Ознакомительная версия.
– Я слушаю вас, Павел Сергеевич, продолжайте.
– Э-э… Вы знаете, прямых диагнозов никто не ставил, но в возрасте 13 лет невропатолог неоднократно прописывал Алине… минутку, у меня тут записано… Мелаксин и нитразепам. Первый – синтетический аналог гормона шишковидной железы; способствует организации биологического ритма организма и нормализации ночного сна. Второй – своего рода снотворное, расслабляющее, снижает функциональную активность центральной нервной системы. Прописывают при различных нарушениях сна, невротических расстройствах, эпилепсии…
Последнее – явно не про Алину. Но в целом разве не попадание? Максимов в невероятном возбуждении слетел с лавочки.
– Вы жутко помогли нам, Павел Сергеевич, спасибо. При случае обязательно напомните – я вам должен бутылку хорошего коньяку…
– Да бес с ним, коньяком, – фыркнул тренер. – Разберитесь уж поподробнее, что там у нас в команде происходит…
Он должен хорошенько раскинуть мозгами. В свете новых открывшихся данных. Одержимость идеей захлестнула Максимова. Он ушел, не попрощавшись, а Валентин смотрел ему вслед пустыми глазами…
Но в жизни всегда есть место непростительной ошибке. Он в жизни натворил столько ошибок… И даже случившаяся смерть Алины – большая возмутительная ошибка Максимова. Он сидел на бугорке на опушке, проверяя в двадцатый раз, а все ли правильно срастается? Минутные стрелки неслись, как угорелые. Срасталось плохо, для полной ясности не хватало чего-то важного. Очередного вояжа по базе?
И снова ненавистное время, когда солнечный свет распадается, как молекулы жира при атаке активной щелочи. Огромные тени растекаются по земле, безветрие давит, безмолвие. Воздух будто густеет, люди попрятались… Подходя к тренажерному залу, Максимов увидел Катю. Курносое задумчивое создание сидело на пеньке, надутое, словно гриб-дождевик, и прятало ладошки между сомкнутыми коленями. Сыщика остановил напряженный вопросительный взгляд. Он резко поменял направление.
– Вы что здесь делаете, Катя?
Девушка покосилась по сторонам.
– Сижу. Радую вам взор…
– Хм, действительно радуете. Вы хотели зайти в тренажерный зал?
Она подумала и сдержанно кивнула.
– Хотела. Но там Светлана.
– Неодолимое препятствие, – улыбнулся Максимов. – Теперь вы старательно избегаете бывших подруг. Боюсь, вам долго придется ждать. Светлана девушка вредная, а в окно прекрасно видно, как вы сидите на пеньке…
– А я не тороплюсь, – с вызывающей улыбкой ответила Катя. – Вы хотели поговорить? Мне подвинуться?
– Спасибо, – рассмеялся Максимов. – Не претендую я на ваш пенек, Катя. Один вопрос: вы вчера вечером с Алиной разговаривали?
Девушка вздрогнула.
– Было дело. А что?
– А подробнее?
– Ну, не знаю… Она на крыльце сидела… Вся такая угрюмая, на ведьму похожая – видеть никого не хотела… Я подумала обойти с другой стороны – не хотелось через нее переступать, вы бы видели лицо Алины – она готова была вцепиться в любую из нас… А она меня сама подозвала: садись, говорит, выкладывай все, что знаешь о девчонках. Вижу, мол, тебя насквозь, только притворяешься тихоней. – Катя передернула плечами и кольнула сыщика взглядом. – Может, я и не всегда тихоня, но ей-то какое дело? За девчонками не шпионю, убийствами не занимаюсь… Я ответила ей довольно резко и пошла в барак. А теперь жалею – но что бы изменилось, посиди я с ней на крылечке?
– Ничего, – мотнул головой Максимов. – Хотя как сказать. Не силен я в предположениях, Катя. Пойду поговорю со Светланой.
– Тоже мне собеседник. Послушай, Костя… – Девушка покраснела. – Извините… Послушайте, Костя, а у вас есть уже конкретный подозреваемый?
– Целых пять, – с гордостью сказал Максимов.
– Так вы и меня сюда записали? – В серых глазках очень натурально поселился испуг.
– А чем вы хуже других? – галантно раскланялся Максимов. – Равные права и равные возможности. Терпите уж.
В тренажерном зале было пусто и прохладно. Из дальнего угла доносилось сердитое поскрипывание. Светлана возлежала вверх ногами на чудовищной штуковине, похожей на гильотину, и с натугой качала бедренные мышцы, поднимая и опуская скользящий в направляющих чугунный ползун. На ползуне, словно клипсы в ушах, висели диски для тяжелоатлетических штанг.
Максимов в задумчивости постоял в сторонке. Запор на направляющей Светлана повернуть забыла. Легкое движение по отъему пяток от упора – и от Светланы остается мокрое место…
– Черт вас побери, – вздрогнула блондинка, скосив глаза. – Являетесь, как призрак.
