- Я ж говорю - дела якобы с нами вертеть. Я сегодня с Москвой связался, думал, может быть, из ихних паханов кто нас на вшивость решил проверить.
- И чо в Москве?
- Чо, чо... Ничо. Офоршмачился я. Там говорят - не знаем, не слыхали.
- Так чего это он так?
- Может, подстава ментовская, может, на понт решил взять. Он же в бегах, мозги кипят, плавятся... А может - и нет, - авторитет поджал губы. - Не исключено, расчет у него хитрый. Чтобы мы его под себя подписали... Въезжаешь, Кубик?
- Въезжаю, - вяло ответил водитель по кличке "Кубик", хотя на самом деле наверняка не понял глубины мыслей босса.
- Вот что, - Титенков приоткрыл дверцу, - я домой иду, а ты рви к Никите, он с ним вчера в "Маке" тер, сказал ему, чтобы валил из города... Проследите, чтобы действительно свалил. И не забудь - завтра стрелка, передай пацанам, которых увидишь. Надо с гавриловскими перетереть. А если нет - придется на понятия ставить. Все, хватит беспредел тут терпеть. Ну, пока, завтра увидимся...
Дом, в котором обитал Титенков, находился в престижном районе, но тем не менее никогда не отличался чистотой и комфортом. В подъездах, сидя на подоконниках, постоянно бренчали на гитарах сексуальные юноши, щупая прыщавых девиц за интимные места; алкоголики из окрестных домов периодически заходили сюда остограммиться, тем более что магазин с винно-водочным ассортиментом был как раз напротив. Некоторые из них, приняв русскую дозу водяры и не рассчитав сил, случалось, падали, засыпали прямо на загаженном, заплеванном полу; кодовые устройства на подъездных дверях мало помогали.
Вот и на этот раз, поднявшись на один пролет лестницы, Ржавый заметил лежащего на холодном цементе очередного отдыхающего - невысокого и, как показалось ему, мелкого и тщедушного. Трехдневная небритость, заношенная одежда, обувь со следами подсохшей грязи, под боком бутылка из-под бормотухи...
Словом, типичный бомж. Авторитет брезгливо поморщился и, ткнув носком ботинка в безжизненное тело, приказал:
- Вставай, чертила, и вали отсюда на хер!
Тот приподнялся, недоуменно посмотрел на подошедшего и, промычав нечто нечленораздельное, вновь свалился ему под ноги.
- Извини, мужик, я отдыхаю, - пробормотал алкаш. - Щас просплю - и домой пойду.
Ржавый побагровел. По всему было видно, что он не привык, когда с ним разговаривают подобным тоном.
- Слышь, козлина, вали на хрен отсюда, - ласково посоветовал он.
Однако алкаш совершенно неожиданно ответил:
- Да сам ты катись... Ты чо - мент, чтобы меня учить?
Выглядело странно, что человек, принявший прилично "на грудь", нашел в себе силы подняться, впрочем, не без помощи стеночки.
Татуированный оппонент отступил на несколько шагов назад - видимо, опасаясь, что этот урод своими грязными ручищами испачкает его дорогой костюм.
В этот момент их взгляды случайно встретились, и Титенков поймал себя на мысли, что этот маленький помойный бомж совсем не пьян: в Ржавого вонзился острый, совершенно трезвый, осмысленный и напряженный взгляд.
Последнее, что рассмотрел Иван Иванович Титенков в полутьме подъезда, - продолговатый предмет, неожиданно блеснувший тусклым серебром. Раздался негромкий хлопок - с таким звуком обычно лопается детский надувной шарик на первомайской демонстрации, и спустя мгновение невидимая, но мощная сила отбросила Ржавого к стене: на его белоснежной сорочке расплылось огромное алое пятно, которое быстро увеличивалось в размерах, и авторитет тихо, как в замедленной киносъемке, осел на лестничную площадку.
Ржавому, так и не дошедшему до дверей своей квартиры, не суждено было видеть, как странный алкаш, подойдя к нему, пощупал у него пульс и быстро стянул с себя грязную одежду, под которой оказался новенький спортивный костюм. Он швырнул на нее пистолет с самодельным картонным глушителем.
Бросив на мертвое тело быстрый взгляд, киллер, осторожно оглянувшись по сторонам, вышел из подъезда, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Отойдя метров десять, невысокий мужчина оглянулся по сторонам, стараясь найти дублеров, которые в случае чего должны были его страховать. Но улица была совершенно пустынна.
Солоник взглянул на часы - ликвидация заняла полторы минуты, ожидание не в счет.
Все оказалось не так страшно, как представлялось вначале. Никакого волнения, никаких переживаний. Легко - до страшного легко...
