— Все равно… если бы Магру вдруг узнал, что я убила человека, пусть даже и защищаясь, не думаю, чтобы он смог относиться ко мне по-прежнему. Наверное, после такого чувствовал бы себя не в своей тарелке…
Клиентура громко одобрила слова бакалейщицы, но миссис Плери осталась при своих подозрениях, подумав про себя: «Ну что ж, хитри-хитри, меня-то не так просто обвести вокруг пальца…»
* * *
Питер Корнуэй исполнял обязанности коронера по совместительству — вообще-то он заведовал калландерским похоронным бюро, а еще занимался изготовлением гробов и надгробий и отвечал за порядок на кладбище. Это был маленький сухонький человечек, неизменно, как того и требовала его скорбная профессия, одетый во все черное. К сожалению, как ни старался мистер Корнуэй, ему никогда не удавалось очистить с костюма следы мраморной пыли — результат ежедневной многочасовой работы с камнем.
Допрос проводили в большом зале мэрии, куда по такому случаю затащили несколько школьных парт. Помогали Питеру Корнуэю в этом ответственном деле мэр городка Гарри Лоуден и секретарь Нед Биллингс. Весь Калландер спешил стать свидетелем столь чрезвычайного события, внесшего наконец разнообразие в монотонную жизнь городка. Осмотрев аудиторию и сочтя, что все, кому надо, уже в сборе, Питер Корнуэй поднялся с места и торжественно объявил, что заседание открыто, после чего тут же вызвал первого свидетеля, мисс Имоджин Мак-Картри.
По просьбе коронера, который вел себя по отношению к ней с изысканной любезностью, Имоджин вновь изложила обстоятельства драмы, где ей суждено было сыграть главную роль. Питер Корнуэй попросил ее уточнить некоторые детали, однако деликатно не заострял внимания на том факте, что мисс Мак-Картри обманным путем завладела ключом, чтобы в отсутствие мистера Линдсея проникнуть в комнату холостяка. Когда Имоджин закончила показания, коронер поблагодарил ее за помощь и разрешил вернуться на место, что она и сделала под восхищенный ропот присутствующих. Лишь самые проницательные заметили, что Гарри Лоуден все время сидел насупившись и не принимал участия во всеобщих восторгах.
Поначалу встреченный с недоверием, Эндрю Линдсей умудрился завоевать расположение публики, заверив, что никогда и в глаза не видел покойного и что тот, должно быть, имел при себе отмычку. Застигнутый врасплох появлением мисс Мак-Картри на лестнице «Черного лебедя», незнакомец, по всей видимости, кинулся в первую попавшуюся комнату, которая, на его несчастье, оказалась той самой, куда направлялась мисс Мак-Картри. Эндрю Линдсей добавил, что у него действительно была назначена встреча с этой почтенной дамой, но мотивы свидания он, к сожалению, не может обнародовать, ибо они связаны с высшими интересами государства. Все отдали должное сдержанности приезжего, а растроганная Имоджин сразу поняла, что он просто пытается спасти ее репутацию, и усмотрела в этом первое публичное признание в любви. Когда свидетель вернулся на свое место, она послала ему одну из самых лучезарных улыбок. Эндрю ответил легким поклоном, чем окончательно расположил к себе женскую половину аудитории.
Тайлер с Гербертом Флутиполом рассказали, как, находясь в холле «Черного лебедя», вдруг услыхали выстрел, тут же побежали наверх, дверь оказалась заперта на ключ, но им общими усилиями удалось ее взломать, и, войдя внутрь, они увидели труп незнакомца и бездыханное тело лежавшей без чувств мисс Мак-Картри. Отвечая на вопросы коронера, оба единодушно подтвердили, что речь идет об убийстве в целях самозащиты. Последним давал показания Джефферсон Мак-Пунтиш. С ним Питер Корнуэй вел себя куда жестче.
— Вы, Мак-Пунтиш, уже слышали показания остальных свидетелей. Скажите, вам знаком человек, труп которого обнаружили в номере вашей гостиницы?
— Нет, не знаком…
— Как же вы тогда объясните тот факт, что он смог незамеченным туда проникнуть?
— Откуда мне знать…
Коронер, издавна испытывавший к Мак-Пунтишу стойкую неприязнь, не замедлил воспользоваться удобным случаем.
— Это что же, выходит, у вас в гостинице прямо как на мельнице: любой может войти и выйти когда ему заблагорассудится?
Лицо хозяина «Черного лебедя» покрылось багровыми пятнами.
— Ну это вы, Корнуэй, бросьте! Сперва надо бы…
— Я вам здесь не Корнуэй, а господин коронер!
— Так вот, вы это бросьте, господин коронер, надо бы сперва разобраться, как все было на самом деле, а не позорить здесь при всех мое заведение!
— Я, господин Мак-Пунтиш, исполняю свой долг и вынужден констатировать, что у вас в гостинице ошиваются всякие подозрительные субъекты, а вы даже не подозреваете об их существовании. Все-таки согласитесь, что это странно.
— Может, и странно, да не более того, ведь этого человека до сих пор не может опознать даже полиция!
Ход был удачный, и Корнуэй прикусил язык; однако такой вызывающий ответ таил в себе и определенную опасность, так как констебль Тайлер, усмотрев в заявлении владельца «Черного лебедя» публичную критику своей деятельности, поклялся себе при случае повнимательней проследить, всегда ли Мак-Пунтиш вовремя закрывает свое питейное заведение и нет ли там каких нарушений по части потребления спиртного.
— Выходит, мистер Мак-Пунтиш, вы так и не можете нам ничего рассказать об этом незнакомце?
— Почему? Могу. Ясно, что он не джентльмен.
— Как это вы узнали?
— Да разве настоящий джентльмен позволит убить себя в гостинице, где он даже не заказал никакой выпивки!
Выслушав всех свидетелей, коронер вынес свой вердикт. Он вкратце подытожил факты и объявил, что мисс Мак-Картри действовала в пределах необходимой обороны. Не имевший же при себе никаких документов убитый скорее всего является шпионом, находившимся на службе одного из иностранных государств, следовательно, своим поступком мисс Мак-Картри оказала большую услугу Великобритании, с чем он ее и поздравляет. Потом отметил бдительность полиции и объявил, что похороны будут произведены за счет общественных средств, поскольку тело никто так и не востребовал. На том заседание закрылось.
Прежде чем Имоджин покинула зал мэрии, Корнуэй лично подошел к ней, чтобы еще раз поздравить и шепнуть на ушко, что считает своим почетным долгом вручить ей пять процентов комиссионных с той суммы, которую собирается получить от муниципального совета на погребение убитого. Имоджин даже не успела выразить ему свое негодование по поводу столь гнусного предложения, так как к ней уже спешил Гоуэн Росс.
— О, дорогая мисс Мак-Картри, по счастливой случайности я как раз сегодня снова вернулся в Калландер! Но мог ли я ожидать, что за время моего отсутствия вы превратитесь прямо-таки в настоящую героиню! Искренне восхищен вашим мужеством и самообладанием…
Разобиженный коронер ретировался. Он надеялся, что мисс Мак-Картри представит его вновь прибывшему, который производил впечатление важной персоны. Имоджин же при виде Гоуэна Росса сразу подумала об Аллане Каннингхэме.
— Господин Росс, какая приятная неожиданность!.. А я уж было подумала, что вы навсегда покинули Калландер и своих друзей! Ведь мистер Линдсей сказал мне, что вы с мистером Каннингхэмом уехали в Эдинбург.
— Да, это верно. Аллан не мог устоять перед соблазном открыть какую-то новую диву для мюзик-холла или ночного клуба, уж не знаю точно… Ну а я решил отправиться с ним, чтобы не дать ему растранжирить весь свои отпуск и заставить вернуться сюда: ведь у вас в Калландере такой дивный воздух. Но, к сожалению, он там окончательно погряз в этих чертовых заумностях какого-то путаного контракта и сможет вернуться только через пару дней. Надеюсь, мисс Мак-Картри, вы расскажете мне о своем приключении во всех подробностях? Так бы хотелось потом похвастаться знакомством с самой отважной женщиной Калландера в своем лондонском клубе.
От смущения Имоджин басовито хихикнула, чем, похоже, немало взволновала Гоуэна Росса. Польщенная шотландка даже подумала, уж не влюбился ли в нее, часом, и этот джентльмен… Тем временем к ним присоединился Эндрю Линдсей, и они втроем вышли из мэрии.
По дороге к дому Имоджин Гоуэн попросил разрешения оставить их на минутку — ему нужно было купить сигарет. Как только Росс отошел и они остались вдвоем, Эндрю смущенно спросил, не сможет ли она назначить ему свидание, и чем скорей, тем лучше: он хочет срочно сообщить ей кое-что очень важное. Взволнованная мисс Мак-Картри сразу догадалась, что Линдсей наконец-то решился объясниться ей в любви, и совсем потеряла голову. Она как-то невнятно пробормотала, что согласна, хотя было не очень ясно, на что именно, и Эндрю, завидев приближающегося Росса, торопливо предложил ей встретиться через два часа на окраине Калландера, там, где начинается дорога на Килмахог. В ответ Имоджин только судорожно кивнула. От радости она даже не слышала, что там пытался рассказывать ей Гоуэн. Добравшись до дверей своего дома, она поспешно распрощалась с попутчиками. Ей не терпелось остаться одной, чтобы как следует собраться с мыслями и не спеша помечтать о счастливом будущем, которое теперь уже, видимо, было не за горами.
