сама, при помощи своего ума и способностей. Очень странная история.
– Так надо же в полицию обратиться! – округлила глаза Жанна Николаевна. – Мне Татьяна Александровна вчера говорила, что Оли на физкультуре не было, но я не знала, что она и другие уроки не посещала! Правда, куда смотрит ее мать? Тревогу бить надо, вот что!
– Или больницы да морги обзванивать, – вздохнула Ольга Васильевна. Сейчас она перестала пытаться выглядеть строгой и неприступной Снежной королевой, даже лицо ее стало, если так можно выразиться, человечнее. – У меня-то своих детей нет, но я представляю, в каком состоянии сейчас мать девочки…
– А другие ученики, они не пропадали? – спросила я.
Жанна Николаевна пожала плечами.
– Да как вам сказать… Конечно, прогуливают все, особенно в одиннадцатом «Б». Точнее, сейчас-то они вроде как ходят на уроки, но годом раньше постоянно то всем классом с урока сбегали, то так кто-нибудь не приходил. Да во всех классах учиться не любят, домашнее задание не делают. Стараются, наверно, только младшие классы, потому что их родители контролируют, да лишь некоторые товарищи из учеников постарше.
– То есть раньше подобного не было, – заключила я.
Обе мои собеседницы неопределенно пожали плечами.
Прозвенел звонок, прервавший наш разговор. Ольга Васильевна заявила, что ей пора на урок, с неторопливым спокойствием пожелала нам удачного дня и вышла из кабинета. Жанна Николаевна допила свой чай (похоже, она постоянно пила чай в учительской), взглянула на часы мобильного телефона, коротко бросила:
– А, у меня ведь тоже сейчас урок… То ли девятый «А», то ли девятый «В». Неучи…
– Вы не боитесь опоздать? – удивилась я, вспомнив слова Марины о том, что мне надо быть в кабинете до начала моего занятия.
Жанна Николаевна снисходительно посмотрела на меня и с усмешкой произнесла:
– Учитель не опаздывает, учитель задерживается. По уважительной причине. А опаздывать нельзя ученикам. Ну да ладно, всего вам хорошего, Татьяна Александровна!
И с этими словами она так же степенно, как и ее коллега несколькими минутами ранее, покинула учительскую.
Я некоторое время посидела в кабинете, надеясь, что кто-нибудь из учителей сюда пожалует, однако все преподаватели, очевидно, вели свои уроки. Я почувствовала, как от голода мой желудок начинает издавать не слишком приличное урчание, поэтому отправилась в столовую на свой законный бесплатный обед. Хотя я бы с большим удовольствием заплатила за еду – не привыкла я вот так питаться бесплатно, тем более зная, что моя работа в школе – дело временное, совсем скоро, надеюсь, я смогу уволиться из учебного заведения.
В столовой, как и вчера во время моего визита, было пусто. Ни учеников, ни преподавателей не было, Ирина дружелюбно поздоровалась со мной и радостно объявила:
– Нам как раз сегодня принесли ведомости, теперь вы можете, как и другие учителя, питаться бесплатно! Правда, два раза – это только по пятницам и субботам, когда вы работаете до вечера…
– Да, мне Марина Юрьевна тоже сказала, – улыбнулась я. – Но я готова и заплатить за обед, я считаю, что раз мне еда нравится, то не слишком вежливо пользоваться льготами. В конце концов, я представляю, какой это адский труд – работать на кухне шесть дней в неделю. Вы ведь постоянно с Анной Семеновной в школе? Или у вас есть сменщики?
– Нет, что вы! Мы вдвоем, больше поваров нет. Но вы не стесняйтесь, у нас все учителя бесплатно питаются, никому и в голову не приходит платить за еду! Учитывая невысокую зарплату в школе, вы имеете на это полное право!
– Ну как скажете, – вздохнула я. – Можно сейчас пообедать?
– Конечно-конечно! – воскликнула Ирина. – Мы знаем, что учитель физкультуры может обедать не в положенное время, потому что вы физически не можете попасть на обед, если у вас шестой и седьмой уроки. Так что проходите, сегодня на первое рассольник, а на второе – гречка с подливкой и курицей!
– И почему старшеклассницы так нос воротят от столовской еды? – удивилась я. – Насколько мне известно, и супы, и гречка считаются диетическими продуктами!
– Ой, да этим девицам только бы повод был на кого-нибудь наорать! – махнула рукой повар. – Мы с Анной Семеновной к этому привыкли, даже внимания не обращаем. За исключением вопиющих случаев…
– Как тот, что с Олей Золотовой? – Я обрадовалась, что Ирина сама заговорила на интересующую меня тему. – И часто вы такое замечаете?
– Ой, только это между нами, ладно? – понизила голос женщина. – Скажу вам честно, мне очень жалко Олю. По-моему, ни над кем в школе так не издеваются, как над ней. Но случай с булкой в супе это, конечно, из ряда вон выходящее. Раньше над девочкой постоянно смеялись, передразнивали, как она ест, обзывали… Бедный ребенок!
– А вы знаете, что Оля пропала? – спросила я.
Ирина округлила глаза.
– Как пропала? Вы что такое говорите?
– Она не приходит на уроки в школу, – пояснила я. – И вы, наверно, замечаете, что ее нет в столовой, верно? Девочка не появляется с той пятницы, так мне сказала учитель по физике Ольга Васильевна.
– Может, она заболела? – предположила Ирина. – Я-то думала, что Оля в столовой не обедает потому, что не хочет слышать лишний раз насмешки. Мало кому понравится, когда во время еды над ним смеются и потешаются, мне бы вообще кусок в горло не лез…
– Дома Оли тоже нет, – продолжала я. – Удивительно, что вам об этом неизвестно. Да и вообще, почему-то мало кого из учителей волнует отсутствие медалистки… Я-то думала, что, если произошло такое, все на ушах должны стоять, а получается, что об исчезновении Оли знаем я да Ольга Васильевна…
– Вот ведь Курчакова гадина! – воскликнула Ирина. – Ой, то есть я этого не говорила… Случайно вырвалось, не берите в голову…
– Успокойтесь, я ничего не скажу, – заверила я повара. – Курчакова – это ведь классный руководитель одиннадцатого «Б», верно? Вы думаете, она как-то замешана в исчезновении Оли?
– Нет-нет, ничего такого я не думаю! – оправдывалась женщина. – Марина Павловна – замечательный педагог, она отлично знает свой предмет…
– Ирина, поверьте мне, пожалуйста, – медленно проговорила я. – Я ни в коем случае не собираюсь ничего никому говорить. Портить отношения