Немного замедлив шаг, Саша улыбнулся, но улыбка получилась слишком жесткой...
Наверное, не было в жизни Гены Гаврилова дня более удачного и радостного, чем тот, когда он узнал о смерти Ржавого.
Гаврила - стодвадцатикилограммовая туша, втиснутая в дорогой адидасовский спортивный костюм, - сидел в единственном городском казино, глядя на посетителей. Ходить в такие заведения в спортивном костюме никогда не считалось в Тюмени чем-то зазорным, а уж тем более предосудительным; если ты авторитет, если тебя знают, хоть в семейных трусах приходи нормально, коли тебя действительно боятся и уважают. Пусть козлы-бизнеснюги приходят сюда в клубных пиджаках с золотыми пуговицами! Нормальный человек никогда не наденет такие "кишки". Спортивный костюм с лампасами - своего рода визитная карточка, говорящая о его владельце многое.
Гена не играл, потому что выпил, а рулетка и карты, как известно, не любят пьяных. Авторитет просто не хотел портить себе настроение неизбежным проигрышем.
А радоваться было чему: получалось, что после смерти Ржавого Гаврилов становился полновластным хозяином всей Тюмени. Бизнесмены, которым пацаны Ржавого ставили "крышу", фирмы, с которых он имел постоянный доход, все это неизбежно переходило под юрисдикцию Гены. Он уже представлял нехитрую, но проверенную методику: наезд с последующим вопросом "кому платить будете? ", предложение платить ему, Гене, разборки с особо непонятливыми, вложение и дальнейшая прокрутка денег... Правда, люди Ржавого наверняка решат, что убийство авторитета - дело его рук. Могут начать мстить, может пролиться кровь...
Да уж ничего: денег и "пехоты" у него много. Менты и прокуратура из его рук кормятся, да и стволы наверняка тоже найдутся.
Конечно, непонятно, кто завалил Титенкова. Может быть, кто из своих говорят, по своей второй ходке Ржавый напорол "косяков", притом серьезных. Может быть, со свердловскими что не поделили - пацаны с Урала давно невзлюбили строптивого тюменца, к тому же - у них свой интерес к газовым и нефтяным делам.
Впрочем, теперь это уже неважно... Гаврила, щурясь на мягкий матовый свет огромного абажура, висевшего над столом зеленого сукна, улыбался своим мыслям. Неслышно шелестели карты, несколько раз, как показалось, над самым ухом звонил колокольчик, извещая о выигрыше.
Видимо, решив, что сыграть все-таки стоит и что даже небольшой проигрыш не испортит радужного настроения, Гена, взяв горсть разноцветных фишек, двинулся за свободный столик.
И тут же к нему подошла миловидная девушка лет двадцати пяти крупье.
- В "Блэк Джек", - отрывисто бросил Гаврила, оценивая барышню взглядом пресыщенного удава.
Крупье кивнула, храня на лице вежливую и несколько вымученную улыбку. Профессиональными, отточенными движениями она принялась раскладывать перед единственным игроком атласные карты.
Удивительно, но Гавриле повезло сразу же - в тот день Фортуна улыбалась щедро, как никогда: на один из квадратиков, напротив ставки игрока, легли три семерки. Крупье объявила:
- Блэк Джек.
В этот момент в полутемном проеме входной двери показалась невысокая фигура неброско одетого молодого парня, который явно искал кого-то глазами. Наконец, заметив того, кто ему был нужен, он неторопливо направился в сторону стола, на ходу выхватывая из-за пояса брюк продолговатый сверток...
Три выстрела слились в один, гулким эхом прокатившись под высокими сводами лепного потолка, и все три пули одна за другой попали в голову удачливого игрока. Спустя мгновение он с простреленной головой ничком лежал под столом с зеленым сукном...
Убийство было совершено столь молниеносно, что присутствующие в зале посетители и персонал казино даже не успели рассмотреть лицо стрелявшего. Когда прошел первый шок, молодой человек уже исчез.
Лишь на мягком ковре валялся пистолет "ТТ" с самодельным глушителем, из ствола которого еще вился едва заметный дымок пороховых газов...
Сидя на заднем сиденье частного такси, отъезжавшего от стоянки спустя десять минут после убийства Гаврилова, Саша воскрешал в памяти детали недавней ликвидации.
Да, второе убийство ему понравилось больше, чем первое. Оно выглядело дерзко, вызывающе и нагло. Людное место, полно народа, охрана, и он один. Никто его даже не задерживал: вышел из двери, пробежал дворами и, попетляв, уселся в такси.
И на этот раз он не чувствовал в себе страха. Никакого волнения, никаких переживаний. Спокойно, деловито, как в тире: пришел, увидел цель, представил, как пуля прошивает жертву насквозь.
