— Денис, дело в том, что после четырех и аж до шести с чем-то вечера даже на таком вокзале, как Казанский, некоторое затишье. Я узнавал, помимо ижевского поезда есть еще один — на Ульяновск, и это все.
— Решай сам, — ответил Грязнов-младший, помолчав. — Но учти, если девица и впрямь такая хитрюга, как мы думаем, ни на один из поездов Казанского она наверняка не села — просто путала следы. А у меня, к твоему сведению, людей и так не хватает.
— У нас их всегда не хватает, — заметил Филя, — как только на горизонте возникает твой дядюшка вкупе с господином Турецким, не замечал?
— Ну, ладно. — Денис снова вздохнул, поскольку возразить ему было, к сожалению, нечего. — Но тебе и так, и так придется лететь в Москву, не спуская глаз с нашего клиента. Насчет Ульяновска ты меня, считай, убедил, но туда полетит Сева Голованов. Ты прав, проверять придется все…
С Ниночкой Фроловой Агеев расстался возле гостиницы. Девушка почти полностью успокоилась и распрощалась с ним с улыбкой. А вот Филя почему-то как раз наоборот — ощутил внезапное и ничем не объяснимое беспокойство, причины которого никак не мог уловить.
— Вы сейчас домой? — поинтересовался он, все яснее чувствуя тревогу.
— Ну да! — Она улыбнулась. — Завтра рабочий день, мне еще нужно кое-что сделать… Спасибо вам огромное, Филипп!
— Может быть, вам лучше… — Он замолчал, сам не зная, что именно собрался ей посоветовать. Возможно, в соответствии с письмом Дианы и впрямь пожить пару недель у какой-нибудь подружки? Но Нина сразу сказала Филе, что никаких подружек у нее нет. Во всяком случае, таких, у которых можно пожить. Потому он и забрал девушку с собой в гостиницу.
— Что — лучше?
— Да нет, это я так… Счастливо вам!
— И вам тоже. — Она круто развернулась и торопливо двинулась через площадь, не дожидаясь, когда Агеев сядет в ожидавшее его такси.
Понять причину овладевшего им беспокойства Агееву предстояло уже в самолете, когда он обнаружил, что один из охранников Сопла остался в Ижевске… С какой целью — гадать не приходилось. И что-либо предпринимать было явно поздно…
Октябрь 2004 г. — декабрь 2004 г. Адвокат
1
За два месяца до своей гибели Вениамин Кротов, студент физмата МГУ, весьма продвинутый программист, подрабатывающий в одной из хорошо известных на компьютерном рынке фирм, и ближайший друг Дианы Гродневой, собирался жить долго и хорошо.
«Хорошо» означало в первую очередь безбедно, хотя, если вдуматься, что такое бедность, Веня, или Веник, как называли его большинство приятелей, отродясь не знал. Однако, начиная лет примерно с четырнадцати, Вениамин Кротов неотступно мечтал не просто о деньгах, а о деньгах по-настоящему больших. Каким образом они у него появятся — представлял он смутно, зато ясно и четко знал, для чего именно ему, Вениамину Кротову, эти деньги нужны. Дело было не только в том, чтобы жить в свое удовольствие, не считаясь с расходами. Прежде всего деньги являлись для Кротова символом свободы, жажда которой с годами становилась все острее. Свобода же должна была начаться с полного освобождения от зависимости, оковы которой наложил на Вениамина его собственный отец.
Сергея Степановича Кротова, «проклятого папашку», как называл его про себя Веня, он боялся и ненавидел тоже примерно лет с четырнадцати. Именно тогда случилась история, воспоминание о которой все последующие годы неизменно приводило Веню в бешенство.
Дни стояли праздничные — то ли ноябрьские праздники, которыми начинались школьные каникулы, то ли майские. Веня и двое его приятелей-одноклассников впервые решили отметить данный факт «по-взрослому». Соединив свои довольно скудные сбережения, они наскребли сумму, которой еле-еле хватило на бутылку самой дешевой водки. Уговорили ее в тесной, провонявшей потом раздевалке школьного спортзала.