«Гильотина» яростно заскрипела. Блондинка усилила нажим – груз с «подвесками» загулял, как маятник. Максимов понял, с чем ассоциируется эта девица. «Салон массажа» на улице Трикотажной. Цепи, ремни, плети, клетки, блондинки в коже по сто долларов за час. Отбоя от клиентов нет.
– Нижайше прошу прощения, – униженно сказал Максимов. – Рабская привычка ходить на цыпочках.
– Не оправдывайтесь. – Светлана, покряхтывая, установила груз в наивысшей точке, замкнула запор и отдышалась. Но осталась возлежать на «гильотине» – рисуясь крутыми чреслами под коротенькими шортами. – Эта дура-меланхоличка все еще там?
Максимов сообразил, что имеется в виду Катя, прозябающая на пеньке.
– Там, – кивнул он. – Ждет, пока вы наиграетесь. А чего же так неласково по отношению к близким подругам, Светлана?
– В гробу таких близких, – поморщилась блондинка. – Выскочка провинциальная… (последние слова произнеслись очень тихо, но Максимов на слух не жаловался). – Пусть сидит, долго ей еще там сидеть… Сами-то чего хотели? – Перевернутая блондинка смотрелась очень импозантно и картинно – насколько вообще может картинно смотреться перевернутая полуобнаженная блондинка. – Учтите, я скоро встану и пойду в душ. Если есть желание потереть мне спинку…
«А заодно стащить ремень и отходить по заднице, – подумал сыщик, – пока кровь не заиграет».
– Заманчивое предложение, – улыбнулся Максимов. – От него трудно отказаться.
– А вы все-таки попробуйте.
– Хорошо, я попробую. Скажите, Светлана, Алина с вами вечером общалась?
Девушка смутилась и как-то воровато стрельнула по сторонам глазами.
– Нет, а что?
Максимов молчал.
– Скажите же что-нибудь, – разозлилась блондинка.
– Скажу, – проговорил Максимов. – Тяжела и неказиста жизнь бездарного артиста. Хорошо сказал? А теперь начистоту, Светлана. Я же не предъявляю вам вздорных обвинений.
– Еще чего не хватало, – испугалась девушка. – Алина такого нам вчера наговорила – и тихушницы мы, и твари неблагодарные… Поймала меня в туалете и так посмотрела… я шорты не застегнула, пулей умчалась… А потом в бараке – я как раз полотенце искала, никого рядом не было – она шасть в дверь и давай допытываться, что я делала прошлой ночью, когда привидение увидала. Мол, какое оно было и как я себя вела….
– А вы начистоту ей объяснили, что со зрением у вас по ночам туго, но со страхом нормально, испугались, побежали к двери, а Соня вам все пятки отдавила?
– А как вы узнали? – изумилась блондинка. – Да, примерно так и было. Только я уже не уверена – Соня ли мне пятки отдавила?.. Да что вы все докапываетесь? – блондинка вспыхнула.
– Уже ухожу, Светлана. – Максимов приподнял воображаемую шляпу. – Не советовал бы вам до бесконечности занимать тренажеры. Уступите Кате – пока у нее терпение не лопнуло.
Соня резко вошла на кухню, когда Максимов стоял у холодильника и питался остатками ветчины, привезенной Ольгой Юрьевной. Он вздрогнул, невольно приняв оборонительную стойку. Недожеванное мясо перекочевало за щеку. Соня явно была не в духе. Обезьянья мордашка источала недовольство. Однако посылать в нокдаун опешившего сыщика она пока не спешила.
– Вы один? – спросила Соня, впившись в него колючими глазами.
Максимов машинально глянул под стол.
– Один.
– Скажите, – перешла без обтекаемостей к сути дела девица, – лунатичка и Алина – это одна и та же фигура?
– Одна, – отталкивая ветчину, стремящуюся попасть в ротовую полость, признался Максимов.
– Это ваши подозрения или доказано?
– Доказано.
Мартышечья мордашка расслабилась.
– Фу, я так и думала… Извините, если напугала вас внезапным вторжением. Я видела, как вы пошли на кухню. А скажите, – Соня повторно натужилась, – вы уже знаете, кто убил всех троих?
– Не знаю, но догадываюсь. – Максимов изучал лицо девушки, и от внимания не укрылось, как на последних словах дрогнула шейная жилка. – Но могу и ошибаться, – поспешил в кусты Максимов. – Вы не верите в привидения, Соня?
– Я верю в страх, – угрюмо молвила спортсменка. – Можно не верить во что угодно, но когда видишь в темноте привидение, об этом забываешь. Потом я призадумалась, сообразила, что это был живой человек, да и вы подтвердили, но в ту минуту… Ничего конкретного не помню – бежала по проходу, ужас гнал…
Ознакомительная версия.
