемся вернуть ваши камни. Расскажите, что конкретно похитили, только точно и без утайки. Иначе не ждите их возвращения.
Глаза антиквара загорелись надеждой. Он посмотрел на меня, подался вперед и с жаром воскликнул, как человек, у которого осталась последняя надежда:
— Женя, если вы только это сделаете, если сможете все вернуть, я вас озолочу! Я серьезно. Вы не представляете, в каком я оказался положении. Как узнал от Олега про Рамазанова — сразу понял, что с товаром возникнут проблемы, но сделать-то было уже ничего нельзя. Их телефоны молчали. Послал своих людей навстречу. Те приехали и нашли их обоих, вот так. Подключил своих знакомых из милиции, да что толку. Боюсь, как бы это убийство теперь не ударило по мне и моему бизнесу. Расследование ведь будет серьезное.
— Что был за товар? — перебила я его, поглядывая на часы. — Времени у нас в обрез, поэтому давайте по-быстрому.
— Да, конечно, — затряс головой Павлов. — Они должны были забрать у поставщика партию рубинов. Двести двадцать четыре камня — четыреста восемьдесят карат. Поставщик проверенный, камни отличного качества. Стоимость — миллион двести тысяч долларов. Потом, три крупных камня — сапфир, изумруд и александрит, каждый килограмма по полтора. За них шестнадцать миллионов долларов. Два миллиона я уже заплатил авансом. Так что Ухлин вез с собой наличными примерно пятнадцать миллионов с копейками.
— Стоп, а вы что, сами не ездите с ними оценивать камни? Доверяете это Ухлину с Рамазановым? — удивилась я. — Они что, большие специалисты в этом деле?
— Фу, нет, — выдохнул убитый горем Павлов. — Неделю назад я оценивал крупные камни. Ездил на переговоры в Москву, потому что товар достаточно серьезный. Неделю мы торговались, и вот я согласился на предложенную цену. Ухлину оставалось их только забрать. По мелким рубинам мне присылали пробную партию и заверили, что остальной товар такого же качества. Сумма в принципе небольшая. В этом случае я позволил Ухлину самостоятельно провести сделку. У него квалификация достаточно высокая, можно довериться. Иначе бы я не поставил его директором моего холдинга. Он ведь тоже начинал с низов.
— Ладно, все ясно, — кивнула я, — с мелочью я разберусь, а вот крупные камни… Мне бы хоть какое-то описание, как они выглядели, чтоб быть уверенной на сто процентов. Были какие-то особые приметы?
— У меня есть их фотографии, — ювелир показал мне флешку, — все здесь. Файл называется «Волхвы». Я когда на них посмотрел, то у меня по какой-то причине возникли эти библейские ассоциации.
— Бывает. — Я выхватила у него флешку и вставила ее в порт своего ноутбука.
— Остальные файлы не открывайте, — торопливо предупредил ювелир, выглядывая из-под столешницы, держась за край стола и подтягиваясь на носочках.
— Я не любопытная, — бросила я спокойно, в то время как пальцы бегали по клавиатуре компьютера.
На жидкокристаллическом экране развернулись цветные фотографии отличного качества. Кристалл изумруда, напоминающий карандаш, торчал из куска матрицы — белой слюды. Он как бы рос из нее — зеленый стебель инопланетного растения толщиной с человеческую руку. Ровный, чуть с синевой цвет, приятный глазу. Трещины и какие-либо дефекты на поверхности кристалла не просматривались, но по форме основания я бы все равно смогла отличить этот от десятка других. На второй фотографии было нечто красно-зеленое, ощетинившееся лесом игл. Морской еж, да и только. В отличие от спокойного изумруда александрит выглядел довольно агрессивным. Я увеличила фотографию, насколько это было возможно, и увидела, что у кристалла отломано несколько игл. По этим сколам идентифицировать его — минутное дело. Сложнее обстояло дело с сапфиром. Просто сиреневая каменюка округлой формы. Ничего примечательного, только размер с голову ребенка.
— Да, камни приметные, если они мне попадутся, то непременно узнаю, — сказала я, возвращая Павлову флешку.
— Только найдите их, — жалостливо протянул Павлов.
— Найду, — пообещала я и перешла к более животрепещущим вопросам: — Викентий Иванович, возвращаясь к смерти вашего начальника службы безопасности, ответьте, кто опознал его тело, если Ухлин был без сознания, а охранники убиты? Что, один из тех, кого вы послали на поиски пропавших сотрудников?
— Ну да, — кивнул головой Павлов. — Они ж из нашей охраны, поэтому знали и Диму, и Рустама. Рустама, конечно, опознать было трудно, потому что лицевые кости оказались раздроблены от ударов биты. Лица практически нет. Узнали, кто это, только по документам в кармане.
— Не нравится мне все это, — пожаловалась я хмуро. Ювелир перехватил мой взгляд, на секунду задумался, а затем протянул понимающе:
— Думаете, Рамазанов инсценировал свою смерть и скрылся, прихватив с собой камни и деньги?
— Эта версия очень похожа на правду, — согласилась я, — мне бы только взглянуть на фотографии с места преступления, сделанные милицией, и я бы сказала точнее. Одно бесспорно — его забили битой не в поезде. Возможно, он уже был мертв, когда ему уродовали лицо.
— Почему вы думаете, что все было не в поезде? — удивленно спросил ювелир.
— Потому что в купе битой особенно не помашешь. Тесно слишком, — пояснила я. — Если лицо изуродовано до неузнаваемости, то имели место многократные вдавленные переломы черепа. Ваши люди сказали о бите, следовательно, они видели уже ранее следы биты, которые остаются на теле человека после удара. Их невозможно перепутать со следами от утюга, топора или молотка. Обух топора, например, оставляет следы в виде буквы «П». Утюг — линейные раны от ребра, в виде звезды от острого кончика или округлой формы со значительным размозжением мягких тканей от плоской боковой поверхности. Только последний вариант напоминает следы от бейсбольной биты, но и то отдаленно. Значит, бита. А чтоб битой дробить кости, взрослому мужчине нужен хороший замах. Не карлик же его убил, извините. — Я осеклась, почувствовав неловкость.
— Ничего, я не обиделся, продолжайте, — потребовал Павлов.
— План действий таков: сейчас, — я посмотрела на часы, — буквально где-то через сорок минут я отправляюсь на встречу с вашим «другом» Карпушкиным. Постараюсь вытянуть из него ваши камни. Если он был в связке с Рамазановым, то не устоит перед соблазном спихнуть мне краденое. Вот тогда мы и выясним — кто есть кто.
