Ознакомительная версия.
Каждое такое «посвящение» заканчивалось в лучшем случае несколькими переломами — но традиция сохранялась. Хоть какой‑то выброс адреналина — это раз, будущие властелины мира должны уметь не бояться риска, опасности и боли — это два.
Кай, разумеется, в этом кретинизме не участвовал, но не один раз видел во время своих прогулок карабкающихся вверх парней и девушек. И срывающихся вниз с немалой высоты — тоже.
Да и сам он любил иногда постоять на вершине этого выступа — вид оттуда открывался великолепный.
Потому что высота Карандаша — не меньше ста метров. А площадь — от силы метра три в диаметре. И там, на вершине, казалось, что ты паришь в воздухе.
Попасть на этот выступ можно было вполне комфортно — с горой он соединялся пологой широкой перемычкой. И оказалось, что Карандаш облюбовали не только придурочный молодняк, но и повернутые на науке изобретатели. Экспериментаторы хреновы! Если Земля когда‑нибудь и погибнет, то только благодаря «научной любознательности» высоколобых психов. Один их адронный коллайдер чего стоит! Подложили под Европу мину замедленного действия и усиленно раздувают фитиль под ней! «Частицу Бога», видите ли, отыскать хотят! Или еще круче — механизм образования черных дыр! И успокаивают — так мы же ма‑а‑аленькую дырочку создадим. Ага. А вы знаете, как потом остановить рост этой дырочки? Чтобы она не всосала в себя сначала Землю, а потом и всю Солнечную систему? Хорошо хоть, что этот их коллайдер не работает. Хоть какая‑то польза от ученых Западного подразделения «Аненербе», в непосредственной близости от пещер которого проходила часть этого гигантского бублика.
Задыхаясь больше от ярости, чем от быстрого бега, Кай помчался к Карандашу. Если эта ученая тварь причинит вред Локу…
Хотя он уже причинил, вырубив пса почти на сутки. Поэтому Кай и не слышал собакевича. А теперь — слышит. Там всего понамешано — и страха, и злости, и боли, и неудержимого желания перегрызть стягивающие лапы веревки, и отчаянной надежды на появление хозяина…
Но вот Лок, кажется, почувствовал приближение ДРУГА. И взвыл так громко, так радостно, что Кай невольно улыбнулся:
— Да‑да, парень, это я. Теперь все будет хорошо, я уже близко.
Он действительно уже почти добежал до подножия Карандаша, где едва не налетел на смотревшего вверх еще одного технаря‑подельника, имени которого он не помнил.
Увлекшийся экспериментом тип не замечал никого и ничего вокруг — из‑за плотной плащ‑палатки и темных очков на пол‑лица экспериментатор имел сейчас так называемое тоннельное зрение, направленное вверх, где возле судорожно извивающегося на самом краю связанного пса стоял главный изобретатель, Дитрих. Он держал в руках небольшой плоский прибор, формой и размерами напоминавший нетбук, и что‑то регулировал на панели прибора.
— Ну что, ты скоро там? — прокричал снизу его помощник. — У меня уже глаза слезятся от солнца, даже очки не помогают!
— Погоди ты! — отмахнулся Дитрих. — Если я снова ошибусь, животное подохнет! Он и так уже переломал все лапы и, похоже, ребра. Тяжелый, зараза, я неправильно вес определил. Надо было не на глаз, а точно взвесить!
— Ага, и на чем? Наши лабораторные весы рассчитаны на десять килограммов, и…
Договорить он не успел — клацнув зубами, начал медленно заваливаться набок. И вовсе не от ментального удара, а от самого обычного, наотмашь по челюсти. А потом ему добавили ногой по ребрам. И заполировали тычком в висок, чтобы отрубился надолго.
Да, можно было ударить ментально. Но Кай, услышав о травмах пса, озверел. Он даже зарычал, нанося удары. А когда безымянный (для него) тип потерял сознание, Кай медленно поднял пылающий фиолетовым взгляд вверх.
И встретился с взволнованным — но и только — взглядом Дитриха. Никакого страха, лишь раздражение и недоумение:
— Кай, что ты творишь? Ты ведешь себя, как дикарь с Гондваны! Зачем ты изувечил Вольфа?
О, это был Вольф. Ну и фиг с ним.
— Медленно, не делая лишних движений, отойди от моего пса и спускайся вниз, — хрипло произнес Кай, концентрируя всю ментальную мощь для удара. — И тогда я накажу тебя не очень сильно. Хотя все будет зависеть от тяжести травм Лока.
— А я все пытался вспомнить — как зовут этого зверя? — пробурчал Дитрих, снова сосредоточившись на дисплее прибора. — Слушай, а ты знаешь его точный вес? Тогда я гарантирую, что на этот раз все пройдет нормально, и дополнительных переломов у животного не будет.
— Ты что, не слышишь меня? — брякнул металлом приказа Кай. — Ты хочешь стать овощем?