То ли водка оказалась поддельной, то ли просто так подействовала на пацанов с непривычки, только как он добрался домой, во сколько и в каком виде, Веня решительно не помнил. Зато навсегда запомнил утро после тяжкого и тошнотворного пробуждения. Ему тогда здорово не повезло: Сергей Степанович, большую часть своей жизни проводивший на полигонах и в командировках то сибирских, то дальневосточных, оказался дома. И с сыном разобрался по-своему, как выразился сам, по-солдатски. Проще говоря, проклятый солдафон-папаша, дождавшись Вениного похмельного пробуждения, несмотря на рыдания жены Ольги Петровны, самым позорным образом высек сына по голой заднице, спустив с того трусы и зажав Бенину голову между собственных ног… Высек своим ремнем с пряжкой — до крови, так, что тот не меньше недели мог только ходить или лежать на боку, но никак не сидеть…
И если до этого случая Вениамин был к отцу просто равнодушен, то после действительно возненавидел его. Тем более что с тех пор, несмотря на то что пьяным сына генерал не видел больше ни разу, контроль над ним Сергей Степанович ухитрялся осуществлять и дистанционно, с помощью карманных денег, выдавал которые Вениамину в смешном количестве. Конечно, мягкая и сердобольная, в отличие от мужа, Ольга Петровна, как могла, экономила на хозяйственных расходах, подсовывая своему единственному и горячо любимому чаду тайком от отца какие-то жалкие гроши, а главное, всячески покрывая его от генерала — благо, дома тот по-прежнему бывал редко. А покрывать было что: если бы Сергей Степанович, к примеру, узнал, что любимым развлечением сына давным-давно стали ночные клубы или что в его отсутствие Вениамин частенько не ночует дома, а свою зарплату тратит исключительно на себя, не давая матери ни гроша, он, пожалуй, не постеснялся бы повторить ту памятную экзекуцию. Тем более что и по сравнению с вполне взрослым, но худосочным Вениамином генерал был настоящим силачом и справился бы с тем запросто…
Что касается Ольги Петровны, она обожала не только сына, но и мужа, и сердце ее буквально разрывалось между двумя мужчинами, которым она посвятила свою жизнь. Нельзя сказать, что Ольга Петровна не понимала, что покрывать Венины грешки — не самый лучший способ решить семейные проблемы. Однако у нее имелось свое оправдание: генерал находился на столь ответственной государственной должности, что расстраивать его было ни в коем случае нельзя! Да и что такого страшного, в конце концов, делает Венечка?.. Нынче вся молодежь так живет — и ничего… Как жаль, что мужу этого не объяснишь, уж очень строг он по отношению к сыну. И всегда был строг.
В свое время Ольга Петровна, обнаружив, что муж, во всяком случае, с ее точки зрения, любит их единственного ребенка недостаточно горячо, категорически отказалась рожать второй раз, хотя генерал на этом настаивал. Это был единственный случай в их жизни, когда Сергею Степановичу не удалось настоять на своем. Ольга Петровна с болью в душе осознавала, что мужу его собственный сын не нравится: не нравится ему унаследованная Венечкой от бабушки ангельская внешность, не нравится неспособность сына к спорту, исключающая возможность сделать из единственного наследника такого же блестящего офицера, как его отец.
С тем, что Вениамин после окончания школы поступил в университет, а не в военное училище, Сергей Степанович смирился только потому, что, будучи человеком трезвым и здравомыслящим, не мог не видеть и не осознавать катастрофического положения, в котором находилась российская армия. Конечно же, в первую очередь ей необходимы были образованные, умные, молодые офицеры. Но его сын — генерал осознавал с горечью и этот факт — таковым не мог стать никогда… Зато радость Ольги Петровны после поступления Венечки в МГУ была безмерна: последнее, чего могло желать ее материнское сердце, — так это опасной профессии для любимого ребенка. Привыкшая к постоянным тревогам за мужа, она и думать не могла о том, что вот так же ей придется переживать и за сына.
Весь этот расклад Вениамин понимал очень хорошо и использовал его, где только возможно, в собственных целях. Однако к цели главной — к большим деньгам, несмотря на довольно приличный оклад на фирме, где он работал, и на то, что мать на этот оклад не посягала, предпочитая врать и выкручиваться перед отцом, это никак не приближало. До тех пор, пока в жизни Вениамина Кротова не появилась Диана…
Вечер накануне их знакомства Веня решил провести в «Техасе»: этот клуб был для него дороговат, но, во-первых, нравился ему больше других, в том числе и из-за «девочек», которые все, как одна, своих денег стоили. Во-вторых, он только что получил на фирме зарплату и находился, следовательно, при деньгах. Едва Вениамин расположился у стойки бара, дабы за коктейлем решить, как именно провести сегодняшний вечер и ночь, как к нему подкатила Элька — давняя знакомая, частенько ублажавшая Веника в одном из самых дешевых кабинетов клуба. На Эльку его сегодня не тянуло, и он совсем было собрался ее об этом проинформировать, как та заговорила и сказала нечто, на первый взгляд дикое — во всяком случае, в стенах «Техаса»:
