Ознакомительная версия.
На лице молодой женщины появилась удовлетворенная улыбка. Кажется, пора принимать лекарство.
Анжела положила трубку. Ее губы искривились в довольной улыбке: Роман нашел то, что от него требовалось. Теперь она, возможно, получит ответ на давно мучивший ее вопрос. Способ, который выбрала Анжела, нельзя назвать честным, но ведь Римма сама напросилась – почему она не была с племянницей откровенна? Старая кошелка что-то скрывает, а Анжела не любит, когда от нее утаивают информацию.
Сделав массу телефонных звонков и разобрав бумаги, она вдруг почувствовала тревогу. Что же ее беспокоит? Ах да, непривычная тишина. Обычно она слышит, как Мила трещит по телефону или общается с пробегающими мимо сотрудниками. Кто-то смеется, жужжит факс у секретарши на столе, в общем, жизнь бьет ключом, и Анжелу никогда не беспокоит этот рабочий шум. Скорее наоборот, он создает ощущение бурной деятельности, подтверждает, что фирма работает, движется, дышит, словно живой организм, мозгом и сердцем которого является Анжела. Но сейчас она не слышит ни звука!
Анжела подняла трубку:
– Мила, зайди-ка.
Впервые за время работы у нее секретарша медлила. Она появилась в кабинете только спустя три-четыре минуты. Анжела устремила на нее недоуменный взгляд.
– Вы что там, поумирали все? С утра такая тишь, будто начался сезон отпусков. Насколько я помню, до августа еще далеко!
– Извините, – вздохнула Мила. – Такое несчастье…
– Какое несчастье? – встрепенулась Анжела. – Почему я не в курсе?
– Да мы всего час назад узнали.
– Говори толком, что происходит!
– Алена, жена Юрия Димитриади…
– Знаю я, кто такая Алена!
– Умерла!
Анжела некоторое время смотрела на Милу не мигая. Потом глубоко вздохнула и откинулась на спинку кресла.
– Как… как же так? – пробормотала она. – Ведь она же выздоравливала!
– Ой, Анжела Игоревна, – затараторила Мила, усаживаясь на стул. – Вам, наверное, тяжелее всех это слышать, ведь вы столько сделали для Алены! Это совершенно неожиданно, все так говорят, но я толком ничего не знаю. Юра позвонил Лене Голицыну и просил передать, что не появится сегодня, потому что у него умерла жена… Не представляю, что могло произойти, ведь на вечеринке, что вы устраивали, Алена казалась такой веселой и вполне здоровой!
Анжела надолго задумалась, бессознательно покусывая кончик карандаша.
– Слушай, может, помощь требуется? – спросила она. – У тебя есть номер мобильного Юры?
Девушка кивнула.
– Позвони ему. Если что-то нужно, мы организуем.
– Спасибо, Анжела Игоревна, – с чувством произнесла секретарша. – Вы ну просто очень хороший человек! Что бы там ни говорили.
– А что говорят? – перебила Милу Анжела.
– Да так…
– Нет уж, давай, раз начала!
Секретарша помялась, потом сказала неохотно:
– Говорят, что вас только бизнес интересует. Что вам наплевать, что с сотрудниками делается, если дело не страдает.
– Интересно, – пробормотала Анжела задумчиво. – Интересно, как много нового можно узнать о себе из случайно вырвавшегося слова.
– Но я никогда так не думала, – принялась оправдываться Мила. – Я правда…
– Да я тебя не обвиняю, – усмехнулась Анжела. – К тебе претензий нет. Как, впрочем, и ни к кому другому. Пусть думают, что им заблагорассудится, но сплетни распускать я не позволю. Поэтому сделай милость, о своих переговорах с Юрием Димитриади не распространяйся. Не хочу, чтобы знали о моем участии в этом деле.
– Это так благородно, – пробормотала Мила. – Я пойду?
– Иди, иди, – кивнула Анжела. – И раз уж Юрия нет, позови Данилина, пусть отчитается о проделанной работе. Бумаги может взять у Димитриади в столе. Да, и держи меня в курсе насчет Юры. Мы должны помочь ему всем, чем сможем, ведь такое горе случилось.
Благоговейно пятясь к двери, Мила удалилась из кабинета.
Павел Иванович Курепов неподвижно восседал за столом. Его немигающий взгляд заинтересованно ощупывал лица людей, сидящих напротив на расстоянии вытянутой руки. Элеонора Григорьевна Серпухова. Лет пятьдесят пять – пятьдесят семь. Лицо с остатками былой красоты, выражение горестное и одновременно решительное. Очевидно, женщина привыкла командовать. Олег Петрович Серпухов, мужчина чуть за шестьдесят, высокий и крепкий, несмотря на преклонный возраст. Несчастье не сломило его жену, но сказалось на нем – он сгорбился и опустил широкие плечи.