— Ой, да ладно тебе! — Дитрих, не отвлекаясь от прибора, поднял левую руку, на которой был надет точно такой же браслет, как у Греты. — Можешь сколько угодно сверлить меня глазами — мне все равно. От ментального воздействия я защищен, а для физического тебе надо подняться сюда. Но ты не успеешь, — торжествующе объявил он. — Я откалибровал настройку, и теперь можно продолжить эксперимент.
И он ногой столкнул затихшего было пса со скалы.
Страдальческий, захлебывающийся визг, и тяжелое тело стремительно понеслось вниз.
Кай рванулся к подножию Карандаша, надеясь поймать друга, и в следующую секунду застыл от изумления.
Несущееся вниз тело вдруг словно упало на невидимую подушку и начало плавно, как парящая пушинка, спускаться.
Где и легло прямо у ног Кая…
— Получилось! — возбужденно заорал Дитрих. — Ну, что ты теперь скажешь? Разве это не стоило жизни какой‑то собаки? Теперь я и сам попробую спрыгнуть, с моим антигравом мне ничего не страшно! Я буду летать! Летать!!!
И он лихорадочно начал перенастраивать прибор, совершенно забыв о Кае.
А тот опустился на колени перед жалобно поскуливающим псом и начал осторожно распутывать веревки:
— Ничего, парень, потерпи. И не такие раны лечили, верно? Но придется, конечно, полежать, пока кости не срастутся.
«Больно».
— Я знаю, потерпи.
«Злой. Плохой. Делать боль».
— Он больше не будет.
— Буду! — раздалось сверху. — Очень даже буду! Я — гений! Теперь можно рассказать об антиграве Президиуму! Эге‑ге‑гей!
И впавший в полный неадекват Дитрих шагнул со скалы, прижав к груди прибор.
Кай очень надеялся, что псих разобьется, но нет — тот парил в воздухе точно так же, как за несколько минут до него — Лок. И орал от восторга маршевую песню Третьего рейха.
Не забывая при этом глумливо показывать Каю защитный браслет. А когда до земли осталось не больше трех метров, Дитрих вытащил из кармана куртки еще и парализатор:
— Это так, на всякий случай, чтобы ты глупостей не наделал сейчас. А потом ты успокоишься, тем более что псина твоя почти не пострадала, и поймешь, ради какой великой цели смог быть полезным этот никчемный зверь! Так что не дергайся и дай мне уйти. Кстати, надо охрану вызвать, пусть беднягу Вольфа к врачу отнесут. Неслабо ты его отделал!
— Скоро ты ему позавидуешь, — холодно произнес Кай, чувствуя покалывание в висках от скопившейся там колоссальной мощи.
— Ой‑ой‑ой, — продолжал кривляться Дитрих, став, наконец, на землю. — Брасле‑е‑ет. Не забыл? Ладно, ты, я вижу, совсем не хочешь ничего понимать. Придется тебя нейтрализовать, а Грете я все потом объясню. Очухался же ты один раз, очухаешься и снова.
И он направил парализатор на Кая.
Вернее, собрался направить. Потому что вдруг почувствовал, как браслет на руке мгновенно раскалился, причем так сильно, что кожа под ним пошла волдырями.
А потом…
Потом на разум обрушился чудовищный удар, превращая его, разум, в булькающее месиво, в котором утонули накопленные знания, интеллект, способность мыслить…
— Амням, — обиженно произнес Дитрих, переведя опустевший, стеклянный взгляд на руку. — Вава! А‑а‑а‑а!
И, прижав покрытое волдырями запястье к груди, горько расплакался, икая и пуская сопли.
— Сам виноват, — дернул щекой Кай, подбирая с земли антиграв. — Не надо было красть Лока. И провоцировать меня. Так, теперь подчистим память Вольфа, потом на очереди Гюнтер и… кто там еще знает об испытаниях антиграва? Этого прибора нет. Нет и не было никогда. А нам с Викой он пригодится. Я чувствую это.
Он так устал, что, наверное, забыл запереть за собой дверь. Сил хватило лишь на то, чтобы доволочь ставшее неподъемно каменным тело до кровати и свалиться, не раздеваясь. Но заснуть он не успел — дверь вдруг словно взрывом отбросило к стене, бедняга грохнулась спиной о камень и страдальчески вскрикнула.
— Ты что, окончательно свихнулся?! — заорала влетевшая в комнату Грета.
Вид у Председателя Президиума Восточного подразделения «Аненербе» оставлял желать лучшего. Ну хоть чуть‑чуть лучшего — такой взъерошенной и неопрятной Кай мать еще не видел.
Наспех наброшенный на длинную фланелевую ночную сорочку халат был кое‑как перехвачен поясом от другого платья, обычно туго стянутые в гулю светлые волосы свисали длинными лохматыми прядями, на лице виднелись остатки наспех стертой косметической маски — Грета явно собиралась ложиться спать. Она никогда раньше не позволяла себе появляться перед кем бы то ни было в подобном виде.
Ознакомительная версия.
