у Акламина, он знал, не очень все продвигалось. Козырь. Козырь. Но где и на чем его зацепить, решения не находилось.
Похищение Ольги ударило как обухом по голове. Казалось, неудачи наваливаются на него одна за другой. Ведь охранников прикрепил к ней опытных, побывавших в переделках. Ан нет, результата хуже не бывает. И так, пребывая в полном расстройстве, накинув на плечи осеннюю утепленную короткую куртку, поехал в больницу к Глебу. Был поздний прохладный вечер, время от времени с неба сыпались нудные, противные, холодные капли дождя.
Обычно в этот час Ольга уезжала от Глеба домой. Сегодняшнее ее отсутствие, молчание телефона обеспокоило Корозова. Он позвонил Фокину, и тот ошарашил известием, что Ольга не появлялась у него. Также сообщил, что возле его офиса сегодня были какие-то разборки со стрельбой и с трупами. Но у него весь день дел по горло и ему некогда было вникать в то, что там произошло. Завтра постарается узнать. Глеб стал звонить Исаю, но в эту минуту дверь в палату открыл он сам. Наткнувшись на мрачный взгляд Корозова, Исай остановился в дверях. Ему не надо было ничего говорить, Глеб по его лицу сразу понял, что что-то произошло.
— Что? — выдохнул он, привставая с постели, сунул ноги в тапочки, сорвал со спинки стула халат и натянул на себя.
Ответ Исая был коротким. Глеб сжал кулаки и заходил по палате. Все. Это был конец его лечению. Никакие раны на себе его больше не интересовали. Мускулистое тело напружинилось и, казалось, бинты затрещали. Походка обрела всегдашнюю твердость. Лицо стало суровым и решительным. Остановился, наливаясь внутренним взрывом, упругим голосом спросил:
— Где твоя машина? — и пошел из палаты. Полы халата полетели на две стороны.
Торопливо отступив от двери, Исай громко напомнил:
— Переодеться, Глеб!
Застопорившись, Корозов глянул на себя в халате и тапочках на босу ногу, повернул лицо к вешалке в углу палаты, где висели, приготовленные заранее Ольгой, белая рубашка, галстук и костюм. Под ними стояли туфли с вложенными носками. Неохотно, точно у него не было времени на переодевания, согласился:
— Ладно, давай! Помоги! — сбросил с себя халат, оставшись в трусах, бинтах и тапочках, потянулся к рубахе.
Засуетившись, Исай помог Глебу переодеться. После чего вдвоем вышли из палаты. Охранники у двери напружились. Больные в коридоре расступались под решительным напором Глеба. Проходя мимо маленькой тоненькой медсестры, которая больше походила на школьницу, нежели на работницу больницы, Корозов бросил ей:
— Передашь врачу, что я выздоровел! Сам себя выписал!
Ничего не понимая, медсестра, часто моргая длинными ресницами, глянула на него, на Исая, на охранников, растерянно обронила:
— Так ведь вы же не доктор. Вы же не можете.
По щеке Глеба пробежала нервная морщинка:
— Сегодня мне все можно!
Медсестра заморгала еще больше, провожая всю группу неуверенным взглядом. А потом сорвалась с места и побежала к врачу.
Уже сидя в машине, Глеб спросил:
— Ты Акламину сообщил?
В ответ Исай кивнул, не произнеся ни одного слова. Набрав номер Аристарха, Глеб сдержанно проговорил:
— Я выписался из больницы, Аристарх! Думаю, ты уже догадался! Я найду этого негодяя, чего бы мне это не стоило! За Ольгу ему не расплатиться со мной! Я разорву его!
Воинственность Корозова напрягла Акламина. Глеб явно не понял цели похищения Ольги, и, несомненно, совсем не думал о собственной безопасности. Впрочем, ожидать иного от Глеба не приходилось. За Ольгу он готов отдать жизнь. Теперь следовало ждать реакцию Козыря. Такой поворот событий прибавлял Аристарху головную боль. Без того Козырь опережал своими действиями. Следующий его шаг мог быть еще неожиданней. Хотя понятно, что он будет нацелен на Глеба. Но где и когда ставить капканы? А главное, из какой щели выползает этот преступник? В каком месте искать Ольгу? Мгновенно прокрутив все это в голове, Акламин, зная характер Глеба, не стал переубеждать его, однако потребовал, чтобы тот был предельно осторожен и держал связь с ним.
Поморщившись, Корозов отключил телефон и погрузился в себя. Некоторое время ехал молча. От мыслей его не отвлекали ни вечерние огни фонарей за стеклами авто, ни свет фар других машин на дороге, ни свет окон в домах по сторонам улицы, ни мерзкая, просто отвратительная погода с промозглым ветром, метущим желтые листья по асфальту. В голове была только Ольга. Словно очнувшись, он набрал номер ее телефона. Абонент недоступен. Глеб глянул на затылок Исая, сидевшего за рулем. Положил руку ему на плечо, проговорил:
— Вот что, Исай! Меняем тактику. Чтобы найти, где логово этого подонка, и где он держит Ольгу, надо заставить его пренебречь осторожностью! Для этого отменяю всю охрану возле себя! Чем больше охранников, тем осторожнее он будет действовать! Отсутствие охраны развяжет ему руки! И он проколется! Должен проколоться!
— Но ведь это опасно для тебя, Глеб, — заметил Исай.
— У него Ольга, Исай! — оборвал Корозов. — Для меня это сейчас важнее всего! Освободить ее — твоя первая задача! Обо мне говорить будем потом.
— Хорошо, — отозвался тот.
Снова достав из кармана телефон, Глеб набрал номер Фокина, услышал, что Борис находится у себя в офисе, договорился о немедленной встрече и распорядился Исаю, чтобы тот развернул машину.
Чуть раньше Хичков метал гром и молнии, узнав, что погиб Палаш. Тот был его правой рукой, его тенью, единственным человеком, на которого он всегда мог положиться. Потерять Палаша для него было равнозначно потере половины себя самого. Хичков менял сигарету за сигаретой, делал затяжку за затяжкой, шумно выдыхая дым изо рта. При этом чуть отвислая нижняя губа на щекастом лице заметно подрагивала. Негромко резко отчеканил своим голосом:
— Кто? Я хочу знать — кто это сделал? — втянул в себя воздух и бросил под ноги сигарету.
Холодный ветер рвал полы его расстегнутой куртки, раскачивал деревья, срывая желтые листья, унося с собой по асфальту и прибивая к пожухлой траве. Казалось, огни фонарей покорны воле ветра и тянутся вслед за листьями. И будь они способны существовать без светильников, покатились бы, как перекати-поле туда, куда дует ветер. Волосы Вадима на ветру вставали дыбом. Он изредка поправлял их, и пристально смотрел, не моргая, на троих подручных, стоявших перед ним. За спиной у него был красиво оформленный вход в ресторан, сверкающий ярким светом, из которого Вадим вышел за несколько минут до этого, вызванный звонком одного из подручных. Под ногами — тротуарная плитка, по сторонам — деревья, наполовину без листьев, и зажженные фасонные фонари.
Троица перед Хичковым потупилась, пожимала плечами,