Майор Курепов пытался понять, не совершает ли он ошибку, выслушивая этих людей. Возможно, это обычные семейные разборки? То, что между отцом и матерью покойной нет согласия, не давало ему покоя. В таких ситуациях родственники сплачиваются, поддерживают друг друга. Но не в этот раз.
Павел Курепов был следователем, что называется, от бога. Он занимался этим двадцать пять лет и, в отличие от коллег, не стремился делать карьеру. Он просто работал, вернее служил. Награды и чины находили его не так быстро, как других, но у Курепова не было оснований жаловаться: в то время как его соратники ломали копья, стараясь выслужиться перед начальством, он делал свое дело. Счастливо женат больше двадцати лет, трое взрослых детей и скромная, покладистая жена, всегда радостно встречавшая его дома. С таким надежным тылом Курепов мог не беспокоиться, что новое назначение обойдет его стороной.
Среднего роста, с седыми, коротко подстриженными волосами, Курепов обладал довольно невыразительным лицом. Именно такое впечатление обычно создают идеально правильные черты, за которые взгляду нет возможности зацепиться. Но первое впечатление мгновенно испарялось, стоило майору устремить на собеседника свои внимательные ярко-голубые глаза с редко мигающими веками. Фирменный взгляд Курепова был в управлении притчей во языцех, о нем ходили легенды, и практиканты толпились в коридоре в надежде поймать этот взгляд хотя бы мельком и оценить его силу.
Сейчас Курепов медленно переводил глаза с одного из Серпуховых на другого, пытаясь определить, насколько искренни родители Елены Димитриади.
– Товарищ… гражданин следователь, – заламывая руки, говорила между тем Элеонора Григорьевна. – Вы должны мне поверить! Аленушка выздоравливала, прогнозы врачей были самыми что ни на есть благоприятными. Она не могла умереть ни с того ни с сего. Лечащий врач говорит, что не было ни одной причины…
– Ваша дочь, если не ошибаюсь, страдала от рака крови? – впервые подал голос Курепов, и муж Серпуховой встрепенулся.
– Совершенно верно, – ответила за него Элеонора Григорьевна. – Но я же говорю вам, что она практически выздоровела!
– Вы настояли на вскрытии, хотя к таким больным, как ваша дочь, эта процедура нечасто применяется? – продолжал спрашивать майор.
– Да, потому что считается, что причина смерти очевидна, – подтвердил Олег Петрович.
– Ничего не очевидна! – вскричала Элеонора Григорьевна, устремив на мужа сердитый взгляд. – Роберт Георгиевич говорит, что все шло прекрасно. Алена не могла умереть от рака: рака больше не было!
– Что показало вскрытие? – поинтересовался Курепов. Его голос звучал спокойно, контрастируя с эмоциональностью Серпуховой. Родственники редко с легкостью смиряются с потерей близких, а если так, то следует искать преступника среди них. Но майор по-прежнему не был уверен, что дело стоит открывать.
– Патологоанатом колеблется в указании причины смерти, – вмешался в разговор Серпухов.
– Вот поэтому и необходимо провести повторную экспертизу, как же ты не понимаешь?! – возмутилась Элеонора Григорьевна.
– Значит, ты хочешь, чтобы нашу дочь резали вдоль и поперек? – с горечью спросил ее муж.
– А ты, судя по всему, желаешь, чтобы убийца остался безнаказанным.
– Так, – прервал переговоры супругов Курепов, – вот с этого места поподробнее, если можно.
До сих пор ни о каком убийце речи не шло, и Курепов полагал, что проблема в том, что родители покойной подозревают врачебную ошибку.
– Замолчи, Эля, – предупреждающе поднял руку Серпухов.
– Дело в нашем зяте…
– Я сказал – замолчи!
– Но я же не обвиняю Юру…
– Ты именно это и делаешь! Ты пытаешься навесить на парня убийство Алены. Да как у тебя язык-то поворачивается?
– Ты сам говорил…
– Послушайте! – Спокойный голос Курепова прозвучал достаточно громко, чтобы Серпуховы прекратили ссориться.
– Если вы хотите, чтобы я вас выслушал и принял меры, – продолжал майор, – успокойтесь, пожалуйста. Сначала я хочу, чтобы Элеонора Григорьевна рассказала о своих подозрениях, а потом вы, Олег Петрович, выскажете собственные возражения.
Курепов знал, как его коллеги ненавидят подобного рода дела. Если есть труп с явными следами насильственной смерти – это одно дело. Другое – когда жертва умирает вроде бы от естественных причин. Родственникам кажется, что смерть дорогого человека несправедлива, поэтому им легче поверить в убийство, чем в то, что он сам оставил их так неожиданно. Однако за годы работы у Курепова выработалось своего рода чутье. Как хорошая ищейка, он чуял криминал, и сейчас его ноздри трепетали в предвкушении именно такого случая. То, что Серпуховы не соглашались друг с другом, только усиливало подозрения. Похоже, отец целиком на стороне зятя, а мать отчего-то ему не доверяет. Пресловутый синдром злой тещи или что-то другое?
Ознакомительная версия.
